Долгий исторический процесс развития российского права и государства обусловил становление современного состояния российского доказательственного права. История российского доказательственного права обладает огромнейшим правовым значением, так как является следствием его предыдущего развития.
На сегодняшний день, уголовно-правовая сфера, в своём научном аспекте, перенасыщена проблемами. На наш взгляд, большинство проблем в теории доказательств, ошибок и заблуждений можно объяснить, так сказать, методологически неточным определением самого понятия доказательств, регламентированным в ст. 74 УПК РФ. В части 2 данной статьи говорится, что доказательственными сведениями по уголовным делам могут являться заключения, показания, вещественные доказательства, документы и протоколы [1]. Из сказанного уже наблюдаются противоречия, так, отсюда следует, что доказательствами, несмотря на содержание ч. 1 ст. 74 УПК РФ, могут быть не различного рода сведения, а лишь те, которые регламентированы в ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Думается, что регламентирование в законе выбранного определения объясняется итогом преувеличения в системе взглядов единства фактических сведений и их источников, такого единства, где понятие самого доказательства поглощает свой источник.
Анализируя публикации последних лет на тему доказательств в уголовном процессе, ещё ярче стала заметна проблема уязвимого определения, закреплённого в УПК РФ. Касаемо процессуальных источников доказательственной информации, стоит сказать, что их многие отечественные исследователи говорят о том, что вследствие видоизменения ст. 69 УПК РСФСР (здесь процессуально-информационные источники были определены более отчётливо) в ст. 74 УПК РФ, источники стали либо полностью утеряны, либо обнаруживаются в самых неожиданных местах. Если смириться с определениями законодателя, согласно которым показания, протоколы, заключения и др. — это сведения, то, возникает вопрос — а что же является их источниками? Для ответа на данный вопрос используются информационно-познавательный, натуралистический, логический и иные аспекты. Противоречия, которые немыслимы в иных отраслях процессуальной науки, достаточно глубоки. Для того, чтобы убедится в этом, стоит привести и рассмотреть несколько точек зрения.
- Некоторые авторы, научное мировоззрение которых, по большому счёту, сложилось в начале действия УПК РФ 2001 г., следуют за закреплённой законодателем концепцией определения доказательств, где противопоставляют юридическому подходу, подход информационно-познавательный. Также, используя непосредственное определение норм, они рассматривают, комментируют и развивают её в научной, учебной и иной литературе.
«К числу доказательств по уголовному делу, — как говорится в научной статье А. Н. Григорьева, — кроме закреплённых в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, относятся также вещественные доказательства» [4,с.43–44]. Понятно, что здесь, следуя за законодателем, автор определяет объекты, названные в данной норме доказательствами-сведениями.
Ещё более определённо высказывается А. Б. Бoрисoв. Он считает, что «доказательства — это не любые сведения, а лишь перечисленные в ч. 2 ст. 74 УПК РФ» [3, с. 185].
Двоякое определение доказательств (в качестве любых сведений и в качестве их информационных носителей) порой приводит исследователей к неожиданным результатам. Отсюда, С. Б. Рoссинский среди перечня доказательств не выявляет протоколов следственных и судебных действий. В курсе лекций по уголовному процессу он даёт научные рекомендации, заключающиеся в том, чтобы определять доказательства не протоколами, а результатами данных действий, так как протокол, на его взгляд, противоречив ч. 2 ст. 74 УПК РФ, невозможно назвать фактическими сведениями [6, с. 149]. Отсюда появляется вопрос: почему данный вывод сделан лишь для протоколов? Так, если исходить из данной последовательности, то заключения специалистов и экспертов и, так называемые, «иные документы» точно так же, как и протоколы следственных и судебных действий, нельзя относить к доказательствам-сведениям. Так почему бы и их не назвать результатами соответствующих исследований и действий? Заводя речь о вещественных доказательствах, следует иметь ввиду, что от них до сведений ещё более долгий путь, так как сведения существуют только в речевой форме. Довольно очевидно, что Россинский был не согласен со многими аспектами формулировки ст. 74 УПК РФ, однако не отверг их, а отнёсся к этому, как к чему-то определённому свыше.
- Отстаивая необходимость изменения формулировок большинства ключевых статей и норм УПК РФ, составляющих доказательственное право, В. К. Балакшин понимает доказательство как «знаково-информационную систему, включающую в себя абсолютно любые фактические данные и их источники, а также порядок и способы их собирания, регламентирования и проверки» [2, с.35].
Замечаний к суждениям, обоснованиям и выводам данного автора немало, начиная с включения в уголовно-процессуальную терминологию понятия «знаково-информационная система» и заканчивая соотнесением и даже противопоставлением понятий «фактические данные» и «любые сведения».
Однако зададимся простым вопросом: может ли одно обособленное определение (доказательство) поглощать другое также самостоятельное определение (источник доказательств), даже если в действительности они и существуют в неразрывной связи? Если предположить, что такие элементы как «фактическое данное, источник доказательств, способы и порядок их собирания» вместе составляют системный объект? Предполагается, что на данный вопрос должен быть дан отрицательный ответ. Потому как рассматриваемые правовые категории в реальном уголовном процессе взаимообусловлены и взаимосвязаны.
