Россия была и остается одной из наиболее привлекательных стран для прочих «политических игроков» на международной арене, несмотря на «печальные» показатели в большинстве сфер деятельности. Однако наша великая страна не теряет своего рейтинга «недосягаемости». Россия продолжает оставаться неким «островком- отшельником» среди мировой паутины бесконечных объединений и союзов. Да, происходит несомненное сближение России с Европой. Примером тому может послужить вступление нашей страны в ВТО и подготовка к отмене виз с Европой. Но, тем не менее, Россия продолжает стоять особняком относительно вопроса о присоединении к ЕС и НАТО. С другой стороны, хочется отметить, что сегодня существует особая решимость вывести российско-натовские отношения на новый качественный уровень, заявленный на Лиссабонском договоре, который приведет к подлинному стратегическому партнерству. Прежде чем развернуть работу по планированию и выполнению поставленных задач и достижению совместных целей, необходимо все же понять, кем являются Россия и НАТО: партнерами или конкурентами?
Актуальность вопроса вне обсуждения.
На заседании Совета Россия – НАТО (СРН), которое прошло после Лиссабонского саммита (23 ноября 2010 года) с участием президента Д.Медведева, был одобрен Совместный обзор общих для РФ и НАТО вызовов безопасности XXI века. Среди этих вызовов (и здесь у сторон практически нет разногласий) - международный терроризм, наркопреступность, морское пиратство, распространение оружия массового уничтожения.
Наиболее весомым элементом отношений между РФ и НАТО остается сотрудничество по проблематике Афганистана. Стороны договорились о новых мерах по обеспечению транзита грузов многонациональных сил через российскую территорию, равно как и вывоза в обратном направлении имущества воинских частей НАТО после начала их вывода из Афганистана с середины 2011 г. Были согласованы меры по подготовке кадров для Афганистана по борьбе с наркотиками (притом, что Москва по-прежнему считает недостаточными те усилия, которые предпринимает НАТО для борьбы с наркопроизводством в этой стране). Россия и НАТО достигли существенного прогресса в вопросе использования в афганской операции вертолетов «Ми-17» и создания соответствующего трастового фонда под эгидой СРН для обеспечения обслуживания этих машин. До сих пор основным препятствием для использования в Афганистане российских вертолетов было требование ряда американских законодателей, чтобы для нужд афганской армии закупалась, прежде всего, американская техника. [1]
Помимо общих целей между альянсом и Россией все же существует немало разногласий. Вопрос, касающийся ДОВСЕ, остается открытым. В Североатлантическом альянсе по-прежнему рассматривают Договор об обычных вооруженных силах в Европе и связанные с ним политические документы (в первую очередь «стамбульские обязательства» 1999 года по выводу оставшихся российских воинских контингентов, баз и боевой техники из Молдавии и Грузии) как важный рычаг политического воздействия на Москву, отказываясь ратифицировать его, пока она не выполнит эти «обязательства» , четко не прописанные и трактуемые весьма по-разному Москвой и Западом. Российско-грузинская война 2008 г., признание Россией независимости Абхазии и Южной Осетии и договоры между Москвой и этими республиками о размещении там российских военных баз еще больше отдалили друг от друга позиции РФ и НАТО по ДОВСЕ и сделали еще менее вероятным возвращение России в этот договор. Само выдвижение Западом упомянутых условий свидетельствует о том, что ДОВСЕ как механизм контроля над вооружениями является для него второстепенным. Этот договор больше нужен ему как инструмент, позволяющий закрепить невыгодные для России итоги холодной войны и выбивать у Москвы дополнительные политические уступки применительно к постсоветскому пространству. Как говорил в одном из интервью постоянный представитель РФ при НАТО Д.Рогозин (а он часто выражает позицию РФ более откровенно, чем российское дипломатическое ведомство) ,: «ДОВСЕ был не просто одним из многих договоров, заключенных в последнее время или доставшихся по наследству от позднесоветского периода. Это был символ национального унижения, навязанной нам несамостоятельности в принятии решений, несвободы в определении конфигурации войск на собственной территории – да еще и без взаимных обязательств!» [2]
Россию, по мнению Рогозина, не устраивает «кабальный характер» отдельных статей ДОВСЕ и, прежде всего, так называемые фланговые ограничения, которые заставляют Москву «согласовывать с США и их натовскими союзниками перемещение одного российского танка с северной части в южную часть России» . [3]
