Повседневные практики пищевого поведения на сегодняшних день представляются главным и актуальным объектом исследования таких направлений социальных наук, как социология повседневности и социология питания. Питание рассматривается не только как биологическая потребность индивида в насыщении организма необходимыми веществами, но как многосторонний, при этом крайне малоизученный, социальный и психологический конструкт. В данной работе практики питания рассматриваются с позиции отклонения от нормы — пищевых девиаций среди мужчин и женщин в потреблении продуктов; а также определяются социальные и психологические причины их возникновения — факторы образования рисков НПП (нарушений пищевого поведения); затрагиваются проблемы связанности гендера, создаваемого им «образа визибельности тела», и, собственно, питания. Проведенный анализ научной литературы по проблемам психических особенностей отношения людей к самим себе, к своей внешности показывает, что такие отношения могут стать главной причиной возникновения НПП; также в этом вопросе рассмотрена роль СМИ и СМК, создаваемых ими «идеалов красоты», провоцирующих увеличение числа расстройств пищевого поведения, что особенно сказывается на подростках и женской части населения.
Ключевые слова: гендер, гендерные особенности, пищевое поведение, нарушения пищевого поведения, образ визибельности тела.
Психологическая проблема наличия и проявлений отклонений в пищевом поведении среди мужчин и женщин всех возрастных категорий учёными ранее рассматривалась только со стороны медицины и здравоохранения, но с развитием социальных наук этот вопрос стал объектом изучения многих направлений социологии и психологии, в том числе и объединяющей эти сферы — социальной психологии. И последнюю как раз и заинтересовали не столько экологические и биологические факторы возникновения рисков здоровья, сколько социально-психические: особенности психики, форма и порядок мышления, внутренние личностные установки и ценности, восприятие себя и своих поступков, конструирование образа собственного тела, и гендерное самоопределение как его часть.
Развитию гендерных исследований на западе, в европейский и американский научных сообществах, как в своей работе отмечает А. В. Курамшев [1], во многом поспособствовали научно-технологический прогресс всех сфер общественной жизни; развитие феминизма и, вследствие этому, «женских исследований» (причём сама дефиниция «гендер», отходя от биологизма, изначально рассматривалась именно с позиции феминистской социологии, об этом подробнее пишет С. В. Шакирова [2]), но главное (что также характерно и в исследовании практик питания) — разграничение типично биологического — первичный природный пол, и социального — сам гендер. Гендерные исследования, особенно в отечественной науке, представляют собой ещё одно малоизученное поле научной мысли, предполагающее изучение вопросов формирования и конструирования гендера, проблем «гендерного воспитания» и определения «гендерной идентичности», что невозможно сделать без обозначения самого «гендера».
Каждый научный деятель в своей работе по этой теме старается привести уникальное, при этом максимально полное по содержанию, смысловое определение этому феномену социальной реальности: от системы межличностных взаимодействий и символа социального статуса человека (толкование Ш. Ортнером этого понятия как «символа достигаемой человеком социальной позиции» [3]); до пути освобождения истинной натуры личности (в частности, — женщины, в исследовании С. В. Шакировой [4]) и даже специфической идеологии. Но именно социологизма в раскрытие сущности гендера привнес Р. Столлер, обозначив его как отличный от биологического проявления врождённого пола человека социальный конструкт, определяющий важнейшие направления жизнедеятельности человека: от его самоопределения до конкретных актов и практик поведения [5].
