Первые поселенцы Северной Америки принесли на континент пуританское религиозное учение, сторонники которого подвергались жестоким гонениям в Старом Свете. Новообретенные просторы воспринимались колонистами как земля, обещанная им Богом. Отсюда появился миф о Земле Обетованной и восприятие колоний на Восточном побережье Америки как Града на Холме, а своего народа как избранной нации.
Возникновению и распространению мифа во многом способствовали взгляды религиозных и политических деятелей, философов, а также писателей того времени. Уже в 1630 году проповедь Джона Уинтропа (John Whinthrop) «A Model of Christian Charity», обращаясь к Священному писанию, определяет образ жизни праведных христиан в соответствии с ним. Автор проповеди называет англичан народом, уже отмеченным рукой Господа: We have taken out a commission [8, c. 90]. Под «comission» Уинтроп подразумевает землю, обетованную Богом первым английским колонистам американского побережья. Проповедник проводит параллель с древним Израилем, напоминая людям о том, что их будущее напрямую зависит от их действий на новой земле. Каждый стоит перед выбором: life and death, good and evil [8, с. 91]. Он призывает народ идти по праведному пути, который приведет к идеалу в виде a city upon the hill. The eyes of all the people are upon us [8, c. 91]. Тем не менее, проповедник не устает напоминать о страшном конце нации в случае ослушания заповедей Божьих: but if our hearts shall turn away, so that we will not obey, but shall be seduced, and worship other Gods, our pleasure and profits, and serve them; it is propounded unto us this day, we shall surely perish out of the good land whither we pass over this vast sea to possess it [8, c. 91].
В работе «The Ecclesiastical History of New England» другой проповедник, Котон Мэзер (Cotton Mather), называет Новую Англию Новым Иерусалимом. Но в отличие от Уинтропа, он упоминает о коренных жителях американского континента; как и другие деятели того времени, Мэзер считает индейцев дикарями и даже порождением нечистой силы. Отсюда выведена «миссия», с которой колонисты пришли на новую землю: to plant the Gospel in these dark regions of America[7, c. 45]. Попытки индейцев сопротивляться трактовались как потуги дьявола завоевать Новый Иерусалим. Организовывались целые военные отряды для борьбы с краснокожими. Такие факторы, как более совершенное оружие и численное превосходство англичан, обусловили движение границы первых колоний все дальше на Запад. События, происходившие в этой пограничной зоне, получившей название фронтир («frontier»), представляли большой интерес для современников. Естественно, значительная часть американских писателей эпохи романтизма не остались равнодушными к проблеме пограничного конфликта. Авторы, впоследствии признанные классиками, живо интересовались мифами, владевшими умами колонистов. Романтики пытались проследить, насколько идеалы первых поселенцев, в том числе религиозные, воплотились в жизнь.
Джеймсу Фенимору Куперу (James Fenimore Cooper) выпала особая честь: поведать читателям трагическую историю колонизации. Серия романов «О Кожаном Чулке»(«The Leatherstocking Tales») рисует перед нами полнокровную картину освоения Запада белыми людьми, охватывая более чем полувековой период (с 1740 по 1805 гг.). Описывая особенности жизни фронтира, автору естественно пришлось столкнуться с диссонансом между мечтой поселенцев и их действиями. Купер видел, что колонисты двигались к цели – построить райский град на Земле Обетованной, шагая по трупам коренных жителей континента.
