Рабы в Византийской империи. Правовое положение и социально-экономическая роль



В статье автор пытается рассмотреть эволюцию положения рабов в Византии на протяжении VI–VIII веков.

Ключевые слова: рабы, Византия, Римское право.

Введение

Рабство — один из древнейших общественных институтов, оно сыграло значительную роль в развитии многих мировых цивилизаций, начиная с античности и до нового времени. Огромную роль рабы играли и в Римской империи.

Вопреки распространенному заблуждению рабство не исчезло ни с принятием христианства, ни с переходом к феодализму. На территории бывшей Римской империи в средние века рабство сохранилось и продолжило играть определенную роль в экономике.

Именно такое явление, как рабство на территории Византийской империи, будет объектом моей работы. Предметом же работы будет место рабов в праве и в экономике. Целью работы является изучение законов формирование максимально полного представления о юридическом и фактическом положении рабов. Для достижения данной цели я могу поставить следующие исследовательские задачи:

1. Какого было восприятие рабовладения светской и церковной властями
2. Какого были способы порабощения человека?
3. Были ли границы власти над рабами у византийцев?
4. Кто нёс ответственность за совершенные рабом преступления? Мог ли раб стать жертвой преступления?
5. Каков был порядок освобождения рабов?
6. Могли ли рабы самостоятельно вести свое хозяйство?
7. В каких областях экономики использовался рабский труд?
8. Какие изменения в положении рабов произошли в течение VI-VIII веков?

Работа будет посвящена, главным образом, истории VI–VIII веков. К шестому веку относится создание важнейшего для нас источника — Свод гражданского права Юстиниана, а к восьмому — Эклога и Земледельческий закон.

Характеристика источников

CORPUS IURIS CIVILIS

Свод Гражданская права — кодификация Римского права, выполненная в 530-е годы комиссией под руководством Трибониана. Состоит свод из нескольких частей — Дигесты, Институции, Кодекс и Новеллы. Дигесты — это свод изречений древнеримских юристов, которым придавалась сила закона. Целью составления дигест была кодификация, упорядочивание сочинений Римских юристов, их дополнение и упразднение устаревших норм. По своей форме Дигесты являлись уникальным памятником Римского права. Изречения собраны в отдельные книги и титулы на основе рассмотренных в них проблем.

Институции Юстиниана — учебник для подготовки Византийских юристов, имеющий статус действующего закона. Поэтому в основном в Институциях изложены правовые нормы Дигест. Работа над составление обоих юридических памятников велась параллельно.

На основе Дигест и Институций можно изучить правовое положение рабов в Византии в 6 веке. Учитывая то, что создание Свода гражданского права было лишь кодификацией существовавших ранее норм, стоит учитывать, что многие положения, изложенные там, не были нововведениями Юстиниана, а были созданы Римскими юристами в предыдущие века. Зачастую, определение этого представляет из себя серьезную проблему. Но в Институциях зачастую оговаривается то, являются ли излагаемые нормы нововведениями или нет. Стоит признать, что отдельные правовые нормы, изложенные в Дигестах, могли и не попасть в состав Институций ввиду значительно меньшего объема последних.

Но недостатком данного источника является то, что многие правовые нормы, изложенные в нём, могли не работать на практике, и на его основе не всегда судить про реальное положение рабов.

Эклога

Это памятник Византийского права 8 века. Представляет из себя свод законов, составленный с использованием корпуса Юстиниана, который был частично видоизменен, и многие нормы из Дигест были опущены. Сравнивая Свод Гражданского права и Эклогу можно выявить и произошедшие за 2 века изменения.

Земледельческий закон

Это памятник византийского права, точная дата его составления неизвестна, но наиболее вероятным является 8 век. В отличие от двух предыдущих источников, Земледельческий закон в большей степени представляет собой кодификацию не римского, а обычного варварского права. На его основе мы можем выяснить различия в положении рабов между данными системами права.

Характеристика литературы

Тема Византийского рабовладения довольно хорошо исследована в литературе, как в зарубежной, так и в советской.

Для советской историографии, придерживавшейся методологии диалектического материализма, характерно рассмотрение проблемы рабства в Византии в контексте перехода от рабовладельческой к феодальной формации.

Так, по словам Г. Л. Курбатова, проблема рабства была является краеугольной для понимания того, можно ли относить историю ранней Византии к поздней Античности или к раннему Средневековью [9, с. 2-4].

По его мнению, в ранневизантийский период значение рабства сохранялось. Однако рабство постепенно становилось всё менее и менее рентабельным [9, с.8], что и привело в итоге к сокращению числа рабов в Византии. Не утратив поначалу своего значения в массовом производстве, все большая и большая доля рабов постепенно становилась лишь домашней прислугой [9, с.11].

В отличие от некоторых других историков, например, Р. Браунинга, он не считает наличие рабов уделом лишь знати: по его словам, рабы могли встречаться и в довольно бедных семьях [9, с.9].

Далее нужно рассмотреть несколько статей за авторством Г. Е. Лебедевой.

Г. Е. Лебедева рассматривает вопрос о том, был ли вызван кризис рабовладения незаинтересованностью в рабах, и, как следствие, превращение пленных в колонов, или данный процесс происходил благодаря усилиям государства.