Гендер как часть социального мира наделяется соответствующими функциями и характеристиками, что касается и вопроса его формирования. Конструирование «социального пола» сродни процессу социализации личности длится на протяжении всей жизни человека: с самых малых лет через общение с родителями, бабушками и дедушками, первыми друзьями до обмена этими ролями и уже «обратному научению» старших младшими в поздних зрелых возрастах. Больший интерес для психологов и социологов представляют дошкольный, школьный и студенческий этапы жизни, потому как именно эти года, во-первых, составляют значительный по времени и насыщенный самым большим разнообразием применяемых социальных ролей и позиций в обществе период, а во-вторых, они являются наиболее наглядным отражением процесса социального конструирования гендера и соответствующего ему образа тела, главными «организаторами» которого являются уже не семья и дружеский круг общения, а в большей мере общественные и публичные социальные агенты и институты: школа и высшие учебные заведения, рабочий коллектив, и современные СМИ и СМК, а также специфический создаваемый ими социальный агент — «мода». Именно через них и с их помощью ещё ребёнок учится мыслить, говорить, вести себя, в целом, жить в соответствии с выбранным им самим гендером, хотя зачастую сам «выбор» становится безальтернативным принятием предложенной, основываясь на биологическом поле, модели поведения. Следует остановится на том, что «социальный пол» именно социален, социально конструируется и социально обусловлен.
Но гендер сам по себе на прямую не влияет на повседневную деятельность человека, включая практики питания; это воздействие осуществляется опосредовано, через конструкцию «образа тела» [6], которую также определяют, как «телесность» или внешняя привлекательность.
Образ визибельности тела — это своеобразный мост между гендером и конкретным проявлением гендерных особенностей в жизни через поступки и отношения к себе, к другим и к миру, в целом. Каждый человек, более или менее чётко для себя определившись с собственным гендером, мысленно строит у себя «правильную» поведенческую модель соответствия ему: как следует одеваться, представляться, смеяться или даже сидеть. Такой когнитивный образ и руководит нами в любой ситуации, будь то формальное официальное мероприятие-банкет или воскресный семейный ужин, все наши желания, мысли, интересы вторят ему. В отличие от гендера, образ визибельности тела формируется уже более сознательно, однако вместе с тем и в большей степени бездумно средствами массовой информации и коммуникации. Они предлагают обществу готовый «правильный» и «идеальный» шаблон женщины и мужчины: современные топ-модели, актрисы и актёры, музыкальные исполнители, шоумены, танцовщицы и так далее, которые по своей задумке представляют продукт красоты — идеальной телесности, приемлемой и пригодной для жизни в современных реалиях, и нужно отметить, что это касается не только, собственно, продвигаемого привлекательного внешнего вида, но также и социальных правил поведения в обществе идеала красоты и привлекательности. Любые психологические и физические отклонения от него могут стать причиной неприятия, отторжения этим социумом самого человека. И именно поэтому каждый из нас старается подходить под стандарт, придерживаться его, потому как вне общества, даже такого, человек не сможет выжить и остаться человеком по определению. Нам приходится становится копиями «совершенства», и уже с малых лет мы этому учимся. Но каковы последствия такого слепого «выбора» для самочувствия и здоровья населения? Для этого обратимся к рассмотрению практик пищевого поведения как одного из основных способов приведения своего тела «в норму».
Дефиниция «еда» обладает рядом крайне интересных для изучения функции и свойств, составляющих красочный и многогранный портрет этого термина. П. Розин в своей работе писал о следующих из них: еда как основополагающий фундамент жизни; как «весёлая», приносящая вкусовое удовольствие; как «далеко идущая», с указанием на то, что посредством её изучения могут быть обнаружены ранее не обозначенные связи пищевого поведения с другими видами деятельности субъектов; и как «пугающая», и в этом аспекте им как раз и затрагиваются проблемы нарушений и расстройств пищевого поведения [7].
Что касается определения таких категорий, как НПП (нарушений пищевого поведения) и РПП (расстройств пищевого поведения), то большинство исследователей обозначают их через понятия «отклонения» или «девиация», что по смыслу близко к их истинному значению, но недостаточно для точного отображения их сути. Подобная трактовка берёт во внимание только поведенческий аспект этих феноменов, принижая значимость когнитивной их составляющей, а ведь отдельно от целевой задачи, внутренних ценностей и установок, мотивов личности, приведших к такой форме питания, невозможно дать им точную и полную оценку. Как уже отмечалось, корни развития НПП лежат в восприятии человеком себя, его отношении к образу и своему внешнему виду, на которые огромное и губительное по своим последствием влияние оказывают СМИ и СМК, создавая почву для возникновения «нормативной неудовлетворённости телом и внешностью». То есть такого состояния психологического отторжения и неприятия своего облика, которое, что свойственно современному миру, наблюдается у большинства населения, как наиболее поддающихся внушению со стороны модных журналов, Интернет-сообществ и телепередач, и в связи с чем уже стало «нормой» для них. Но такую норму нельзя рассматривать как «приемлемый образ и стиль жизнь», скорее её стоит понимать через категории обыденности и свойственности каждому. И важно, НПП носят явно выраженную гендерную особенность, проиллюстрируем это на рис. 1.
