Стратегическая стабильность в XXI веке: есть ли будущее?



Тема стратегической стабильности не является новоявленной, а попросту долго не обсуждалась совместно Россией и США на высоком уровне. В настоящее время проблематика трактовки стратегической стабильности возвращается в повестку дня в связи с риском новой гонки вооружений и ядерной войны. Статья посвящена вопросам стратегической стабильности XXI века. Большое внимание уделяется методам поддержания стратегической стабильности, уходящих корнями к биполярной Ялтинско-Потсдамской системе, неэффективной в современных условиях. Поэтому в статье затрагиваются вопросы как прежних, так и существующих соглашений, ДРСМД и СНВ-3. Требуется определить приблизительные пути поддержания стратегической стабильности в условиях ядерной многополярности, выделить наиболее вероятные сценарии развития мировой системы контроля над вооружениями, а также ответить на вопрос: есть ли будущее у стратегической стабильности?

Ключевые слова: стратегическая стабильность, ядерное оружие, США, Россия, контроль над вооружениями, ДРСМД, СНВ-3, многополярность.

На данный момент уровень международной безопасности или стратегической стабильности приблизительно равен значению Карибского кризиса. Эксперты из американского журнала «Бюллетень ученых-атомщиков» в январе 2019 года впервые с 1953 г. перевели свои «Часы Судного Дня» на время без двух минут до полуночи, где полночь — начало широкомасштабной ядерной войны [1]. Архитектура контроля над ядерными вооружениями, создававшаяся на протяжении более чем полувека, продолжает разрушаться, в то время как процесс переговоров между ведущими мировыми державами зашел в тупик [16].

Прежде всего стоит разобраться с классическим понятием стратегической стабильности, ведь оно является важным инструментом военно-стратегического анализа и его можно по-разному трактовать. В период холодной войны и политологи, и военные специалисты под стратегической стабильностью понимали вероятность неприменения ядерного оружия или устранение стимулов для нанесения первого удара [10, с. 34]. В военно-политической сфере чем выше уровень стратегической стабильности, тем меньше вероятность широкомасштабной ядерной войны. В классической стратегической стабильности особняком стоит концепция ядерного сдерживания [3, с. 432], основанная на осознании неприемлемого ущерба.

Первым о необходимости разрядки и бессмысленности гонки вооружений заговорил Роберт Макнамарра, министр обороны США. На волне этих перемен в 1967 г. был подписан Договор о неразмещении в космосе оружия массового уничтожения, а затем, в 1968 г. Договор о нераспространении ядерного оружия — ДНЯО, ставшим ключевым элементом фундамента глобальной системы контроля над ядерным оружием. Итак, интеллектуальная и практическая основа первых соглашений поначалу зародилась в США. Зато в 1972 г. Советский Союз создал важный положительный прецедент иного рода — ОСВ-1. Стабильность поддерживалась благодаря примерному равенству стратегических ядерных арсеналов США и СССР, противостояния ОВД и НАТО, что и устанавливало баланс сил и стратегический паритет [3, с. 432].

В рамках договора о ракетах средней и меньшей дальности — РСМД (1987г.) и договора о сокращении наступательных вооружений — СНВ-1 (1991г.) родилась концепция стратегической стабильности, закрепленная как правовая норма [7]. Это понятие определялось как стратегические отношения, устраняющие «стимулы для нанесения первого ядерного удара»., затем принципы нашли отражение в ДСНВ-2 1993 г., Договоре о сокращении стратегических наступательных потенциалов — СНП 2002 г. и появившемся из него ДСНВ-3 2010 года [6].

Стратегическая стабильность XXI века находится под угрозой на фоне изменений военно-стратегического ландшафта [4, с. 6–13]. Единственный «выжившим» договором, поддерживающим международную безопасность, остается ДСНВ-3. После выхода США из ДРСМД его судьба заняла важное место в международной повестке дня [11].

Феномен ядерной многополярности или расширения ядерного клуба является особенностью современной глобальной стратегической среды и характеризуется непредсказуемостью, что существенно усложняет процесс достижения многосторонней стратегической стабильности. Развитие ядерных программ Китая и Индии влияет на стратегические отношения между Москвой и Вашингтоном, а также меняет стратегический баланс не только в АТР, но и на мировой арене [13]. В конечном итоге в России и США условие перехода к многостороннему формату стало удобным доводом в пользу прекращения процесса разоружения и даже отказа от ранее заключенных договоров [11].

