В творчестве Листа – автора монументальных философских произведений, красочных музыкально-живописных полотен, колоритных национальных образов мы встречаем замечательную традицию, связанную с написанием музыки для детей. При этом создатель симфоний «Фауст» и «Данте», «Мефисто-вальсов», пьес «Женевское озеро», «Долина Оберона», «Венгерских рапсодий» ни в чем не изменяет собственной творческой манере и в своей детской музыке.
Речь идет о цике из двенадцати пьес для фортепиано под названием «Рождественская елка». Он посвящен внучке композитора – Даниэле Бюлов и был написан в период с 1874 по 1876 годы. Упоминания об этом сочинении в научной и популярной литературе о Листе крайне немногочислены. Тем более интересно знакомство с этой страницей творчества композитора, которая мыслима «только в домашнем кругу и в ситуации праздничного общения и подразумеваемая совместное коллективное исполнение» [1, с. 151].
Примечательна программно-сюжетная направленность цикла, в чем усматривается следование Листа общим идеям музыкального романтизма, а также продолжение линии творчества, представленной в его симфонической музыке и циклах «Годы странствий». В «Рождественской елке» наряду с программностью замысла, обращает на себя внимание драматургическая выстроенность произведения – наличие в нем последовательно раскрываемого единого сюжета. Это рождественский сюжет, который включает: ликующие восхваления и проникновенные хоралы, образы поклонения младенцу Иисусу пастухов и волхвов, зажигание и блеск волшебных огней елки. В музыкальном пространстве цикла рождаются колокольные перезвоны, звучат колыбельная песнь и старинный провансальский напев. А завершают цикл эффектные карнавальные сцены-шествия – «Венгерский марш» и «Полонез».
Примечательно, что фактура цикла лишена виртуозности и уровень технической сложности примерно соответствует «Временам года» П.И. Чайковского (1876), доступным для исполнения в условиях домашнего музицирования, Лист «…стремится достичь полного соответствия музыки с программой. …Вместе с тем, от расточительности и пышности он приходит здесь к экономии технического материала, до предела используя таящиеся в этом материале возможности. Он стремится выразить свою мысль ясно, убедительно и «удобно» для другого, найти такие образы и средства выражения, в которых не было бы никакого разрыва между идеей и ее воплощением…» [4, с. 218].
Исследователь романтической фортепианной миниатюры К. Зенкин отмечает, что Лист «забывает не только о виртуозности, но иногда даже о самой фортепианности» [1, с. 151]. Речь идет о том, что первые четыре пьесы по замыслу композитора предназначены для исполнения и на фортепиано, и на фисгармонии.
Открывает цикл «Старая рождественская песня» (№1). Интонационной опорой которой является модель «Великого словословия» – «Слава во вышних богу, и на земле мир, в человецех благоволение!». Начинаясь с неторопливого шествия «воинства небесного», в честь рождения младенца Иисуса Христа, пьеса фактурно решена в генделевском духе. Среди характеристик стиля данного композитора: энергичность, аккордовый склад и присутствие линии шага в басовом голосе. Средний раздел трехчастной миниатюры регистрово контрастен. Светлые ангельские голоса доносятся с небес на фоне «порхающих» фигур – движения восьмыми, напоминающего шелест легких крыльев1. Регистровым контрастом Лист создает эффект большого пространства, словно воссоединяя небеса и землю, охваченные благой вестью рождения младенца-спасителя. С библейской содержательной сферой цикла связано и использование в нём словесных подтекстовок2. Они направляют воображение исполнителя и многое предопределяют в характере интонирования, в отношении: темпа, агогических деталей, фразировки. В статье К. Зенкина «Слово в фортепианных произведениях Листа» рассматриваенмое явление относится к максимальному присутствию слова в инструментальном сочинении, в сравнении с программным заголовком или поэтическим эпиграфом. Текстами старинных рождствнских песен сопровождаются три пьесы цикла (№№ 1, 2, 4). Миниатюра «О святая ночь!» (№2) написана в фактуре, типичной для хора a capella – впоследствии переложена для пения в сопровождении органа или фисгармонии. С начальными подтекстованными пьесами «Рождественской елки» можно сравнить «Старую провансальскую рождественскую песню» (№8). Она не содержит текстовой строки, хотя в ее мелодии содержится не меньше (чем в №№ 1, 2) характерно-речевых, песненно-декламациолнных оборотов.
Третья часть цикла («Пастухи у яслей») разворачивает жанровую музыкальную картину, основой которой является остинатная танцевальная ритмоформула (пунктирная фигура в размере 6/8). Общая атмосфра пьесы более полнокровная, «земная», нежели в «Святой ночи». Для мелодической линии типично обыгрывание ликующих фанфарных оборотов. В палитре выразительных гармонических средств примечательно мажоро-минорное соотношение тональностей (Des-E3). Оно подобно эффекту игры красок в библейских живописных полотнах мастеров Ренессанса, например, Д. Гирландайо, Э. Греко.
Четвертая пьеса, словно вторая часть живописного диптиха, воссоздает следующий эпизод библейско-рождественской истории – «Поклонение волхвов». При мелодико-тематической контрастности пьесы, ее объединяет маршевое начало, пронизывающее и дублированный в октаву и ладово-архаический напев, и основанные на его развитии гетерофонные «хоровые вертикали», и тему с кварто-квинтовыми «шагами» и вращательным триольным мотивом. Речевая по интонационному складу средняя часть пьесы сравнима с благоговейным обращением участников шествия к младенцу Иисусу. Ассоциативным рядом к пьесе выступают шедевры Барокко и Возрождения (А. Мантенья, И. Босх, Б. Джорджоне, Х. Рембрандт, А. Дюрер, Д. Веласкес).
