Собственные имена в художественных произведениях уже давно являются объектом внимания не только лингвистов, но и литературоведов и историков. Кроме того, уже прочно закрепился тезис относительно того, что в любом художественном произведении имена собственные имеют существенное значение, гораздо большее, чем просто имя или название. Для литературной ономастики крайне важна эстетическая функция имен, потенциал которой, как правильно, обязательно раскрывается в ходе развития сюжета.
Актуальность данного исследования заключается в том, что исследование онимов в художественном тексте помогает выявить мировосприятие отдельного писателя, установить особенности его словотворчества и идеостиля.
В качестве объекта исследования были выбраны имена собственные в пьесе А. Н. Островского «Гроза». В первую очередь А. Н. Островский обращал внимание на семантику имени и в особенности фамилий героев, при этом в его пьесах зачастую выстраивается система так называемых «говорящих» имен, которая дает читателю возможность более глубокого восприятия пьесы.
Пьесы Островского характеризуются также тем, что автор всегда учитывал социально-знаковую функцию имени. Имена практически всех его персонажей не просто зафиксированы в святцах, но и были в широком употреблении во второй половине XIX в. Фамилии, которые также имеют определенную смысловую нагрузку, в свою очередь, тоже были реальные или потенциально возможны в реальной действительности [3, с. 16].
Островский тщательно продумывал каждое имя, иногда дополняя его или даже изменяя. Дикой в северных русских областях обозначало «глупый, шальной, безумный, малоумный, сумасшедший», а диковать — «дурить, блажить, сходить с ума». Первоначально Островский предполагал дать герою отчество Петрович (от Петр — «камень»), но крепости, твердости в этом характере не было, и драматург дал Дикому отчество Прокофьевич (от Прокофий — «успевающий»). Это более подходило жадному, невежественному, жестокому и грубому человеку, который в то же время был одним из богатейших и влиятельных купцов города.
Александр Николаевич Островский обладал способностью находить как раз такие имена, отчества и фамилии для персонажей своих произведений, которые для них настолько органичны и естественны, что представляются единственно возможными и наиболее точно отражали их личность. Имя становится единым целым с человеком, которому оно дано. Этого единства драматург достигал, путем тщательного отбора социально значимых наименований, известных ему из жизни.
К примеру, для убежденной защитницы устоев «темного царства» Марфы Игнатьевны была выбрана весьма широко распространенная в 1840-х годах в Москве, Ржеве, Костроме купеческая фамилия Кабанова. Данным же принципом социальной дифференциации руководствовался А. Н. Островский и при выборе других фамилий для своих героев. Например, фамилия Дикой говорит сама за себя. И имя Савел напоминает имя евангельского персонажа Савла, гонителя христиан, под именем Павла, ставшего усердным проповедником их вероучения. Но с героем «Грозы» подобного превращения, увы, не происходит. Прокофий значит «преуспевающий» [2, с. 213].
Но не только личные имена героев имеют смысл, а также название городов. Пример тому — город Калинов.
В фольклоре растение калина является олицетворением девичьей красы, белые цветы являются — это подвенечных платьев. Красные ягоды калины в форме сердечка напрямую связывались с любовью.
Таким образом, ономастическое пространство пьес Островского проходит через контекст народной культуры, к примеру, в пьесе «Гроза» об этом свидетельствуют ключевые вехи сюжета (характерологическая функция выражается менее ярко в сравнении с другими пьесами Островского), а также предвещает трагический конец.
Трагический финал по большей части является результатом того, что по факту ни один персонаж не реализует интенцию, изначально заложенную в его имени, более того, как правило, поступает полностью противоположным образом, что можно объяснить невозможностью и нежеланием преодоления родового начала.
Особенно нагляден пример Бориса (Имя Борис образовано от старославянского имени Борислав и имеет значение «славный в борьбе», «борец». Также этому имени присваивают значение «лесной, боровой», «крепкий».), испытавшего сильнейшее влияние матери, получил образование, но, несмотря на это, стал на путь даже не столько отца (про которого практически не было что-либо известно), сколько дяди Дикого, в доме которого он жил. Борис не защищает Катерину, а, скорее, губит ее, Тихон не утешает, не поддерживает, а лишь концентрируется на собственных страданиях, Варвара подталкивает к греху, в результате которого Катерина свела счеты с жизнью, то есть умерла без покаяния [1, с. 142].
В отличие от других персонажей Катерина в целом реализует интенцию собственного имени, но до момента вступления в брак. С этого момента ее окружение существенно поменялось: вокруг нее появились духовно слабые люди, и, по всей видимости, поддавшись их влиянию, она уже не смогла быть на той же высоте, на которой была до этого момента.
Катерина хотела бы изменить ситуацию, но в патриархальном мире, пусть и уже доживающем свой век, это было невозможно осуществить. Но если для героев пьесы «Гроза» нереализованность потенциала имени было нормой, то для Катерины это не нормально, что в конечном итоге и делает ее смерть неизбежной. Если персонажи могут либо реализовать, либо не реализовать интенцию, заложенную в их имени, то пространство, город, неизбежно ее воплощает, по этой причине в городе Калинове в любом случае должна была произойти любовная трагедия.
Таким образом, имена собственные пьесе Н. Островского «Гроза» играют сюжетообразующую роль и дают возможность ее прочтения фактически как народную мифологему, что, по всей видимости, стало причиной большого успеха пьес в провинциальных театрах.
Имена персонажей интересуют как лингвистов, так и литературоведов, поскольку через понимание роли имени в художественном тексте можно проникнуть в замысел произведения, его идеи и одновременно эмоционально воздействовать на читателя.
Литература:
- Островский А. Н. «Гроза». «Бесприданница»: пьесы. — М.: Дет. лит-ра, 1975, с. 312.
- Островский А. Н. ПСС. — М.: Гослитиздат, 1953, с. 356.
- Масленников С. В. Ономастическое пространство в исторических произведениях А. Н. Островского // Вестник КГУ. 2017. № 3, с. 16–17