Лебедева отмечает, что для господствующего класса были выгодны именно рабы, а не колоны. Основная масса пленных по-прежнему превращалась в рабов. Государство иногда запрещало или ограничивало порабощение, но это было вызвано именно конъюнктурой, отношениями с конкретными народами. Для принятия подобных законов чисто внешние факторы — опасность на периферии — перевешивала внутренние [10, с.36]. Когда начались наступательные войны — массовое порабощение пленных возобновилось.

Падение внешних источников рабов вызвало возрастание интереса к внутренним [10, с.4-6]: кризис и упадок рабства в ранней Византии существовал, но рабовладельческие тенденции сохранялись.

Также стоит рассмотреть и работу советского историка З. В. Удальцовой «Положение рабов в Византии в VI в. (преимущественно по данным законодательства Юстиниана)». Как не трудно догадаться, источником данной работы стали правовые документы 6 века, в первую очередь, «Свод Гражданского права».

По её мнению, в 4–6 веках в Византии происходили коренные изменения, отражавшие борьбу старого рабовладения и нарождающегося феодализма [10, с.4], и сохранявшиеся правовые нормы «лежали мертвой глыбой» [10, с.4] на этих изменениях. При этом рабство было сохранено в значительных масштабах, и к 6 веку еще не потеряло своего значения

Труд рабов применялся в сельском хозяйстве и ремесле, а также были рабы, исполнявшие роль домашней прислуги [10, с.11].

Удальцова отмечает, что для 6 века характерным было использование рабов для ведения мелкого хозяйства как в деревне, так и в городе, из-за роста заинтересованности рабов в результатах своего труда, подобное становилось всё более и более эффективным [17, с.21].

Удальцова отмечает и увеличение экономических прав рабов [17, с.20]: они могли заключать сделки с пекулием, заниматься куплей-продажей. Но при этом сохранялось их полное юридическое бесправие. Но, несмотря на это, отмечается смягчение рабства и упрощение освобождения рабов.

Теперь перейдем к работе М.Я Сюзюмова «О правовом положении рабов в Византии». Как и З. В. Удальцова, он отмечает то, что рабских труд становился всё более и более нерентабельным, поэтому рабы использовались либо как домашние слуги, либо в тех отраслях, где проблема неэффективности труда решалась с помощью государственных привилегий и монополий [17, с.168]. Но, в отличие от З. В. Удальцовой, он отрицает процесс гуманизации рабства в Византии. По его мнению, речь идет не о гуманности, а лишь о реализации того принципа, что использование своей собственности не должно наносить ущерб другим [17, с.169]. Именно этим объясняется, к примеру, запрет на убийства раба: оно могло спровоцировать чужих рабов на восстание.

Сюзюмов отмечает, что в теории, пекулий являлся имуществом, которое давалось и забиралось по произволу господина. Но возникала проблема — нужно было защищать тех, кто имеет торговые дела с чужим рабом, если тот не был замкнут в рамках усадьбы. В связи с этим, господин мог предоставить рабу право свободного распоряжения пекулием. В теории, раб мог накопить деньги в тайне от господина, но юридически данные накопления не защищались.

Отмечается, что правовое положение рабов не претерпевало серьезных изменений. Но, в отличие, к примеру, от Г. Е. Лебедевой, Сюзюмов считал, что государство и церковь способствовали их освобождению. Освобожденные рабы не превратились в париков: рабство не перешло в поземельную зависимость, а постепенно сокращаясь, заменялось им [17, с.186].

Говоря об экономической роли рабов, Сюзюмов обращает внимание только на рабов — ремесленников и земледельцев, домашние слуги им вообще не упомянуты.

В работе английского историка Р. Браунинга «Рабство в Византийской империи» [8], на материале нарративных и законодательных источников рассматривается в основном вопрос об источниках происхождения рабов и их экономической роли.

По его мнению, рабский труд в целом был не эффективен, поэтому они в основном использовались либо как домашняя прислуга, либо в отраслях производства, свободных от рынка, на которые существовала либо государственная монополия, либо специальные привилегии [8, с.46]. Только в них использование рабов достигло «значительных масштабов» [8, с.46].

При этом автор не отрицает использования в других отраслях производства. В сельском хозяйстве рабы использовались в основном, в крупных землевладельческих хозяйствах и фактически отсутствовали у крестьян. Данные тезис противоречит мнению многих советских историков, например, З. В. Удальцовой или Г. Л. Курбатова. В более позднее время, а именно после 1100, рабство стало сходить на нет: пленных в основном не порабощали, а селили на землю в качестве с обязательством выплачивать дань. По его мнению, естественный прирост играл очень слабую роль в воспроизводстве рабов. Основная масса рабов поступала извне [8, с.48].

В ремесле рабы могли выступать и как высоко, так и низкоквалифицированные работники. Однако основную массу работы там совершали свободные. При этом существовали огромные мастерские, на рабском труде, к примеру, государственные текстильные мастерские на Пелопоннесе.

Говоря о зарубежной историографии, необходимо остановиться на труде Американского историка Ротмана «Византийское рабовладение и Средиземноморский мир» [18]. В отличие от большинства предыдущих авторов, включая английского историка Браунинга, Ротман не является марксистом. Так, автор отмечает ошибочность суждения о том, что роль рабовладения в Византийской империи снижалась по сравнению с поздней античностью. Рабы не вытеснялись и не заменялись иными категориями зависимых людей, такими как парики. Но сам институт рабовладения протяжении веков эволюционировало, в первую очередь, под влиянием двух факторов [18, с.281]. Во-первых, это распространение христианства, которое, хотя и не отрицало рабство как таковое, уже не позволяло рассматривать рабов лишь как живое оружие. С другой стороны, это усиление власти императора и государства в целом, которое получало всё больше и больше прав на вмешательство во взаимоотношения как внутри семьи, так и между хозяевами и рабами.