На этом библейская линия цикла заканчивается, и действие переносится в сферу светского празднества, в котором участвуют и взрослые и дети. Следующая пьеса «Зажигают ёлку» (№5) по своему образно-интонационному строю близка знаменитому трансцендентному этюду «Блуждающие огни». Однако решена она гораздо более скромными техническими средствами. Примечательна внутренняя устремленность пьесы, связанная с использованием приема «игры мотива и такта». Данная миниатюрная токката оставлят ощущение «нескончамого, играющего всеми красками, легкого, стремительного потока» [1, с. 152].
Пьеса под названием «Колокольный перезвон» (№7) воссоздает специфическое звучание мелодичных европейских карильонов4. От нее протягивается арка к девятой пьесе цикла – «Вечернему звону»5. Две эти пьесы, как и некоторые другие сочинения Листа, позволяют говорить о предвосхищении в творчестве композитора импрессионистических звукообразов. Гармоническая перекраска ведущих мотивов, эффекты плавного изменения колорита и света, ощущение неуловимого внутреннего движения позволяют провести ассоциативную параллель между двумя вышеназванными миниатюрами и прелюдией К.А. Дебюсси «Колокольный звон сквозь листву» («Образы», 2 серия, 1907) . Данная особенность отмечается и в монографии Мильшнейна [4, с.268], в которой указывается, что «…в целом ряде случаев диссонирующие гармонии Листа в значительной степени теряют свой первоначальный смысл аккордов напряжения и принимают на себя иные, чисто красочные функции. Особенно сильно явление это заметно в творчестве позднего Листа». В качестве примеров исследователь приводит такие произведения композитора, как «Перезвоны» (из «Рождественской елки»), «Фонтаны виллы д’Эсте» (1877 из «Третьего года странствий»), «Серые облака» (1881).
Таким образом создается эффект обрамления двух контрастных миниатюр: нежной, укачивающей своим баркарольным ритмом «Колыбельной» (№6) и «Старой провансальской рождественской песни» (№8). Последняя из них примечательна мастерством фактурной разработки подлинного французского народного напева (главным образом диалогического сопоставления хоральных фраз в среднем и высоком регистрах).
«В старину» (№10) продолжает линию эпико-архаических образов, начатую в «Старой провансальской рождественской песне», с той разницей, что здесь мы встречаемся не с цитатным материалом, а с авторским представлением о старинной балладе (общий «повествовательный» тон, речевые интонации, вариантно-строфическое развитие).
Заключительная часть цикла отличатся масштабностью, торжественностью и представляет два звукообраза шествия: «Венгерского марша» (№11), отсылающего в творчестве композитора к его знаменитому «Ракоци-маршу», и «Польского» (№12, «Полонез»), который опирается на обыгрывание ритмоформулы мазурки.
Таким образом, своеобразие данного сочинения Листа связано с соединением в нем библейских и светских рождественских мотивов. Это сюжетное начало позволяет говорить о претворении в творчестве Листа общей тенденции, связанной с циклической программной направленностью детской музыки.
Данное сочинение предельно насыщено зримыми образами, в которых преломляются черты разных жанров, национально-фольклорных традиций, развиваются звукописные изобразительные идеи. Цикл «Рождественская елка» отвечает особенностям детского музыкального восприятия, а в контексте идей своего времени примечателен в плане обращения композиторов-романтиков [Р. Шуман «Альбом для юношества» (1848) и «Детские сцены» (1838), Ж. Бизе «Детские игры» (1871), П.И. Чайковский «Детский альбом» (1878)] к аудитории юных слушателей и исполнителей в фортепианных циклах, имеющих явно выраженную программную направленность и отмеченных яркой театральностью воплощения.
Литература:
Зенкин, К.В. Фортепианная миниатюра и пути музыкального романтизма / К.В. Зенкин. – М. 1997. – С. 131-158.
Зенкин, К.В. Слово в фортепианных произведениях Листа // hansburg.narod.ru/lizstzenk.htm
Лист, Ф. Рождественская ёлка [Ноты] / Ф. Лист // http://notes.tarakanov.net/composers/l.htm
Мильштейн, Я., Ф. Лист /Я. Мильштейн. – М.:Госмузиздат, 1956. – 540 с.
1 В тексте миниатюры указывается на пение ангелами «Аллилуйи», в чем усматривается еще одна параллель к творчеству Г.Ф. Генделя, его оратории «Мессия» №№14 –речитатив сопрано и №15-хор.
2 С примерами подобного рода у Листа мы встречаемся и в симфонии «Данте» (1856), целый ряд тем которой сопровождатся фразами из «Божественной комедии», в этом же сочинении присутствует и реально звучащее слово у хора. Другие образцы обнаруживаются в цикле «Поэтические и религиозные гармонии» (1853) . Его две пьесы, являясь переложением собственных хоровых произведений «Ave Maria» и «Pater noster наделены текстами их молитв.
3 E (Fes) является bIII по отношению к Des.
4 Карильоны – западно-европейские колокольные ансамбли. Их особенностью является темперированная настройка и управление посредством клавиатуры. Таким образом, в отличие от русских церковных колоколов, обладают ярковыраженной мелодической природой и более высоким нежным характером звучания.
5 Достижение подобных образов встречаем в его же этюде «Компанелла», пьесе «Женевские колокола» (из «Годов странствий»).