Однако генеральный секретарь Североатлантического альянса А.Ф.Расмуссен постоянно призывают Россию возобновить участие в ДОВСЕ, признавая в то же время необходимость модернизации этого договора. То, что ДОВСЕ нужно «возобновить и, в конечном счете, модернизировать», констатировала, в частности, госсекретарь США Х.Клинтон в ходе заседания Совета Россия – НАТО в конце сентября 2010 г. в Нью-Йорке. Образцом для достижения прогресса в этой области , по ее мнению, может служить работа над новым Договором СНВ, а одним из необходимых условий – согласие принимающей страны на пребывание иностранных войск на ее территории (в данном случае имеется в виду Грузия, чьи «отколовшиеся территории» Абхазия и Южная Осетия, на которых расположены российские воинские контингенты, продолжают рассматриваться Вашингтоном как ее законная часть). [4] В итоговой декларации саммита НАТО в Лиссабоне содержится призыв удвоить усилия по заключению рамочного соглашения для проведения в 2011 году переговоров по возобновлению действия ДОВСЕ.[5]
С российской же стороны в отношении ДОВСЕ и возможности возврата к нему иногда раздаются противоречивые сигналы, свидетельствующие о том, что внутри российского руководства имеют место если не различные подходы, то различные степени жесткости. Вопрос состоит в том, настаивать ли по-прежнему на ратификации адаптированного договора теми, кто этого еще не сделал (и тогда он сможет вступить в силу), или предлагать, не дожидаясь ратификации, начать новые переговоры, чтобы в предполагаемый новый документ были заложены принципиально новые параметры. Так, в сентябре 2010 г. министр обороны РФ А.Сердюков на встрече со своим американским коллегой Р.Гейтсом в Вашингтоне заявил, что Россия продолжит мораторий на ДОВСЕ до тех пор, пока ей не предложат вариант, который будет ее устраивать. В то же время министр иностранных дел РФ С.Лавров на Мюнхенской конференции по безопасности в феврале 2011 г. отметил, что Россия не отказывается от адаптации Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) и ждет, когда адаптированный договор будет ратифицирован партнерами по НАТО. [6]
Дискуссии внутри НАТО в период подготовки новой стратегической концепции альянса, сама концепция, принятая Лиссабонским саммитом, ход обсуждения некоторых ключевых проблем российско-натовского сотрудничества после саммита (особенно по проблеме ПРО) свидетельствуют о том, что старый взгляд НАТО на Россию как на элемент, «посторонний» по отношению к НАТО - центристской системе безопасности, сохраняется. То, что альянс возвращается к приоритетности 5-й статьи, также несет мало положительного для Москвы, ведь теперь в НАТО активизируются те страны, которые считают эту статью механизмом защиты именно от «российской угрозы».
Причина разногласий, в особенности по проблеме ПРО, в том, что США до сих пор проводит политику гегемонии, а НАТО выступает как инструмент американской политики, как «ширма для развертывания американской системы ПРО». Как прокомментировал официальный представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин: «Вашингтон, в свою очередь, не раз заявлял, что противоракетная система не будет направлена против России. Однако на бумаге свои заявления США зафиксировать отказываются. НАТО же призывает Россию поверить на слово, что ракеты не будут направлены в ее сторону». [7] Так же, по словам Д.Рогозина: «на столе у натовцев лежат два российских предложения. Одно из них — создание единой системы ЕвроПРО на основе секторального принципа. Второе — интеграция двух систем ПРО. В ответ альянс предлагает нечто аморфное: организацию совместного центра по обмену информацией. И, что еще непонятнее, — некоего виртуального центра по оперативным вопросам.
Натовцы дипломатично улыбаются России, но гнут линию в строгом соответствии с американскими планами ПРО, а они направлены, в том числе против России.» [8]
А вот что думает об этом представитель США при НАТО Фог Расмуссен: «Потенциал для сотрудничества огромен, но быстрых результатов ждать не следует. Я убежден, что это должны быть две различные системы ПРО. Однако им следует тесно взаимодействовать, чтобы наилучшим образом защитить свои территории, соблюдая при этом суверенитет России и стран НАТО». [9]
По моему мнению, никогда в полной мере не будет достигнуто согласия в области создания и размещения противоракетной обороны. Б. Обама не спешит с ответом, а ведь Д.Медведев уже начал думать, что начавшаяся перезагрузка российско–американских отношений приведет к стратегическому партнерству и отношения как таковые выйдут на новый качественный уровень. Может быть российский президент ошибается ?
Сегодня совершенно очевидно, что главная стратегическая угроза национальной безопасности России исходит от планов реализации Вашингтоном третьего и четвертого этапов ПРО, включающих развертывание 400 модернизированных ракет-перехватчиков «Стандарт-3» на 40 кораблях, создание района ПРО в Польше, размещение на румынской территории элементов американской системы ПРО. В конечном итоге после 2015 года появится реальная возможность поражения с этих площадок российских МБР и БРПЛ.