Говоря об экономической роли рабов, Ротман отрицает тезис о том, что рабы в основном выполняли функцию домашней прислуги.

Подводя итоги, можно сказать, что в литературе, посвященной истории Византийского рабовладения недостаточно, на мой взгляд рассмотрен ряд вопросов, например, проблема преступлений, жертвами которых становился чей-либо раб.

1. Общая характеристика положения рабов.

Восприятие рабского состояния жителями Восточной Римской империи довольно интересно. Согласно институциям, все люди рождаются свободными [4]. В отличие, к примеру, от Древней Греции, для Римской империи не было характерно представление о том, что варвары являются рабами от природы. Напротив, заявляется и о том, что рабство противоречит естественным законам: «Рабство есть установление общенародного права, по которому подпадают господству чужого лица вопреки естественным законам природы» [4].

Однако авторы институций отделяют естественное право, по которому все люди являются равными и свободными, от цивильного, т. е. права, установленного людьми исходя из их потребностей, а не законов природы. И в соответствии с цивильным правом рабство объявлялось законным [4]. При этом именно деление всех людей на свободных и рабов провозглашается наиболее важным [4].

Говоря об отношении церкви к рабству, стоит отметить, что церковь не выступала против этого, и даже не считала владение рабами грехом. Так, в произведении канонизированного писателя Иоанна Мосха «Луг Духовный» рассказывается о «Христолюбивом и Богобоязненном человеке», в доме у которого жили его рабы [1]. В житии Порфирия Газского говорится о том, что при необходимости и если не действуют увещевания, к рабам можно применять и жесткие наказания [6, с.24].

Стоит сказать и способах порабощения людей, существовавших в Византийской империи. Самым очевидным была передача рабского статуса по наследству. Что интересно, рабами становились только при условии нахождения в рабстве матери, положение же отца в любом случае не учитывалось [4]. Причем ребенок был несвободен только в том случае, если мать находилась в рабстве в течение всего периода беременности. Если, вынашивая ребенка, женщина успевала побыть свободной (попала в рабство после зачатия, или, будучи беременной освободилась, но попала в рабство заново), то ребенок рождался свободным. Другим легальным источником рабов были военнопленные, а также люди старше 20 лет, продававшие себя добровольно [4]. В законах Юстиниана можно найти и указания на то, что в Византии были распространены случаи и незаконного порабощения людей: «То же самое правило действует, если он купит свободного человека, считая его рабом» [4]. Вероятно, в основном незаконно порабощали похищенных детей».

Рабы могли находиться в собственности у одного свободного человека, существовали и те, кто находился под совместной властью нескольких господ. Существовали т. н. Викарии — рабы — находящиеся в собственности других рабов [4]. Упоминаются также государственные [6, с.45] и муниципальные рабы, т. е. рабы города [13]. Также рабы могли быть предоставлены другому человеку в узуфрукт [4], т. е. отданы другому человеку с правом получения от него доходов. Здесь стоит отметить, что для Дигест, как и для Римского права в целом, характерно четкое разделение понятий собственности и владения (узуфрукта).

Раба нельзя было убить — в случае, если был доказан умышленный характер поступка, следовало наказание аналогичное каре за убийство чужого раба [4]. Согласно же тексту Дигест, наказание за убийство чужого раба заключалось в уплате владельцу суммы, соответствующей наивысшей цене за аналогичных рабов в течение последнего года [3]. Т. е. убийство раба господин отделывался штрафом.

Однако в случае особо жестокого обращения с рабом последний мог попросить защиты в храме. В случае подтверждения сведений о жестоком господине, последний был обязан продать своего раба. Однако данная возможность не была нововведением христиан. В тех же институциях упоминается, что подобное же практиковалось еще во втором веке н. э., во времена правления императора Пия Антонина.

Т. е. несмотря на то, что власть господина над рабом была широкой, её нельзя назвать безграничной.

В случае, если раб бежал, его полагалось вечно разыскивать и возвращать владельцу. Каких-либо способов заслужить себе свободу в период нахождения в бегах не существовало [3]. Заниматься поиском беглых рабов могли все желающие, местные власти были обязаны помогать им и заниматься поимкой беглых самим [3]. Нашедший был обязан вернуть раба в течение 20 дней, в противном случае он был виновен в укрывательстве раба: за это преступление полагалась, помимо возвращения беглого, изъятие аналогичного раба, или выплата его цены.

Стоит рассмотреть и вопрос о том, признавались ли родственные связи рабов. При попадании в рабство византиец или варвар теряли все «права кровного родства» [4], и даже после освобождения прежние (существовавшие до порабощения) родственные отношения юридически не восстанавливались [4]. Т. е. юридических родственников у врагов не существовало. Однако после освобождения бывшие рабы могли получить юридические права родственников в отношении своих детей, рожденных в период рабства [4]. Данное положение являлось нововведением, принятым при Юстиниане, до этого никакого юридического родства у двух бывших рабов не существовало.

