Про любовь писали и до сих пор пишут многие отечественные и зарубежные ученые. Где-то их взгляды расходятся, а где-то заметно совпадают. Эти сходства и различия и необходимо проследить в данной работе. В контексте научной психологии анализ различных источников и подходов представляет интерес, так как тема любви и ее содержания актуальна по сей день.
Ключевые слова: феномен любви, гуманистическая психология, общая психология.
О любви и её структуре так или иначе говорили практически все научные деятели философии и психологии.
Современный отечественный историк философии И. А. Болдырев, занимаясь интерпретацией взглядов Гегеля, описывает его систему понятий. В эту систему помимо любви входят так же стыд, бескорыстие и собственность. Так, изначально понятие «любовь» считалось частью христианской культуры, однако сам же Гегель переосмыслил это понятие. Любовь для него — это преодоление системы различий, которые не могут быть едины [10]. С целью проведения межвременной параллели стоит обратиться к представителю гуманистического направления Карлу Роджерсу. В книге «Психология супружеских отношений» он подробно описывает сложности развития отношений одной из клиентских пар, рассказывая, через какие проблемы в понимании друг друга им пришлось пройти. Так, молодой человек ценил в своей избраннице ее автономность, самостоятельность как личности, наличие собственного мнения, чего он не видел в другой потенциальной девушке. Всё это делало выбранную им девушку желанной для него несмотря на внутриличностный конфликт, когда всё то, что нравилось ему в ней, могло одновременно раздражать. Роджерс назвал это составной частью взросления независимо от возраста его наступления [4]. То есть молодые люди переходили всё больше к зрелому чувству.
О. Ф. Кернберг писал, что зрелая любовь в сексуальном ее аспекте представляет собой сложный эмоциональный синтез, состоящий из таких компонентов, как возбуждение, которое переходит в эротическое желание к человеку; нежность как неотъемлемый компонент, в которой происходит преобладание любви над агрессией и раскрывается толерантность к «нормальной амбивалентности», под которой понимаются человеческие отношения; зрелая форма идеализации и осознание обязательств по отношению к партнеру и к отношениям в целом [3]. О зрелости в своей книге писал и Роджерс. Так, он приводил в пример словесную форму выражения чувств, в которой тоже может быть заложено умение человека принимать на себя ответственность. Говорить, о взаимной симпатии и приятном чувстве по отношении друг к другу, а когда надо — о том, что не нравится, — безопаснее, чем сразу признаваться партнёру в любви и произносить это заветное слово, пока оба не изучили друг друга и не отладили межличностную коммуникацию, которая по мнению Роджерса является одной из основ устойчивых отношений. Умение проявлять нежность и заботу являются частью зрелости. Р. Mэй говорил о важности заботы в качестве неотъемлемого условия развития любви как зрелой единицы. Забота представляет собой состояние, элементами которого являются признание партнера с таким же базовым набором чувств и ощущений, которые есть у тебя, то есть идентификация своего «Я» с радостью или болью партнера; чувство жалости, вины и осознание зависимости от «общечеловеческих принципов» [3]. На устойчивость отношений влияют также такие факторы, как неспособность обсуждать какие-либо аспекты совместной жизни и интроективные представления о ролевых позициях, то есть когда человек «заимствует ценности, модели или социальные роли» у других людей, не апробировав их исходя из своего опыта. Последнее довольно ярко проиллюстрировал Эрих Фромм. Он называет интроективные модели внешними цепями, которые переместились внутрь человека. Желания и мысли, навязанные обществом, заковывают человека. Согласно Фромму, так происходит, потому что о внешних цепях человек знает, но он не знает о том, что у него внутри, считая себя свободным, тогда как внутренние цепи могут сковывать его куда сильнее. Таким образом, происходит смещение акцента с внутреннего — того, что важно, не познано и первостепенно — на внешнее. Без изучения себя настоящего [8].