Рис.1. Наиболее характерные гендерные проявления НПП
Изучая рекламу популярных косметических продуктов, средств по уходу за собой, продуктов питания и одежды, Л. Малви построил средние модели действующий героев в них — мужчин и женщин [8]. Мужчины в рекламах алкоголя, табачной продукции и автомобилей показываются богатыми, успешными, спортивной внешности персонами, уверенными в себе, серьёзно относящимися к своему делу; при этом в рекламном ролике главное место всё же занимал сам товар, тогда как человек играл роль фонового дополнения. А женщины как раз наоборот, привлекали к себе внимание, являлись центральным элементом повествования, обрисовывались ухоженными, внешне притягательными, с определённой степенью сексуальности, стройными, подтянутыми и, что немаловажно, счастливыми.
Обратим своё внимание на гендерные различия в повседневных практиках питания уже достаточно самостоятельной в этом вопросе взрослой категории населения — молодёжи начиная с подросткового периода; потому как самые маленькие дети не различаются их родителя в отношении гендера, то же касается и пищевого поведения, для них, их чадо — существо без гендера, чьи действия определяются в понятиях биологический пол и биологический, природный автоматизм.
Следует обозначить, что для девушек и женщин в этом вопросе характерно типичное «женское поведение»: ограниченное потребление вредной и нездоровой пищи, продуктов питания в целом, приверженность диетам, недоедание, повышенные требования к качеству диетических продуктов, а также предпочтения в самостоятельном их приготовлении. Режим питания женской части населения почти всегда жёстко фиксирован, а сами порции крайне небольшие. Для девушек свойственны частые эмоционально-психологические стрессы и нервное напряжение, связанные с неудовлетворённостью собственным внешним видом, его несоответствием идеалам худобы и стройности, что оказывает ещё больший негативный эффект на здоровье представительниц «слабого пола».
Мужчины же склоны «наплевательски» относится к собственному внешнему виду, его соответствию «мужской моде»: большинство из них никогда не сидело на диетах, редко посещает спортивные залы, не задумывается о правильности питания, его режиме и рационе: часто потребляет фаст-фуд, жирную и жареную пищу, а также неравнодушно к алкоголю и табаку, что, естественно, сказывается на их самочувствии и здоровье. Но, нужно быть справедливыми, среди них есть те, кто следит за собой, качественно выбирает продукты, старается отказаться от вредных привычек, и занимается спортом и другими физическими активностями, но таких представителей — меньшинство.
В целом, можно сказать, что среди женщин здоровьесберегающее поведение в этом ключе более распространено, но является ли оно таким на самом деле, учитывая постоянные диеты и ограничения? Разумеется, нет, но подобная «норма» настолько сильно укоренилась и в сознании, и в поступках девушек, что мало кто из них даже станет задумываться о реальной угрозе организму и всем сферам его обеспечения. Правда и здесь есть дополнение, женщины намного чаще мужчин посещают поликлиники и бывают на профилактических приёмах у специалистов, о чём говорят результаты исследования И. Б. Назаровой [9]. Что говорит об их ответственном отношении и заинтересованности в сохранении и улучшении собственного здоровья, тогда как мужчины «не обратятся за помощью, пока ничего не заболит», и в таких ситуациях бывает уже поздно начать лечение.
Таким образом, не лишним ещё раз отметить, что гендерные исследования и изучения практик питания для российской и зарубежной наук являются ещё только становящимися направлениями; а их совместное рассмотрение и обнаружение причинно-следственных связей представляет огромный интерес для многих социальных наук.