Таким образом, в представлении византийцев рабство противоречило естественным законам природы, но было законным и нормальным с точки зрения права. Человек мог попасть рабство как военнопленный, за совершение преступления, в случае самопродажи. Существовал и ряд незаконных методов порабощения. Господин имел над своими рабами, широкую, но не безграничную власть. Раб не являлся живым оружием, однако неверно говорить и о патриархальном характере зависимости.

Рабы-преступники и рабы — жертвы преступлений

Отдельно стоит рассмотреть вопрос о преступлениях, совершаемых рабами. На случай, если жертвой раба становились другие Византийцы, были предусмотрены т. н. «ноксальные иски».

Данная разновидность исков подавалась хозяину раба преступника. Требованием, содержащимся в иске, было либо компенсировать нанесённый рабом ущерб за свой счет, либо выдать раба его жертве. Во втором случае, т. е. при отказе компенсировать ущерб господин терял всякие права на раба — преступника. Если последний позже компенсировал ущерб своей жертве, он становился свободным [4]. Разумеется, ноксальные иски не подавались в случае убийства, бегства, или участия восстании. Подаваться они могли в случае совершения им преступлений наподобие кражи или грабежа. В данном случае сумма компенсации не равнялась сумме украденного: в случае кражи она увеличивалась в 2, а в случае ограбления — в 4 раза [4]. Здесь необходимо отметить интересную деталь — сумма компенсации не менялась в зависимости от того, был ли человек свободным или рабом.

Необходимо отметить и другую важную деталь — ноксальный иск подавался тому человеку, который был хозяином раба на момент подачи иска, а не на момент совершения преступления. Разумеется, в случае, если человек успевал между совершением преступления и подачей против него иск попадал в рабство или освобождался, иск, соответственно, превращался из обычного в ноксальный, и наоборот [4]. В принципе, это давало возможность для манипуляций: раба-преступника можно было продать до подачи иска, переложив ответственность на покупателя. Но здесь стоит отметить, что, согласно институциям, продавец обязан сообщать покупателю полную информацию о рабе, в том числе и о его преступлениях.

Ноксальный иск, как и любой другой, не мог быть подан рабом против своего господина, или наоборот (разве что у рабов право на убежище в языческом или в христианском праве с возможностью пожаловаться на жестокость владельца). Т. е. в случае кражи рабом имущества господина последний сам определял меру наказания.

Помимо преступлений, совершаемых рабом, нужно сказать и о преступлениях, совершаемых иными людьми в отношении рабов. Выше уже было упомянуто наказание для убийц чужого раба. При этом компенсировать ущерб нужно было лишь в случае умышленного убийства, или по собственной неосторожности: в случае, если раб сам был виноват в своей смерти (например, ходил по территории, отведенной для тренировки копьеметателей) [4], компенсация не требовалось. При высчитывании суммы компенсации, помимо личных характеристик раба, учитывались те убытки, которые принесла господину его смерть, например, если раб должен был получить чье-либо наследство.

Помимо убийства, в Законодательстве Юстиниана фигурирует т. н. порча раба. Под этим словом подразумевалось не сколько нанесение рабу телесных повреждений, вследствие которых раб становился неработоспособным временно или навсегда, сколько подстрекательство раба к совершению побега, кражи, убийства и т. п. Помимо того, что данные действия представляли прямую опасность для господина, они могли стать причиной подачи против господина ноксального иска. Также наличие в биографии раба преступлений, о которых следовало сообщать потенциальному покупателю, резко снижало его цену. Поэтому за порчу раба следовало компенсировать то, насколько раб подешевел вследствие подстрекательства [4]. Даже же раб не стал совершать преступления, к которым его побуждали, это не снижало сумму компенсации [4]. Если же подстрекатель получал от преступления раба материальную выгоду, то он вдобавок к компенсации за порчу раба должен был расстаться и с ней.

Если виновным в порче раба некоего человека был чужой раб (или взятый им в узуфрукт), то они могли подать ноксальный иск собственнику раба — нарушителя [3]. Стоит отметить, что иск о порче раба подавался лишь в случае, если порча раба была умышленной [3].

Наконец, в случае т. н. «нанесения обид» рабу (в это понятие входили как оскорбления, так и, к примеру, побои), виновному полагалось выплатить компенсацию. Но данная компенсация полагалась не самому рабу, а его господину [4]. В законах прямо говорится, что компенсация полагается лишь в том случае, если оскорбление раба преследовало цель оскорбить господина [4].

Как видно из всего вышесказанного, рабы фактически не рассматривались как жертвы преступлений: во всех случаях любые компенсации полагались их господам, а их сумма рассчитывалась исходя из ущерба, нанесенного господину.

Наконец, нелишним будет ответить на вопрос, являлись ли рабы «живым орудием», или же рабство носило скорее патриархальный характер. Можно посмотреть, близка ли власть господина над рабом к власти отца над сыном, или же она напоминает скорее власть человека над скотом. Подобные сопоставления не являются некорректными или умозрительными: сравнения положения вышеназванных групп регулярно встречаются в самих Дигестах и Институциях.

Довольно близко положение экономическое положение рабов на пекулии и сыновей, находящихся под отцовской властью. К примеру, перед разделом о стипуляции рабов прямо говорится, что всё сказанное в равной степени относится и к рабам [4], а в отдельным местах имущество детей прямо называется пекулием: «пекулий рабов и сыновей». Сходным было и то, что «Между господином и рабом, как и между родителями и детьми нет исковых отношений» [4].