В итоге мы плавно подошли к философии многосторонней стратегической стабильности. Изменение военно-стратегического ландшафта показывает, что прежнее понимание стратегической стабильности уже не отвечает реальности [8, с. 4–7]. В новых условиях гарантом многосторонней стратегической стабильности станет способность великих держав не допускать любые прямые военные столкновения, в том числе неядерные и непреднамеренные. Речь может идти в принципе о предотвращении войн, конфликтов и любой конфронтации.

В этой связи предлагается следующее определение «многосторонней стратегической стабильности»: — это такое состояние отношений между ядерными державами, при котором они способны не допустить любое военное столкновение друг с другом — как намеренное, так и непреднамеренное, поскольку всякое такое столкновение способно перерасти в глобальную ядерную войну [15, с. 38–41].

Однако ядерная многополярность — это не единственный фактор, дестабилизирующий стратегическую стабильность в XXI веке. Когда в опасности находится и режим нераспространения ядерных вооружений, стоит упомянуть потенциальную угрозу ядерных терактов и провокаций, исходящую от негосударственных акторов. Появление кибероружия в сочетании с потенциальной милитаризацией космоса делает нарушает баланс сил [15, с. 21–26]. Приобретение стратегических свойств неядерными вооружениями с развитием гиперзвукового оружия стирает существующую грань между ядерными и неядерными силами, представляя не меньшую опасность мировой стратегической стабильности [20].

Перечисленные новые обстоятельства показывают, что прежние способы поддержания стратегической стабильности, принятые в XX веке, в современных условиях неэффективны [12]. Самый главный урок прошлого столетия заключается в том, что ядерное сдерживание может быть гарантией мира только в сочетании с расширением системы договорно-правового контроля над ядерным оружием.

Двусторонний российско-американский диалог по ядерным вопросам в лучшем случае крайне затруднен, а в худшем — вообще заблокирован на несколько лет вперед. Стоит упомянуть, что на сегодняшний момент существует тенденция понижения порога применения ядерного оружия [18]. Данная идея создания ядерных зарядов малой мощности, возникшая в США, имеет уже не глобальное, а тактическое применение.

Рис. 1. Глобальные запасы ядерного оружия

СИПРИ (Стокгольмский институт исследования проблем мира и конфликтов) в 2019 г. опубликовал доклад о модернизации ядерного оружия и вероятности ядерного разоружения [9]. Ключевой вывод состоит в том, что, несмотря на общее сокращение числа ядерных боеголовок, все ядерные державы продолжают модернизацию своих ядерных арсеналов. Как отмечается в докладе, и у России, и у США есть дорогостоящие программы по замене и модернизации ядерных боеголовок.

Говоря о возможных сценариях развития стратегической стабильности, почти все эксперты сходятся во мнении, что у ДСНВ-3 в его нынешнем варианте нет будущего, все конечно же подчеркивают необходимость существования соглашений, но когда дело доходит до прогнозов, то здесь все, с 99 % вероятностью указывают на прекращение его действия [2]. Сейчас по сравнению со сценариями дальнейшего развития стратегической стабильности вопрос сохранения существующих договоров уже стоит не так остро [23].

В настоящее время существует проблематика поиска вероятных способов определения концепции новой стратегической стабильности [8, с. 4–7]. Сегодня, наверное, никто не может предсказать, какими конкретно будут эти новые механизмы. Более понятно, какими они наверняка не будут. Во-первых, в прошлом останется двусторонний формат контроля над стратегическими вооружениями. Соединенные Штаты выражают все больше озабоченности развитием ядерного арсенала Китая. Во-вторых, будущие соглашения едва ли станут оформляться в виде традиционных, юридически обязывающих. В-третьих, в центре будущего контроля над стратегическими вооружениями вряд ли будут находиться количественные параметры ядерных арсеналов: Россия и США, по всей видимости, подошли к пределам количественной гонки вооружений [16].

Сценарии дальнейшего развития стратегической стабильности можно их свести в три типа: нейтральный, оптимистичный и пессимистичный.