Гендер, обладая множественностью определений и уточнений к ним, представляет собой социальный конструкт, и только в обществе возможно его формирование — конструирование и дальнейшее «усовершенствование», продолжающееся на протяжении всей жизни человека.
Гендер не существует сам по себе, он связан, и он устанавливает поведенческие рамки человека так, что любое действие вне них будет характеризоваться обществом как аномальное и неправильное. «Социальный пол» вместе с «экспертными» представлениями современных СМИ и СМК относительно идеалов привлекательности и красоты формируют образ визибельности тела — внутренне осмысленную модель внешнего облика, форму мысли и поступков человека, в том числе и повседневных практик питания, основанную на восприятии им себя как того или иного гендера, и уже посредством «образа тела» индивид существует в обществе и взаимодействует с каждым его социальным институтом или организацией.
Пищевое поведение нельзя рассматривать исключительно как насыщение организма необходимыми ему питательными веществами, это ещё одна сторона повседневного социального мира, через которую прослеживаются различные отношения, целевые установки и системы ценностей личности. Нарушения пищевого поведения — поведенческий синдром, отклонения и социальная девиация, ставшие на сегодняшний день «нормой». Подходя к этому вопросу с позиции гендерных определений, можно выделить женские и мужские особенности в практиках питания и пищевых расстройствах, возникающих у них.
Для женщин характерны существенные ограничения в количестве потребляемой пищи — ограничительное пищевое поведение и диеты, а также повышенные требования к качеству полезной и здоровой еды, основной причиной который является стремление соответствовать идеалу модельной внешности. Мужчины уделяют рациону и режиму питания меньшее внимание, в большей мере не склоны надлежаще следовать требованиям здравоохранительных органов и уж тем более мнениям СМИ в этом вопросе, но среди «сильного пола» популярностью пользуются физические нагрузки и спортивные активности, применительно к некоторым даже практики спортивного питания, как основной фактор поддержания формы тела и сохранности своего здоровья.
И хотя наличие и развитие нарушений пищевого поведения одинаково характерны для всего населения, и женской, и мужской его частей; их конкретные особенности — то, что позволяет делить эту проблему пагубного воздействия на здоровье организма человека по признаку гендера.
В интересах государства, и нас самих исправить или хотя бы начать менять отношение, во-первых, к себе, своей внешности и её восприятию, а во-вторых, к состоянию собственного здоровья. Задачей же научных деятелей, учёных самых разнообразных направлений (от психологов и социологов, медицинских работников до экономистов и юристов) является разработка и создание качественно новой, современной, удовлетворяющей мировой и региональной экономической и социальной ситуации концепции «здоровьесберегающего поведения», учитывающей личностные и гендерные особенности мысли и поведения.
Литература:
- Курамшев А. В. Гендерные исследования в современной России // Вестник Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского. Серия: Социальные науки. 2001. № 1. С. 78–80.
- Шакирова С. В. Толкования гендера // Пол женщины. Сборник статей по гендерным исследованиям, Алматы, 2000 С. 5–6.
- Ortner S. B. Is Female to Male as Nature is to Culture? // Lamphere L., Rosaldo M. Z. (eds.) Women, Culture and Society. Stanford, 1974. Р. 67–88.
- Шакирова С.В, Указ соч.
- Stoller R. Sex and Gender: on the Development of Masculinity and Femininity. N.Y., 1968. P. 401.
- Белогай К. Н. Социокультурная модель становления образа тела // Известия Иркутского государственного университета. Серия: Психология. 2018. №. 25. С. 14–25.
- Rozin, P. Food is fundamental, fun, frightening, and far-reaching. Social Research, 66, 1999. Р. 9–30.
- Малви Л. Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф // Антология гендерной теории. Минск: Пропилеи, 2000. С. 280–297.
- Назарова И. Б., Лобза Е. В. Гендерные стереотипы в современной России / Гос. ун-т — Высшая школа экономики. М.: МАКС Пресс, 2007. 306 с.