Однако, разумеется, рабство отнюдь не носило патриархального характера. В Византии, в отличие от античности, детей нельзя продавать в рабство, во всяком случае при Юстиниане это было запрещено. Совершенно очевидны различия рабов и детей в плане их прав на получение наследства: как уже было написано, рабы могли получать наследство только если это было оговорено в завещании. Против человека нельзя было подать ноксальный иск за преступления его детей.

Права господина на раба часто сравниваются с правами на домашний скот или иные орудия. Однако, как будет показано ниже, называть рабов «живым орудием» не совсем корректно. В ряде случаев рабы могли обладать юридической правоспособностью.

Освобождение рабов

В «Институциях» рассматривается и проблема освобождения рабов. Формально, особый статус вольноотпущенников был отменен: все освобожденные получали права обычных римских граждан [4]. Однако отдельные ограничения для них сохранялись: к примеру, они не имели право подавать в суд на своего бывшего владельца [4]. Оформить освобождение раба можно было оформить письменным распоряжением [4], для чего обязательно требовалось участие нескольких свидетелей, или освободить раба можно было через завещание [4]. Также в отдельных случаях раб получал свободу без особого распоряжения, например, при усыновлении. Если же у раба было несколько хозяев, то освобождение могло состояться по воле одного из них, но в этом случае требовалась выплата остальным компенсации, соответствующей их доле.

В целом для Византийца существовал ряд ограничений возможности отпустить раба на волю. К примеру, нельзя было отпускать раба, если рабовладелец был несостоятельным должником, и освобождение раба преследовало цель избежать его конфискации [4], т. е. фактически, запрещалось освобождение рабов с целью обмана кредитора. Если владелец был младше 17 лет, освобождение его рабов было невозможно. В период с 17 до 20 лет для освобождения своего раба требовалось наличие «уважительной причины» для этого, например, желание самого владельца [3] или иного свободного освободить своего родственника. До 20 лет можно было освободить раба и с разрешения отца [3].

Не совсем верным будет утверждение о том, что государство заботилось лишь об интересах рабовладельцев: так, к примеру, раб получал свободу, если его владелец изъявил желание его освободить, но не успел сделать это в силу смерти, или если отец разрешал несовершеннолетнему сыну (до 20 лет) освободить раба, но умирал до юридического оформления освобождения [3]. Также, запрещалось повторное порабощение человека, который был освобожден юношей 17–20 лет, если вскрывалось, что причина, по которой это произошло, оказывалась несостоятельной [4]. Т. е. в ряде случаев возникающие при освобождении спорные ситуации трактовались в пользу раба.

Во многих статьях проблема освобождения рабов переплетена с проблемой передачи имущества по наследству. Судя по всему, именно освобождение рабов через предсмертное распоряжение было характерно для Византии. Существуют и примеры подобного рода завещаний [6, с.22].

Рабов как, разумеется, и иную собственность, можно было передавать по наследству. При этом сами рабы не могли передавать свой пекулий детям [4], хотя, разумеется, подобное могло произойти по приказу или с согласия господина. Однако своего или чужого раба можно было назначить наследником, выдать ему легат (особо оговоренный дар в завещании в пользу конкретного лица или организации). В случае, если наследником объявлялся собственный раб, он автоматически становился свободным.

Можно было назначить наследником и чужого раба. В этом случае он был обязан это наследство принять [4]: формально оно становилось собственностью его хозяина.

Может показаться, что наличие большого числа законов об освобождении рабов и серьезная регламентация этого процесса говорит о том, что подобная практика поощрялась государством. На мой взгляд, данная точка зрения не является верной: освобождение раба по-прежнему происходило лишь по доброй воле господина, а наличие большого числа законов об освобождении рабов преследовало своей целью сокращение числа спорных ситуаций, уменьшение числа людей с неясным социальным статусом.

2. Экономическая деятельность рабов на основе Дигест и Институций

Рабы в Византии не обладали правом собственности. Они могли лишь владеть имуществом, которое считалось собственностью его господина (как уже было отмечено, для «Свода Гражданского права» принципиально различие между собственностью и владением). Все, что так или иначе доставалось рабу, переходило в собственность господину [4]. Если у раба было несколько хозяев, то приобретаемое рабом в ходе сделки [4] или по наследству переходило разделялось между владельцами в соответствии с их долей собственности на раба. Если же раб находился в узуфрукте, то узуфруктуарию доставалось только то, что раб приобретал, использую предметы, находящиеся у него в собственности. Всё остальное же доставалось собственнику раба [4].

Согласно Своду Гражданского права, они имели право заключать сделки от своего имени. Здесь стоит различать сделки, совершенные рабом по приказу господина и без него. В первом случае речь идёт скорее о сделке господина от имени раба, и в этом случае иск о нарушении условий договора адресовались самому господину [4]. Если, к примеру, речь шла о получении рабом денег взаймы, именно господин нёс материальную ответственность за погашение долга. Т. е. государство пыталось лишить рабовладельцев возможности брать в долг или заниматься прямым мошенничеством руками своих рабов, с которых впоследствии, при условии наличия у раба, фактически действовавшего по приказу господина, индивидуальной ответственности за выполнение заключенных таким образом сделок, может быть затруднительно взыскать убытки, так как он мог и не иметь необходимо пекулия.

