Как известно, в процессе реализации судебной реформы в 2007 году был образован Следственный комитет при прокуратуре Российской Федерации, более четко разделены функции прокурорского надзора и следствия. А с 15 января 2011 года стало функционировать уже независимое следственное ведомство — Следственный комитет России.
Руководитель следственного органа наделен полномочиями, ранее принадлежавшими прокурору, связанными с процессуальным руководством. Вместе с тем, прокурор лишен своего процессуального права — возбуждать уголовные дела, давать согласие следователю на возбуждение перед судом ходатайства об избрании, отмене или изменении меры пресечения либо о производстве иного процессуального действия, которое допускается на основании судебного решения и некоторых других полномочий. Естественным образом, такого рода кардинальные изменения создали ряд проблем для правоприменителей и вызвали споры в юридической науке. Дискуссии в научной среде связаны с вопросами, затрагивающими функции, полномочия прокурора и руководителя следственного органа, а также их соотношении.
В качестве критиков данной реформы выступили Александров А. С. и Поздняков М. Л., прокомментировав это следующим образом: «Мы настаиваем на том, что создание СКР было в свое время некомпетентным, непродуманным решением, которое завело в тупик реформу предварительного расследования и привело к разладу механизма публичного уголовного преследования в нашей стране. Теперь возможны лишь два пути по выходу из кризиса: или СКР поглотит полицию (с ее следственным и оперативным аппаратами) или полиция поглотит СКР». [1, с. 11]
Хочу не согласиться с данной точкой зрения и считаю весьма рациональным решение о разъединении двух органов. Основной посыл заключается в том, чтобы лишить Прокуратуру тех функций, которые мешают объективно смотреть на вещи, так называемый самонадзор. Во-первых, это устранит проблемы с кадрами, во-вторых повлечет за собой эффективное сотрудничество правоохранительных органов, в-третьих избавит от затратных экономических вложений.
Генеральный прокурор Юрий Чайка высказывался в своем докладе Совету Федерации о деятельности следственных органов: «Не буду много говорить о следственной составляющей в деятельности правоохранительных органов. Выражу общее мнение прокуроров, что повсеместно следствие «проседает». Количество выявленных прокурорами нарушений в деятельности всех органов предварительного расследования за год вновь возросло, превысив 5 млн.
При этом с одной стороны упрощается процесс сбора доказательств, установления причинной связи между деянием и последствиями, с другой — расследование сложных дел растягивается на годы. Причем в последнее время ситуация все больше усугубляется». [2]
То есть исходя из этой позиции, можно сделать вывод о том, что следствие не справляется со своей работой, так утверждает Генеральный прокурор Юрий Чайка, аргументируя свою точку зрения приведенной статистикой, выводами и доводами, тем самым демонстрируя малоэффективность органов следствия. С этим можно согласиться отчасти, так как возможно результаты и не весьма весомые, но на это есть контраргументы в виде: загруженности работников Следственного комитета, органов внутренних дел, малочисленности штатов сотрудников, постоянной погони за увеличением раскрываемости дел, которой требует руководство, сокращения, личностные взаимоотношения с прокурором и т. д. Все эти факторы взаимосвязаны и влияют на ход следствия, но это не говорит о реформе СК РФ и присоединении к Прокуратуре РФ, как о необходимой мере, я считаю этот подход не рациональным, потому что возвращение СК РФ под контроль прокуратуры повлечет за собой ненужные траты и вложения. То есть мы вернемся к ситуации десятилетней давности. По моему мнению, реформирование из одного ведомства в другое, не приведет ни к чему хорошему, а лишь усугубит положение, поэтому требуются изменения внутри органа, а именно верхушки власти, увеличение заработной платы и расширение штатов сотрудников. Хорошо по этому поводу сказал Цветков Ю. А. «По сути, это не конфликты амбиций, это конфликты идентичностей: прокурор зачастую цепляется за свою прежнюю идентичность хозяина процесса, а следователь отстаивает свою новую идентичность носителя самостоятельной и полноценной следственной власти. Ведь законодатель не по какой-то нелепой случайности, а вполне осмысленно ослабил власть прокурора и укрепил власть следователя. Это называется — система сдержек и противовесов: прокурор не может без следователя возбудить уголовное дело и собрать доказательства, а следователь не может без прокурора направить дело в суд и поддерживать обвинение в суде». [3, с. 14–20]
Среди практиков иную позицию выразил Д. А. Арутюнян: «Разведение функций государственного обвинения по уголовным делам и процессуального руководства предварительным следствием, отказ от неограниченного прокурорского надзора является, безусловно, положительным сдвигом». Данная позиция мне более импонирует, так как сосредоточение в руках прокурора всех функций, а это следствие, надзор и представление стороны обвинения в суде является необъективным и подразумевает всевластность данного органа, поэтому считаю, что необходимо решать проблему, которая существует, путем внутренних изменений.
В заключении, хотелось бы сказать, что проблем внутри следственных органов очень много и требует кардинальных решений, но их надо решать не путем всяческих внедрений, смешений, соединений, а путем внутриведомственных изменений, более целесообразным будет расширение полномочий, разделение функций органов, должное финансирование аппарата следственных органов. Но это лишь малая часть того, что стоит сделать. Также необходимо внести изменения в Уголовно-процессуальный кодекс РФ в части полномочий и урегулировать этот вопрос на законодательном уровне.