Даже порядок написания романов в определённой степени отражает это противоречие. Несмотря на то, что вся серия представляет собой одну историю, части пенталогии написанные подряд не продолжают друг друга. Автор перескакивает с одного периода на другой, причем движение может происходить и назад во времени. Отечественные литературоведы Г.Н. Храповицкая и А. В. Коровин, связывают это со способом изображения американской истории, который избирает Купер. «Его романтическое неприятие мира приводит к выстраиванию некой антитезы новой буржуазной Америки и XVIII века, когда отношения между людьми были проще и чище»[9, c. 379]. Так, например, роман «Пионеры» (The Pioneers) по хронологии событий предшествующий заключительному, был написан автором раньше остальных, в 1823 году. В работе запечатлено время, наиболее близкое писателю, что позволило ему опираться на воспоминания своего детства, которое протекало в Куперстауне, штат Йорк, вблизи мест, где в XVIII веке проходила граница между цивилизованными и дикими землями Америки. Поскольку книга содержит описание становления буржуазного общества, её можно противопоставить следующей за ней части под названием «Последний из Могикан» (The Last of the Mohicans), где большое внимание автор уделяет укладу индейской жизни. Третья часть, «Прерия» (The Prairie), снова делая скачок в истории, описывает события уже начала XIX века. Две последние части пенталогии автор пишет подряд, и в очередной раз время идет вспять: «Зверобой, или Первая тропа войны» (The Deerslayer, or The First Warpath), где мы впервые встречаем еще совсем юного героя всей серии, написана Купером в 1841, а пятый роман «Следопыт, или На берегах Онтарио» (The Pathfinder, or The Inland Sea) выходит год спустя.
Все пять частей пенталогии объединены одним персонажем - Натти Бампо (Natty Bumppo). Имя героя обращает наше внимание к Священному писанию, где Натаниэль (Нафанаил) самим Иисусом наречен «израильтянином, в котором нет лукавства»[6, c. 403]. Именно через такого персонажа мы воспринимаем картину жизни Америки того времени. Натти уже родился в колонии, но по воле судьбы провел десять лет своей жизни в индейском племени. Благодаря этому личность охотника соединила в себе черты двух культур. У героя сформировалось индейское отношением к природе, что было совершенно несвойственно его бледнолицым современникам. Натти выполняет функцию посредника между двумя культурами, будучи проводником колонистов в мир индейцев. За свою долгую жизнь охотник проложил множество троп на новом континенте. Вслед за ним вереницей тянулись многочисленные повозки белых переселенцев. Их путь возможно проследить лишь прочитав заголовки романов серии, если рассматривать их в соответствии с течением истории. Начиная свою карьеру воина в романе «Зверобой, или первая тропа войны», охотник Натти впервые проливает человеческую кровь, кровь индейца. Автором поставлена сквозная проблема всей работы: истребление расы краснокожих. Следующий по хронологии описанных действий - роман «Следопыт, или на берегах Онтарио», продолжая тему, подробно рассказывает о продвижении белых дальше на Запад и втором способе борьбы с коренными обитателями континента: колонисты стравливали их между собой. Третий роман в определенной степени подводит итог действиям переселенцев, описанным в первых двух частях эпопеи: в одноимённом романе погибает «последний из Могикан». На этом фоне легко предположить, что та же участь постигнет и остальные племена краснокожих. На страницах следующей книги «Пионеры» мы уже не находим дикарей, зато перед нами образ нового общества, формировавшегося на американском континенте в начале XIX века. Здесь читатель приходит к выводу о том, что изгнав дикарей, белые американцы не смогли создать город мечты, хотя автор неоднократно подчеркивает, что все условия для этого были. До современников Натти дошли лишь «предания об этих чудесах изобилия, о несметном количестве дичи и рыбы, водившемся в тех краях, а в особенности в окрестностях Великих Озер» [5, c. 127]. В заключительном романе «Прерия» мы видим последствия бездумного пользования колонистами плодородных земель нового континента. Прерии – это отраженный в названии романа результат, который получили завоеватели земель. Райский край теперь живет лишь в памяти героя: «Помнится, мне довелось слышать, будто Святая Земля некогда была плодородна и… изобиловала хлебом и плодами; но что потом над ней свершился суд, и теперь она ничем не примечательна, только своей наготой» [4, с. 217].