С другой стороны, раб мог вести свое хозяйство и заключать самостоятельно сделки, без прямого приказа, но, разумеется, «с ведома господина» [4]. На мой взгляд, здесь говорится, что господин мог по своему желанию разрешить рабу вести самостоятельное хозяйство и заключать от своего имени сделки. В институциях неоднократно отмечалось, что раб не имеет право на собственность, а пекулий (имущество раба) находится в полной собственности господина. Поэтому господин мог в любой момент мог вмешаться в дела своих рабов или вовсе лишить их всего имущества и хозяйственной автономии, но некоторые рабовладельцы этого не делали, предоставляя рабу право вести хозяйство в той или иной степени самостоятельно, и, следовательно, по собственной воле заключать сделки.

Т. е. если раб брал в долг или принимал стипуляцию (устное обязательство) по собственной воле, то, в случае неуплаты и обращения кредитора в суд, он отвечал за выплату по задолженностям самостоятельно, т. е. рассчитывался своим пекулием [4], и только в размере пекулия [4]. Однако здесь важную роль играло то, на что именно были потрачены взятые в долг деньги: если оказывалось, что они были истрачены на нужды господина, то именно на него перекладывалась обязанность по выплате долга. Если же часть денег была потрачена на нужды раба, а иная на нужды господина, то выплата первый части долга проводилась соответственно за счет пекулия, а вторая — за счет имущества господина [4].

Нетрудно догадаться, что господин мог распорядиться выплатить «свою» долю долга раба за счет пекулия самого раба. Однако отличие здесь состояло в том, что в этом случае он обязан был оплатить долг полностью, вне зависимости от того, хватит ли на это пекулия, тогда как в случае траты взятых рабом взаймы денег на нужды самого раба кредитору отдавался лишь сам пекулий, а лично господин ничего не терял. На мой взгляд, принимая данные закона, государство стремилось предотвратить с одной стороны мошенничество, совершаемое рабовладельцами, которые могли бы взять огромный долг от имени раба с мизерным пекулием, и, как следствие, раб не смог бы с ним расплатиться, а с другой стороны, государство стремилось защитить владельцев от тех убытков, которые им могли принести расточительные рабы, которым была предоставлена хозяйственная автономия: именно поэтому государство разрешало погашать долги, взятые рабами для самих себя, лишь за счет пекулия.

Одним словом, подобная регламентация рабских сделок объясняется не гуманностью, а стремлением защитить как господина, так и партнеров раба от возможных убытков.

Что интересно, долговые обязательство могли возникать не только между рабом и свободным или между двумя рабами одного или разных хозяев, но и между рабом его владельцем, причем эти долговые обязательства явно были как-либо оформлены, и не могли возникнуть: «все, оказавшееся в качестве товара, и все, что из него взято обратно, должно быть разделено между господином, если ему что-нибудь следует, и прочими кредиторами, пропорционально частям следуемого им долга» [4]. На мой взгляд, речь идёт о том, что при предоставлении рабу хозяйственной автономии владельцы всё равно должны были получать с них доход, и зачастую это могло выражаться в обязанности раба выплачивать либо фиксированную сумму, долю от дохода, или, возможны и иные материальные повинности. И, на мой взгляд, недоимки по этим платежам и могли подразумеваться под словами из вышеприведенной цитаты «если ему что-нибудь следует» [4]. Возможно и то, что господин выделял некое имущество рабу, заранее фиксируя каким-либо способом, что данное имущество должно быть возвращено в определенный срок.

Может показаться странным, для чего господину нужны были долговые обязательства раба, если он и так был собственником всего пекулия. Ответ на этот вопрос можно найти в том же разделе «Институций». В случае, если раб был должен и своему господину, и третьему лицу, но пекулия для погашения долга не хватало (при условии, что выплата долга полностью ложилась на раба), то пекулий делился пропорционально сумме их долга. Т. е. в этой ситуации господин фактически сохранял часть своей собственности, существовавшей в форме рабского пекулия. Иными словами, в определенных ситуациях наличие долга у раба по отношению к хозяину гарантировало возвращение части пекулия в руки господина.

Экономическая роль рабов

Изучая Византийские источники, можно встретить очень широкий спектр родов деятельности, которыми могли заниматься рабы.

Разумеется, рабы могли заниматься земледелием или скотоводством. Так, в указе императора Валента упомянуты рабы, прикрепленные к земле, которых запрещалось продавать отдельно от неё [6, с.22]. О том, что рабы могли брать скот для выпаса, упоминается в «Земледельческом законе» [2, с.106-107].

Из рабов-ремесленников можно упомянуть про ткачей: причем многие из них были государственными рабами, и работали в огромных мастерских на несколько тысяч человек [6, с.45]. Согласно рассказу об императоре Василии Македонянине, вдова Данилида подарила ему огромное количество женщин-ткачих [6, с.167].

Далеко не все рабы занимались низкоквалифицированным трудом. Так, в указе Императора Юстиниана, регламентирующим цены на рабов, установлена отдельная цена на рабов-врачей и рабов-нотариусов. Рабы могли стать капитанами кораблей или приказчиками в эргастерии (мастерской). В Своде гражданского права устанавливается отдельная разновидность исков против рабов вышеназванных категорий: экзерциторный (против чужого раба — капитана корабля), и инститорный (против раба — приказчика лавки). То, что всем вышеназванным категориям уделено место в законе, говорит о том, что появление рабов — врачей, нотариусов или приказчиков не было исключительным случаем. Наконец, многочисленные рабы могли исполнять роль домашних слуг.