О неспособности коммуницировать Роджерс пишет более подробно в книге «О становлении личностью». Там межличностная коммуникация и проблема экзистенциального выбора рассматривается им с точки зрения системы отношений «терапевт-клиент». Он пишет, что экзистенциальный выбор представляет собой дилемму: рискнуть ли человеку и сообщить о своих мыслях и переживаниях, показать ли себя в общении таким, каков он есть, или нет. Острота дилеммы заключается в том, что зачастую человек предвидит возможность быть непонятым, отверженным, подверженным оценке и критике. Полностью открыться несет за собой риск. Из-за этого риска возникают такие последствия, как защитные реакции, неискренность, преувеличения. Роджерс считает, что от того, идут ли на этот риск или нет, зависит дальнейшая взаимотерапевтичность или разобщенность отношений. Поэтому и эти защитные барьеры быстро исчезают тогда, когда человек осознает, что единственное намерение противоположной стороны — не обесценить или раскритиковать, а выслушать и искренне понять [5].
С точки зрения даже научной психологии любовь также представляет собой некий терапевтический синтез, потому как все выше названное применяется в контексте выстраивания межличностной коммуникации и между партнёрами. Так, Б. Уайнхолд и Д. Уайнхолд пишут, что люди в основном определяют близость как «нечто теплое», включающее в себя не только физический компонент, но и личностный рост, когда оба человека стремятся освободиться от старых моделей, когда партнёры находится рядом, поддерживая и принимая друг друга вместе с такими чувствами каждого из них, как ранимость, уныние, злость или боль. Такая сторона интимности помогает залечить психологические травмы. После этого людям удается открыть самих же себя заново, понять, кем они являются и каким действительно, а не в их искаженных образах является объект любви. Это является важным волнующим переживанием, которое открывает глубину человеческой любви и близости [6].
Также хочется отметить, что в описании любовных отношений люди зачастую применяют слово «инстинкты», что не является верным, во-первых, ввиду выше сказанного, а во-вторых, потому, что Фрейд различал инстинкты и влечения. Под влечениями понимались психологические мотивы поведения, которые являются больше постоянными, чем прерывистыми. Инстинкты же для него были биологическими, наследуемыми и прерывистыми в аспекте приведения их в действие посредством психологических факторов или факторов среды. Иными словами, всем известное либидо — это влечение, имеющее социальную структуру, а, например, голод — инстинкт, имеющий биологическую структуру [3].
Для подтверждения этих слов хочется вновь обратиться к идеям Гегеля. Болдырев пишет, что любовь по Гегелю является чувством живого в ответ на живое. Два живых не только в физическом аспекте, но и в чувственном, объекта чувствуют это тепло и тянутся друг к другу. Размываются границы предельности, формируется некая модель бесконечности, преодолевается внутренняя противоположность, и единственное, что разделят этот цикл — смерть [10].
Все рассмотренные особенности проявления феномена любви суммировал в своих идеях Эрих Фромм, говоря о социальных типах характера. Социальные типы он описывал как «взаимодействие экзистенциальных потребностей и социального контекста» и делил их на продуктивные и продуктивные типы. В непродуктивных типах внутренняя ответственность переводилась с себя на внешние объекты, в них же искался источник счастья и удовлетворения, а также отмечалась тенденция любой ценой достичь желаемого вне зависимости от способа, отметиться наличием материальных благ. Продуктивный характер является основной целью развития для человека по Фромму. Люди продуктивного типа являются честными, независимыми, спокойными, любящими, творческими, социально полезными. Фромм считает, что все эти качества в людях способствуют подтверждению возможности быть уникальным без потери единения с другими людьми. Достижение такого результата требует большого труда [8,9]. Как говорил Роджерс, человека «ожидают внутренняя борьба и труд, в результате которых он строит нормальные взаимоотношения» [4]. В процессе этой борьбы, любви и труда постигается вид свободы, которую Фромм назвал «позитивной свободой», требующей активности человека.