Несмотря на это закреплённые в законе источники доказательств, порядок и способы их собирания, проверки и закрепления выступают необходимыми свойствами понятия «доказательство», однако по факту выступают его составляющими элементами.
Очевидно, что данные заключения, следуют и из определения норм, предлагаемого В. К. Балакшиным, касаемо новой редакции ст. 74 УПК РФ [2, с.36]. Во второй половине XX столетия информационный подход содействовал благополучному развитию теории доказательств. Но, стоит учесть, что на сегодняшний день, чрезмерное увлечение им может вытеснить общеправовые и общекультурные ценности из уголовно-процессуальной материи.
- Довольно высоко оценивает новую редакцию ст. 74 УПК РФ и такой выдающийся автор, как С. А. Шейфер. По его мнению, новая редакция ст. 74 УПК РФ стала весомым шагом вперёд в развитии теории доказательств, а вот от использования понятия «источник доказательств», на его взгляд, стоило бы и совсем отказаться [8, с.71,73]. Отсюда можно предположить, что обсуждаемая правовая категория в реальном уголовном процессе и не существует? Шейфер, так сказать, не замечает, что подобные шаги по какой-либо причине не предпринимаются в иных отраслях процессуального права — арбитражном, гражданском, административном. Так, в ст. 64 АПК РФ, ст. 55 ГПК РФ, и 26.2 КoАП РФ термины фактических данных и их источников отчётливо разграничены.
Если не затрагивать рассуждения о сущностном и информационно-познавательном подходах к исследованию самой природы образования фактических сведений, то следует сказать, что подобное мнение, как и точка зрения создателей ст. 74 УПК РФ, основывается на преувеличенном осмыслении концепции единства доказательств и их источников. Такого единства, в котором первое понятие поглощает второе.
- Формулируя и обосновывая тезис о преобразовании российского уголовно-процессуального законодательства в теорию формальной оценки доказательств, одним из ярких примеров, которые подтверждают эту тенденцию, называют исчерпывающий список источников доказательств, закреплённый законодателем в ч. 2 ст. 74 УПК РФ.
Тот факт, что в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, вопреки позиции законодателя, закреплены именно источники сведений, а не сами сведения, к примеру, выдающегося учёного-процессуалиста В. Т. Томина, как и большинства других ученых-правоведов не возмущает. Однако, данный учёный считает его, в сочетании с рядом иных норм, «не только излишним, но и вредным» [7, с.217]. Такая точка зрения воплощается в контексте идей автора о том, что познание в судопроизводстве выступает не правовой категорией и основывается, прежде всего, на законах гносеологии, не поддающихся корректировке процессуальным законом. Процессуальное же законодательство, напротив, должно корректироваться законами гносеологии [7, с. 216–232].
Большим противником регламентирования в законе исчерпывающего перечня процессуальных источников доказательств выступает также Б. Г. Розовский, он считает, что данный перечень можно назвать неким атавизмом средневекового инквизиционного процесса, который недостоин современного цивилизованного права [5, с.158]. В 2004 г. Розовский полагал: «Моё кредо: ограниченный перечень источников доказательств — абсурд» [5, с.152].
Анализируя вышеперечисленные точки зрения, можно проделать некий эксперимент — представить исключение из УПК РФ норм, которые содержат определения доказательств и, соответственно, перечень их источников. На наш взгляд, при исключении ст. 74 из УПК РФ, сам Кодекс при этом бы не пострадал, лишь при условии сохранения большинства последующих норм, которые в сущности составляют гл. 10 УПК РФ.
Нельзя оставить без внимания тот факт, что в реальном уголовном процессе могут произойти такие ситуации, когда по самым разнообразным причинам образуются препятствия на пути к легализации и использованию имеющейся информации. Однако, явным остаётся тот факт, что причина недопустимости доказательств никаким образом не связана с закреплением в УПК РФ перечня их источников либо его отсутствии.
Литература:
- «Уголовный кодекс Российской Федерации» от 13.06.1996 N 63-ФЗ (ред. от 03.10.2018) (с изм. и доп., вступ. в силу с 21.10.2018).Ст.74.
- Балакшин В. К. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания. Важнейшие проблемы в свете нового УПК Российской Федерации: Автореф. дис. … докт. юрид. наук. Екатеринбург, 2005. С. 36.
- Борисов А. Б. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). — 3-е изд. — М.: Книжный мир, 2009. С. 146. См. также: Россинский С. Б. Уголовный процесс: учебник. М.: Эксмо, 2009. С. 185.
- Григорьев А. Н. Понятие доказательства в уголовном процессе и его содержание в свете положений современной теории информации // Современные проблемы уголовно-процессуальной политики: Сборник материалов Всероссийской научнопрактической конференции. 28 октября 2011 г. / отв. ред. В. Н. Авдеев. Калининград: КФ СПбУ МВД России. С. 43–44.
- Розовский Б. Г. Ненаучные заметки о некоторых научных проблемах уголовного процесса: эссе. Луганск: РИО ЛАВД, 2004. С. 158.
- Россинский С. Б. Уголовный процесс России: курс лекций — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Эксмо, 2008. С. 149.
- Томин В. Т. Уголовный процесс: актуальные проблемы теории и практики. М.: Юрайт, 2009. С.217.
- Шейфер С. А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. М.: Норма, 2009. С. 71, 73.