Особой категорией государственных рабов были евнухи. Так, вышеупомянутая вдова Данилида подарила Василию несколько сот евнухов. Эти рабы, находясь при дворе императора, и занимая там различные должности, имели шанс сделать неплохую карьеру.

Наконец, нужно обсудить следующую тенденцию, имевшую место как в ранней Византии, так и после 1100 года. Она широко отражена в литературе, и имеет подтверждение в источниках, например, в вышеупомянутом указе императора Валента. Речь идет о сокращении использования рабов в крупных хозяйствах, основанных на совместном труде, и возрастания числа рабов, ведущих самостоятельное хозяйство (колонов-энапографов, или рабов на пекулии, подробнее о положении таких рабов написано в первом разделе данной главы). На мой взгляд, связана не с тем, что второй вариант был эффективнее для владельца, о чем говорится во многих рассмотренных выше работах, а с тем, что в условиях отсутствия в Византийскую эпоху завоеваний, сравнимых по масштабу с Римскими завоеваниями 1–2 века. Из-за этого сократился поток рабов из-за рубежа и возраста роль естественного воспроизводства рабов. Поэтому Ромеи, несмотря на снижение эффективности труда, были вынуждены переводить рабов на пекулий, т. к. среди рабов — колонов, живущих вместе с семьей, (хотя и не признанной юридически), мог быть выше уровень естественного прироста.

Подводя итог, нужно отметить, что рабы, по воле господина, могли стать вполне самостоятельными, во всяком случае, в сфере хозяйственной деятельности. Сам по себе рабский труд использовался в очень широкой сфере, начиная от земледелия и ремесел и заканчивая гос. службой.

3. Правовое положение рабов на основе Эклоги и Земледельческого закона

Теперь стоит посмотреть на законодательство Византии более позднего времени, и найти возможные их отличия от «Свода Гражданского права». Начать считаю необходимым с Эклоги. Помимо способов, изложенных еще в «Институциях», у раба появилась новые возможности освободиться — для этого нужно было, к примеру, попасть в плен к врагу и бежать, нанеся неприятелю некий ущерб [7]. Если же при побеге причинить врагу неприятности не удавалось, освобождение наступало лишь через 5 лет [7]. На мой взгляд, в данном случае речь не идет о гуманизации рабства. Объяснить это нововведение можно тем, что к восьмому веку Византийская военная мощь ослабла, империя потеряла значительную часть своих территорий, и регулярно происходили вторжения славян или арабов, в ходе которых жители империи, в том числе и рабы, могли попадать в плен, а данный закон мог стимулировать пленных рабов к бегству из плена и возвращению.

Также раб автоматически получал свободу, если участвовал в похоронах или крещении хозяина. Однако и здесь изменения на мой взгляд, не были серьезными: ведь в конечном итоге решение о присутствии или отсутствии раба на похоронах или крещении принималось господином, т. е. освобождение раба по-прежнему могло состояться только по доброй воле его хозяина. Сохранялись и отдельные ограничения для вольноотпущенников: к примеру, если вольноотпущенник оскорблял бывшего господина, замышлял или пытался нанести ему «обиду» [7], то он становился рабом снова. Нерушимым было и правило о том, что невозможны исковые отношения между господином и рабом [7], или свидетельство раба за или против господина в суде. Исключение составлял лишь иск о незаконном удержании человека в рабстве [7].

В случае если раб совершил кражу, против него по-прежнему нужно было подать ноксальный иск, т. е. принудить господина или компенсировать ущерб, или выдать раба для наказания [7]. Укрывательство беглого по-прежнему каралось, наказанием за это, помимо возвращения беглого, была потеря ещё одного раба.

Из нововведений необходимо упомянуть запрет на сожительство рабыни с её хозяином — за это полагалась её конфискация [7]. Также наказание за убийство своего раба приравнивалось не к наказанию за убийство чужого раба, а к обычному убийству [7]. Т. е. за умышленное причинение рабу смерти полагалось отрубание головы (казнь мечом) [7]. При этом за рабу со совершение убийства полагалось то же наказание [7].

В Земледельческом же законе о рабах говорится довольно мало, и только в контексте кражи или присвоения рабом скота. Если раб присваивал убивал потерявшееся животное, то от господина требовалась компенсация убытков [2]. Если же раб совершал кражу, что приводило к гибели скота, то его полагалось повесить [2]. Если же господин знал о преступлениях своего раба, или если выяснялось, что кражи скота происходили неоднократно, в дополнение к казни рабу господину полагалось компенсировать ущерб.

Т. е. мы видим, что нормы Земледельческого закона явно противоречат принципам ноксального иска. Если господин знал о преступлении раба, то он и компенсировал ущерб, и терял раба, если не знал — просто терял раба: раба в обоих случаях казнили. Нужно помнить то, что «классический» ноксальный иск подается вне зависимости от осведомленности господина в преступлении.

На мой взгляд, объяснить это можно следующим образом. Как указывала Е. И. Липшиц, в Византийской империи с 7 века происходил процесс варваризации права [14]. Нормы обычного права славянских народов проникали в законодательство и повседневную жизнь, и Земледельческий закон являлся своеобразным проявлением этого.