Первый «нейтральный» сценарий предполагает сохранение статуса-кво, а именно продление ДСНВ-3 на 5 лет. Сохранение договора в полном объеме укрепит взаимную безопасность и стратегический баланс, к тому же удастся избежать трат на гонку ракетных вооружений [15, с. 49–50]. Лидеры России и США должны будут расширить границы ядерного арсенала после 2021 года и добиваться дальнейшего сокращения ядерных вооружений и ограничения программ ядерной модернизации.

Однако это вариант самый труднореализуемый и маловероятный, ведь в условиях в условиях ядерной многополярности мы будем наблюдать дальнейший кризис. В подходах Кремля и Белого дома к этому вопросу есть существенное различие [15, с. 26]. Москва считает нежелательными дальнейшие сокращения стратегических ядерных сил без учета ядерных арсеналов третьих стран и без распространения на них каких-либо режимов контроля. Вашингтон против даже нынешних двусторонних российско-американских ограничительных потолков.

Новой реальности стратегического треугольника США — КНР — РФ не соответствуют двусторонние стратегические отношения между Москвой и Вашингтоном. В этих условиях стратегическая стабильность перестает быть двусторонним российско-американским делом, и дальнейшее ограничение стратегических ядерных сил без учета третьих ядерных держав невозможно.

Вместо ДСНВ-3 Белый дом предложил заключить трехсторонний договор о сокращении ядерных вооружений с участием Китая [14]. Пока Китай категорически отказывается участвовать в договорах, особенно на подобие ДРСМД, потому что тогда ему придётся уничтожить две трети ракетного потенциала. Тем не менее Китай является очень важной частью уравнения, поскольку наибольшее число ракетных систем, условно нарушающих ДРСМД (как в ядерном, так и в обычном оснащении), развернуто у Китая [21]. Поэтому важны двусторонние консультации между Вашингтоном и Пекином по вопросам стратегической стабильности.

В этой связи, стоит рассмотреть второй «оптимистичный» сценарий, подразумевающий обновление ДСНВ-3 при участии КНР [15, с.41–43]. Рассматривается даже подписание СНВ-4 или создание принципиально нового договора с участием всего «ядерного клуба» [22]. Параметры многополярного договора будут включать:

– Дальнейшее сокращение общего числа боезарядов;

– Уточнение объема и характера передаваемой информации;

– Ограничение стратегических неядерных вооружений;

– Кибербезопасность государств.

На двухсторонней основе возможно вовлечение «ядерной пятерки» в обмен информацией и повышение транспарентности [22]. Возможно, именно с этого момента начнется строительство нового полицентричного ядерного порядка.

Если говорить о третьем сценарии, то его называют «пессимистичным», однако исходя из последних заявлений лидеров России и США, данный сценарий предстает самым вероятным. Он предполагает постепенное прекращение действия договора СНВ-3 с взаимными претензиями сторон [12].

Стороны будут возлагают друг на друга ответственность и заявлять, что вынуждены в качестве ответных мер создавать системы, в полном объеме нарушающие старый договор. Этот вариант крайне опасен тем, что может стать стимулом к новой гонке ядерных вооружений [19]. Стороны могли бы анонсировать нечто вроде принципа «неразвертывания первым», например, наложить мораторий на размещение ракет тем самым сохранив стабильную военно-стратегическую архитектуру [21].

Свертывание контроля над вооружениями с перспективой полного отказа от него в результате расторжения или прекращения действия ДРСМД и ДСНВ-3 открывает новую эпоху стратегических взаимоотношений между США и Россией, в которой развитие ядерных вооружений не будет регулироваться международными соглашениями [23].

В итоге, при таком «хаотическом» сценарии произойдет наращивание вооружений, но наиболее пагубные последствия начнут проявляться по прошествии 5,10 лет. В итоге, при наихудшем сценарии и в то же время самом вероятном, мы будем наблюдать «эффект домино» [17]: после разрушенного ДРСМД падет СНВ-3, и, наконец, последним гвоздём в крышку гроба современного контроля над ядерными вооружениями станет окончательное разрушение Договора о нераспространении ядерного оружия ДНЯО [7].