Подобная перспектива с учетом разрабатываемой в США концепции быстрого глобального удара (БГУ) создает для нашей страны ситуацию , при которой в условиях сочетания двух потенциалов – ударно-превентивного БГУ и сдерживающего ПРО – обеспечение ее безопасности, суверенитета и независимости в недалеком будущем потребует принятия решений по наращиванию ударных возможностей наших Вооруженных сил, включая возможный выход из СНВ-3.
В подобной ситуации все разговоры о планировании стратегического уровня партнерства теряют смысл. Уверенность в том, что ПРО США и ПРО НАТО не угрожают нам, должна базироваться на прочном правовом фундаменте. Планировать сотрудничество на перспективу, завязывать взаимодействие по конкретным проектам, не имея юридических гарантий о не направленности будущей системы против интересов нашей безопасности, Россия не может.
Еще раз обращаю внимание, что, к сожалению, кроме успокаивающих словесных заверений со стороны наших партнеров, российская сторона пока не получила правовых гарантий того, что создаваемая НАТО система ПРО не будет направлена против российского военного стратегического потенциала. Давайте вспомним, что стало с теми словесными гарантиями, которые давались западными партнерами после роспуска Варшавского договора? Уместно привести цитату из выступления генерального секретаря НАТО Манфреда Вернера в Брюсселе 17 мая 1990 года. Он тогда сказал: «Сам факт, что мы готовы не размещать войска НАТО за пределами территории ФРГ, дает Советскому Союзу твердые гарантии безопасности». Где теперь эти гарантии? [10]
Ясно, что, мягко говоря, перманентная неопределенность в действиях США и НАТО не позволяет всерьез говорить о взаимном доверии и основанном на нем перспективном планировании отношений. Поэтому разработка и реализация планов в решающей степени будет зависеть от выхода сторон на соответствующий уровень доверия и прозрачности.[11]
Таким образом, сегодня определенно точно можно сказать, что политическая международная жизнь 2012 года будет полна сюрпризов. В мировой повестке дня продолжают сохранять свои лидирующие позиции такие актуальные вопросы, как: неоднозначность отношений между Россией и НАТО, зоны их взаимодействия и разногласия, возможность достижения партнерства и т.д. Многие люди не особо интересуются международной обстановкой в стране, а если это и случается у кого-то, то, увы, нахватавшись «верхушек», начинаются долгие, «громкие» и яркие, скажем так, дискуссии об услышанном или прочитанном в непонятной газете мельком. Но все те немногие российские умы- обозреватели, политические деятели, экономисты, которые тщательно отслеживают тенденцию происходящей в нашем мире цепи событий, - проводят анализ, делают определенные выводы, с которыми ознакомиться действительно интересно. И так, использовав материал этих прекрасных людей, я проанализировала отдельные, интересные мне моменты и могу с уверенностью сказать, что доверия в отношениях, о котором якобы мечтает «американский осьминог» (в моем представлении Б. Обама - само туловище, а НАТО – его щупальца), не будет достигнуто, по крайней мере, в ближайшие несколько лет точно. Пока со стороны НАТО существует немалая корысть, желание воспользоваться чужим, навязать свои идеи и решения вопросов, пробел, существующий в формате отношений Россия- НАТО, будет держать обе стороны на расстоянии «вытянутой руки», т.е. на уровне переговоров, разговоров, обсуждения создания возможных проектов в будущем, но, ни о каком более тесном взаимодействии ,юридическом закреплении договоров, например, речи быть не может. Россия хоть и потеряла статус великой державы, и в глазах россиян страна не лучшая и самая привлекательная для жизни, но уважение к самой себе у нее осталось. Так что на вопрос: «Россия и НАТО: партнерство и конкуренция?» мой ответ однозначен - отношения подпольных врагов под прикрытием конкуренции и стремления к партнерству.
Литература:
http://natomission.ru/security/article/security/artnews/151/
Рогозин Д. ДОВСЕ: больше чем договор, или к вопросу об обоюдном доверии. –
Независимое военное обозрение, 1.10.2010.
Рогозин: возобновление переговоров по ДОВСЕ зависит от НАТО. – Голос России, 5.03.2010.
Clinton: Restoring CFE important part of reset with Russia. – Atlantic Council, September 23, 2010 (http://www.acus.org/natosource/clinton-restoring-cfe-important-part-reset-russia).
Lisbon Summit Declaration.
Мораторий с ДОВСЕ снят не будет до устраивающего Россию варианта. – РИА «Новости», 17.09.2010.