Остановимся на одном из дискуссионных вопросов уголовного процесса современной России — лишение Прокуратуры РФ полномочия возбуждать уголовные дела и соотнесения данного ограничения с выполнением функции уголовного преследования.
Суть функции уголовного преследования состоит в изобличение лица совершившего уголовное преступление, а именно в установление конкретного человека, которому в дальнейшем выдвигается подозрение, в результате приобретающее обвинительную форму.
В российском уголовном процессе прокурор является одним из главных субъектов уголовного преследования. Законодательное закрепление полномочий и статуса прокурора закреплены в ч. 1 ст. 21 УПК РФ, где прокурору, выступающего в качестве субъекта уголовного преследования поручается выполнение этой функции от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения. Также полномочие прокурора по осуществлению уголовного преследования нашли своё отражение в пункте 2 статьи 27 Федерального закона «О прокуратуре», в котором говорится, что при наличии оснований полагать, что нарушение прав и свобод человека и гражданина имеет характер преступления, прокурор принимает меры к тому, чтобы лица, его совершившие, были подвергнуты уголовному преследованию в соответствии с законом.
По мнению прокуроров В. Горюнова и К. Макарова, «Отстранение прокурора от осуществления уголовного преследования в настоящее время социально не обусловлено и не востребовано, а необходимость вмешательства прокурора в сферу досудебного уголовного судопроизводства пока не нивелирована надлежащим качеством ведомственного процессуального контроля со стороны руководителей органов предварительного расследования».
На наш взгляд, достаточно верно отмечает Д. Ережепалиев, что «Отсутствие у прокурора полномочия возбуждать уголовные дела не соответствует положениям ч. 1 ст. 155 УПК РФ. Из буквального толкования данной нормы следует, что прокурор при поступлении к нему материалов от дознавателя вправе принять одно из решений, предусмотренных ч. 1 ст. 145 УПК РФ, то есть возбудить уголовное дело».
Проанализировав действующее законодательство и сложившуюся практику, уголовно-процессуальный закон возлагает на прокурора функции по надзору за соблюдением законности в процессуальной деятельности органов предварительного следствия и дознания, но в параллель с этим лишая его права возбуждения уголовного дела как самого эффективного средства реагирования в случае выявления факта нарушения законности. Последнее противоречит международным правовым стандартам деятельности прокуратуры, придающим им главенствующую роль в уголовном судопроизводстве».
В сравнение с вышеприведенным хотелось бы раскрыть и другую точку зрения. Так, по мнению Е. А. Буглаевой, эти изменения, а также реформирование органов прокуратуры оправдывают себя, об этом показывает повышение качества прокурорского надзора и предварительного следствия. По её мнению, данная тенденция, объясняется тем, что проводимые реформы определили новые акценты в деятельности прокуратуры. В особенности теперь в уголовном судопроизводстве прокурор ориентирован на приоритетное осуществление функции надзора.
По нашему мнению, лишение прокурора права возбуждать уголовное дело не соответствует традиционному представлению о роли прокуратуры в уголовном процессе и лишает его эффективных средств на оперативное реагирование в случаях выявления нарушения законности. Данным средством выступает полномочие прокурора возбудить уголовное дело.
На наш взгляд, уголовно-процессуальному законодательству необходимы следующие изменения. Корректировка содержания п. 2 ч. 2 ст. 37 УПК РФ, включив в ней также полномочие прокурора возбуждать уголовное дело при отмене постановления следователя, руководителя следственного органа, дознавателя и органа дознания об отказе в возбуждении уголовного дела.
Таким образом, отобрание у прокурора полномочий на возбуждение уголовного дела противоречит традиционному представлению о роли прокурора в уголовном процессе, что лишает его наиболее эффективных и оперативных средств реагирования на выявленные нарушения законности. Полномочие прокурора выносить мотивированное постановление о направлении соответствующих материалов в следственный орган для решения вопроса об уголовном преследовании по фактам выявленных нарушений уголовного законодательства должно быть заменено на полномочие возбуждать уголовное дело.
Анализ норм уголовно-процессуального законодательства позволяет сделать вывод об осуществлении руководителем следственного органа функции уголовного преследования и ведомственного процессуального контроля. В настоящее время продолжает оставаться актуальной проблема обеспечения такого положения, при котором субъекты, осуществляющие контрольную и надзорную функции, дополняли друг друга, а не подменяли.
Прокурор, обеспечивая законность и обоснованность осуществления уголовного преследования, а также защиту прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, является гарантом исполнения уголовно-процессуального законодательства на досудебных стадиях уголовного процесса, а руководитель следственного органа — организатор процессуальной деятельности по расследованию преступлений органами предварительного следствия.
Литература:
- Каким не стать Следственному комитету России к 2017 году //Уголовное судопроизводство. 2014. № 1.
- Доклад на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации // Официальный сайт Генеральной прокуратуры РФ. https://genproc.gov.ru/smi/interview_and_appearences/appearences/1187305/.
- Цветков Ю. А. Кризис социально-правовой идентичности следователя и прокурора // Уголовное судопроизводство. 2014. N 1.