Таким образом, принимая во внимание только названия частей пенталогии можно проследить движение колонистов на Запад и даже увидеть результат их действий. С первых страниц читатель наблюдает, как Новые Англичане нарушают гармонию первозданной природы. По мнению автора, они руководствуются лишь одной целью – достичь лучших условий жизни. Колонисты вырубают леса и устанавливают свои порядки, считая себя полноправными владельцами этого края. Пришельцы не задумываются о том, что с давних времен в этих местах живут люди, а встретившись с ними, приписывают их появление к очередному испытанию, которому Господь подверг Христиан, и борются с ними, как с нечистой силой.
Купер описывает гармонию жизни индейского народа до прихода белых «краснокожие сражались между собой для того только, чтобы доказать, что они мужчины. Они были храбры, справедливы, они были счастливы»[3, c. 233]. Индейцы со своими неписаными законами жили в единстве с природой, а их мироощущение было интуитивным. Безусловно, землю американского континента они считали своей, природа была их домом. Индейцы органично вписывались в нее и смотрели на окружающий мир как бы изнутри. Себя они считали неотъемлемой частью природы, находящейся с ними в постоянном взаимодействии. Реки, озера, леса - братья и сестры краснокожим, а все вместе они дети Великого Духа. Таков взгляд аборигенов на окружающую действительность.
Восприятие земли колонистами, как отмечалось выше, было иным. Приняв новую землю как дар Господний, переселенцы должны были соблюдать все заповеди священного писания. В пенталогии мы видим, что образ жизни колонистов Купера совершенно не соответствует законам Божьим. Первым доказательством здесь может служить забвение заповеди: «Не убий», что подтверждается жесточайшим истреблением коренных жителей континента. По всей видимости, общественные деятели внушили белому народу, что это силы зла, препятствующие выполнению их «миссии», а по сему, должные быть преодоленными.
Из заповедей следует, что праведный христианин посвящает один из семи дней недели своему Создателю, но у Купера многие из колонистов даже не знают молитв. В романе «Следопыт» перед нами три различных по возрасту, уровню образованности, статусу и профессии персонажа: Капитан Кэп - опытный моряк преклонных лет, Джаспер Уэстерн - молодой человек с фундаментальным образованием и третий – центральный герой пенталогии, охотник Натти Бампо. В одном из эпизодов, когда возникает необходимость прочтения канонического текста молитвы, оказывается, что ни один из героев не способен на это. Со слов автора «Кэп едва ли представлял, что такое молитва», Следопыт «молился много – ежедневно, если не ежечасно. Но он молился про себя, не прибегая к словам, на собственный бесхитростный лад». Юноша (Джаспер Уэстерн) же в создавшейся ситуации «лишь понурил голову»[5, с. 464].
Также в пенталогии можно проследить явную иронию автора над наивным восприятием религиозных идеалов некоторыми героями. В романе «Зверобой, или первая тропа войны» писатель вкладывает томик Библии в руки слабоумной девушки, которая, постоянно читая его, все же не способна понять смысл писания. В «Последнем из Могикан» мы видим мужчину в расцвете сил, обращающего нас к священной книге: «в библии сказано, что слабый мальчик Давид усмирил царя Саула звуками арфы и словами своих песнопений»[3, с. 142]. Такой репликой он оправдывает свои действия – вместо того, чтобы противостоять вооруженным индейским воинам, Давид Гамут пропевает им псалмы. Ирония автора начинается с совпадения имен героя и маленького мальчика, усмирившего царя Саула. Этот наивный ребенок в теле взрослого человека свято верит в силу религиозного песнопения, и в результате его вера оправдывается, он остается цел и невредим. Ирония автора заключается в том, что индейцы не трогают Гамута, приняв за слабоумного.