Учитывая это, объяснить отсутствие ноксальных исков в Земледельческом законе можно тем, что раб не представлял для крестьян особой ценности, во всяком случае, не настолько значительную, как скот. Поэтому потенциальная выдача раба пострадавшему фактически не компенсировала бы ущерб за гибель животного. Особенно с учетом того, что крестьянин, возможно, остался из-за действий чужого раба вообще без скота. Итого можно сделать вывод, что между эклогой и Земледельческим законом существуют довольно серьезные расхождения по вопросу о положении рабов.

Другой интересный момент касается возможности для раба вести самостоятельное хозяйство. Согласно Земледельческому закону, в том случае, если рабу передавался чужой скот для выпаса без ведома его хозяина, то фактически раб не нес за него никакой ответственности [2]. Т. е. фактически раб мог переданных ему животных потерять, забить на мясо, продать и т. п. Ответственность же для раба наступала только в том случае, если господин был заранее поставлен в известность об этой сделке.

Сомнительно, что кто-либо согласился бы заключать сделки на подобных условиях. Т. е. фактически это означало, что раб лишен возможности заключать сделки по своей воле, что было возможно согласно Своду Гражданского права. Т. е. рабы лишились даже той, очень ограниченной юридической правоспособности, которой они обладали при Юстиниане. Но, на мой взгляд, речь в данном случае идет не об эволюции Римского права, а о проникновении в Византию норм обычного, варварского права, которые вступали в конфликт с положениями Римского.

Вывод

1. Согласно представлениям Римлян 6 века, рабство было в целом противоестественным, однако вполне допустимым явлением.
2. Легально человек мог попасть рабство будучи военнопленным, за совершение преступления, в случае самопродажи. Практиковались и незаконные методы порабощения, например похищение детей.
3. Господин обладал довольно широкой, хотя и не безграничной властью над своим рабом. Раб не являлся живым оружием в полном смысле этого слова, однако нельзя говорить и о патриархальном характере зависимости.
4. В случае совершения рабом преступления его владельцу предъявлялся ноксальный иск, господин был обязан либо компенсировать ущерб, либо отказаться от раба. Рабы практически никогда не рассматривались как жертвы преступлений — жертвой считался их владелец.
5. По воле господина рабы могли получить свободу, что отнюдь не являлось исключением.
6. Хотя юридических прав собственности рабы не имели, многие из них получали определенную независимость, и могли самостоятельно заключать сделки и частично несли ответственность по собственным договорам. Иными словами, раб мог стать как субъектом, так и объектом наследования, дарения, узуфрукта и т. п.
7. Рабский труд использовался в различных отраслях экономики. Встречались рабы земледельцы, ремесленники, нотариусы. Отдельные рабы могли стать даже капитанами кораблей.
8. В контексте Эклоги можно говорить даже об определенной гуманизации рабства. Рабы получали возможность освободиться помимо без согласия господина, были ужесточены наказания за преступления хозяев против рабов. Однако радикальных изменений не произошло — говорить о переходе рабства в иную форму подчинения не приходится.

Однако если говорить о земледельческом законе, то в нем рабы лишались даже той ограниченной правоспособности, которой они владели при Юстиниане. Но при этом исчезала ноксальная система, рабы сами несли ответственность за ряд преступлений.

Литература:

1. Византийские легенды. М., 1972.
2. Agr-Византийский земледельческий закон. М., 1984.
3. Dig—Дигесты Юстиниана / Пер., пред.: Л. Л. Кофанов и др. М., 2008.
4. Inst—Институции Юстиниана // Памятники римского права / Пер.: Д. Расснер. М., 1998.
5. Памятники византийской литературы IX–XIV вв. М., 1969.
6. Сборник документов по социально-экономической истории Византии. М., 1951. С. 22, 24, 45, 166–173.
7. Ecl-Эклога. Византийский законодательный свод VIII в. М., 1965.
8. Браунинг Р. Рабство в Византийской империи (600–1200) // вв. 1958. Т. 14. С. 38–55.
9. Курбатов Г. Л. К проблеме рабства в ранней Византии // Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л., 1978. Вып. 2. С. 3–11.
10. Лебедева Г. Е. Кодексы Феодосия и Юстиниана об источниках рабства // вв. 1973. Т. 35. С. 33–50; вв. 1974. Т. 36. С. 31–44.
11. Лебедева Г. Е. Рабы и проблемы рабства в кодексах Феодосия и Юстиниана. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата исторических наук. Л., 1972.
12. Лебедева Г. Е. Эволюция проблематики законов о рабах в ранневизантийском законодательстве // вв. 1994. Т. 55. С. 85–90.
13. Лебедева Г. Е. Ранневизантийское законодательство о городских и государственных рабах. По данным кодексов Феодосия и Юстиниана. // Средневековый город, Саратов, 1975, с. 22–33.
14. Липшиц Е. Э. Право и суд в Византии в IV–VIII вв. Л., 1976.
15. Липшиц Е. Э. К истории закрепощения византийского крестьянства в VI в. (Эволюция законодательства о колонате 505–582 гг.) // Византийские очерки. М., 1971. С. 98–124.
16. Сюзюмов М. Я. О правовом положении рабов в Византии // Ученые записки Свердловского государственного педагогического инст. 1955. Вып. 11. С. 165–192.
17. Удальцова З. В. Положение рабов в Византии в VI в. (преимущественно по данным законодательства Юстиниана) // вв. 1964. Т. 24. С. 3–34.
18. Rotman Y. Byzantine Slavery and the Mediterranean World. Cambridge (Mass.); London, 2009.