Таким образом, может быть запущена цепная реакция, которая приведёт к развалу не только двусторонней системы контроля над стратегическими вооружениями, но и к эрозии всего международного режима [17]. Будущее стратегической стабильности и контроля над ядерными вооружениями в любом случае будет иметь многосторонний характер [20].

В итоге, можно сделать вывод о том, что механизмы контроля над вооружениями уступают место механизмам предотвращения конфликтов, мерам доверия, консультациям и диалогу. И если две сверхдержавы не справились с той миссией, которую возложила на них история, не пора ли вступить в игру другим ядерным странам?

Литература:

1. A new abnormal: 2019 Doomsday Clock Statement [Electronic resource] / Science and Security Board Bulletin of the Atomic Scientists. — 2019. — Access mode: https://clck.ru/Knzuw.
2. Frank A. Rose. Order from chaos. The INF Treaty, New START, and the future of strategic stability [Electronic resource] / Brookings Institution. — 2019. — Access mode: https://clck.ru/Knzwy.
3. George P. Shultz and James E. Goodby. Deterrence. Its Past and Future [Electronic resource] / Hoover Institution Press. — 2011. — P. 431–433. — Access mode: https://clck.ru/KnzyM.
4. Gregory D. Koblentz. Strategic Stability in the Second Nuclear Age [Text] / Council Special Report No. 71. — 2014.
5. Jerome Bracken. Multipolar Nuclear Stability: Incentives to Strike and Incentives to Preempt [Electronic resource] / Yale University. — 1995. — Access mode: https://clck.ru/Ko8Wm.
6. New Start Treaty [Electronic resource]. — 2010. — Access mode: https://clck.ru/Ko8XA.
7. NGO Representatives and Experts
8. Review Conference. The INF Treaty and New START. Crisis and the Future of the NPT [Electronic resource] / Arms Control Association. — 2019. — Access mode: https://clck.ru/Ko8XN.
9. Robert Legvold. Contemplating Strategic Stability in a New Multipolar Nuclear World [Text] / American academy of arts and sciences. — 2018.
10. Shannon N. Kile and Hans M. Kristensen. World nuclear forces [Electronic resource] / SIPRI Yearbook. — 2019. — Access mode: https://clck.ru/Ko8Xv.
11. Tsypkin, M., Wueger, D. 21st Century Strategic Stability: A U. S.-Russia Track II Dialogue [Electronic resource]. — 2014. — Report № 10. — Access mode: https://clck.ru/Ko8Y5.
12. Арбатов А. Г. Диалектика судного дня: гонка вооружений и их ограничения [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8YH.
13. Дворкин В. З. Стратегическая стабильность: сохранить или разрушить [Электронный ресурс] / Московский Центр Карнеги. М. — 2018. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8YT.
14. Дворкин, В. З. Сокращение наступательных вооружений / Полицентричный ядерный мир: вызовы и новые возможности [Электронный ресурс] / Под ред. А. Арбатова и В. Дворкина. Московский Центр Карнеги. М.: РОССПЭН. — 2017. — С. 54–74. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8Yj.
15. Караганов С. А. Сдерживание в новую эпоху [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8Yu.
16. Караганов С. А., Суслов Д. В. Новое понимание и пути укрепления многосторонней стратегической стабильности [Текст] / Высшая школа экономики. — 2019.
17. Кортунов А. В. Есть ли жизнь после смерти контроля над вооружениями? [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8ZS.
18. Кортунов А. В. Эффект домино: что повлечет за собой выход США из ДРСМД? [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8Ze.
19. Рябков С. А. Они допускают применения ядерного оружия [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8Zp.
20. Савельев А. Г. Россия — США: на пороге новой гонки ядерных вооружений [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8a3.
21. Савельев, А. Г. О многостороннем подходе к проблеме ядерного разоружения [Электронный ресурс] / РСМД. Рабочая тетрадь № IX. Москва: Спецкнига. — 2013. — С. 4–15. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8aK.
22. Стефанович Д. В. Развал ДРСМД как стимул? [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8ah.
23. Стефанович Д. В. Стратегическая стабилизация: окно возможностей для России и США [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2018. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8b4.
24. Тренин Д. В. Стратегическая стабильность в условиях смены миропорядка [Электронный ресурс] / Российский совет по международным делам. — 2019. — Режим доступа: https://clck.ru/Ko8bk.