Автор завершает образ еще более комичной ситуацией с участием псалмопевца. К последнему, находящемуся на индейской территории, пробирается разведчик Натти в костюме медведя. Давид не замечает обмана, даже когда медведь начинает петь. Услышав, Гамут восклицает: «Мрачное и таинственное чудовище! – Я не знаю ни тебя, ни твоих намерений, но если ты замышляешь что-либо против смиреннейшего из слуг храма, то выслушай вдохновенную речь израильского юноши и покайся»[3, с. 220]. Такие реплики не могут не вызвать смех. Как и другие американцы, Давид Гамут, называя себя изральитянином, проводит параллель своей нации с народом древней Священной земли. Данное миропонимание героя снова отсылает нас к религиозному наследию Новой Англии. Герои, не задумываясь, считают взгляды своих предков единственно верными. Такое поверхностное отношение к религии отмечается у Купера и далее: «Нетрудно заметить, что люди всегда склонны сначала заботиться о своих телесных нуждах и лишь потом вспоминают, что надо бы позаботиться и о душе. Когда поселок только строился, жители «патента Темплтона», рубя деревья и корчуя пни, почти не вспоминали о религии» [2, c. 66]. Религия, будучи важным стимулом для переселенцев, была впоследствии отодвинута жизненной реальностью на второй план.
С течением времени в пенталогии автор все более жестко осуждает внешние формы религии, которым предки первых колонистов «придавали столь большое значение, что из-за них даже покинули родину и отправились искать приюта в Новом Свете» [4, c. 66]. Так в предпоследней части пенталогии «Пионерах» перед нами сцена прощания священника Гранта с индейцем Джоном. После религиозного напутствия святого отца индеец в смирении «наклонил голову, и они разошлись: один вернулся в бедную хижину, а другой сел за праздничный стол, уставленный яствами»[2, c. 63]. Первым, естественно, был индеец, вторым святой отец, направившийся на церковный праздник. Так Купер в предпоследнем романе пенталогии, повествующем о начале становления буржуазного общества, подчёркивает отдельное существование народа от священников. Более того, в том же романе мы видим начало секуляризации религиозного идеала. Автор дает такое описание церковных служб и их посетителей, что читатель приходит к выводу о том, что свидание колониста с Богом в церкви становится частью культуры, вместо того, чтобы стать исповедью души.
По написанной Купером истории можно заключить, что представление первых колонистов о своем Новом Граде в большей степени не соответствовало реальному развитию событий на континенте; многие из них лишь «искали золотые жилы в девственных землях и гнались за призраком надежды в жажде быстрого обогащения»[4, c. 5]. Автор подчеркивает несоответствие религиозных идеалов первых североамериканских поселенцев их действиям. Купер показал, как столь высоконравственные идеи трансформировались в ходе истории в связи с ростом материальных потребностей, что в определенной мере объективно вело к забвению прежних идеалов.
- Литература:
Купер Д.Ф. Зверобой, или Первая тропа войны. Пер. с англ. Т. Грица. – М.: Правда, 1981. – 528 с.
Купер Д.Ф. Последний и Могикан, или Повествование о 1757 годе. Пер. с англ. Е. М. Чистяковой-Вер, А. П. Репиной; Вступ. ст. А. Елистратовой. – Мн.: Университетское, 1985. – 270 с.
Купер Д.Ф. Прерии. Пер. с англ. [txt] Режим доступа: http://webreading.ru/adv_/adv_indian/dgheyms-kuper-preriya.html, свободный.
Купер Д.Ф. Следопыт, или На берегах Онтарио. Пер. с англ. Р. М. Гальпериной, Д. Л. Каравкиной, В. Н. Курелла. – М.: Правда, 1981. – 496с.
Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Успенско-Казанский монастырь, М.: Молодая Гвардия, 2008. – 1152с.
Mather C. Magnalia Christi Americana. The Ecclesiastical History New England, vol.2, Hartford; Silas Andrus and Son, 1853. – 664 p.
Heimert A. The Puritans in America, a Narrative Anthology/Delbanco A. - Harvard College, the USA, 2001. – 438 p.
Храповицкая Г.Н. История зарубежной литературы. Западноевропейский и американский романтизм: учебник под ред. Храповицкой / Коровин А. В. – 2-е изд. – М.: Флинта: Наука, 2003. – 408 с.