Как видно, Гегелевская концепция любви актуальна и находит себя в трудах многих авторов. Последнее, о чем хотелось бы поговорить в рамках данной модели — стыд. Изначально понятие «стыд» связывали с грехопадением, с индивидуальным чувством. Гегель говорит об этом иначе. Он считает стыд чувством индивидуальности. Эта индивидуальность еще не успела стать частью единства в понимании любви. То есть человек ощущает собственную отдельность от целого, стыд того, что он пока что не соединился с другим человеком и печется о собственной единичности. Проблема стыда заключается в том, что человек как бы лишается себя самого, объединяясь в целое. И решается она следующим образом. Как уже было сказано, живое чувствует и тянется к живому. Это связывается с такими понятиями, как «признание» и «признавание». То есть фактором устойчивости любви должно быть взаимное признание партнеров. Любящий достоин чувства любви и наоборот, а соединение основывается на добровольности и автономности, не лишает и не ограничивает свободу, а наоборот строит ее [10].
Стыд также связан с чувством необходимости выйти за пределы дозволенного, преодолеть запреты, которые присутствуют в сексуальных контактах. Это чувство с течением времени приобретает разнообразные формы вплоть до универсальных нарушений традиций и социальных ограничений, которые накладывает общество на представлении об открытости, интимности и сексуальности. Мораль, заложенная культурой и обществом, способна подавлять и регулировать такие аспекты, которые связаны с сексуальными целями, выходящими за рамки социальных цепей. [3].
О проблеме принятия писал в своих работах психолог Роберт Джонсон. Так, он считает, что любовь — это сила, которая живет внутри нас и подтверждает ценность другого человека, принимает его таким, какой он есть. Любовь основывается на принятии личности, которая существует здесь и сейчас, а не на идеале, который мы представляем, не на проекции нашего воображения. Любовь помогает людям открыть глаза на «красоту, ценность и содержательность другого человека», ценить партнера как индивидуальность. Это означает, что принятие распространяется как на негативную, так и на позитивную сторону личности, на ее достоинства и несовершенства вместе взятые. В этом и заключается полное принятие.
При этом Джонсон считает, что романтизм еще не есть любовь, а является формой эгоизма, так как он направлен не на другого человека, а на страсть, на ожидания и фантазии, проекции и ожидания. И это является любовью к себе, а не любовью к другому человеку [2]. В какой-то степени это не вполне оправдано, так как любые формы фантазий, ожиданий и страсть — это часть общего процесса постижения любви. И лишь единение страсти, духовности и когнитивных особенностей определяет структуру зрелости взаимоотношений.
Виктор Франкл пишет, что любовь — это «переживание другого человека в его полной уникальности и неповторимости». В глазах любящего мир предстает во всей полноте своих ценностей. Франкл сравнивает это ощущение со вселенной, которая раскрывается любящему человеку. «Ты» становится космосом, который раскрывается глубже и сияет в этих самых ценностях. И всё это видно лишь двоим. Франкл считает, что это чувство не ослепляет, а наоборот делает человека «ценностно-зрячим» [7].
Виктор Франкл вошёл в психологию также благодаря своей трехуровневой концепции «тело, душа и дух». Эту концепцию он рассматривал и в феномене любви, когда партнеры постигают друг друга от уровня к уровню. Так, телесный уровень — сексуальный — является самым простым. На этом уровне возникает физическое влечение. На уровне души возникает влюбленность, привязанность, сексуальной удовлетворенности здесь уже недостаточно. Таким образом, физические данные вызывают влечение, а душевные — чувства — более крепкое образование. Однако полного слияния партнеры добиваются лишь на третьей — духовной — ступени, как говорит Франкл, «проникают до самого ядра». Исходя из этого Франкл называет любовь высочайшей формой эротики, связанной с «глубоким проникновением в личную структуру партнера. Эта связь является одной из сильных. Партнеры реагируют друг на друга не только со стороны физического влечения, но и «отзываясь на духовную суть», на компоненты личностного ядра, на всё то, что делает их уникальными и такими, какими они предстали друг перед другом без проекций и образов [7].
Конечно, в позиции Франкла есть и доля иррационального смысла. Так, он считает, что любовь способна существовать вне зависимости от «бытия-в-мире», то есть до и после смерти, то есть даже после утраты любимого человека. То, что любили друг в друге партнеры, принадлежит «области бессмертия», и смерть не отменяет вечности данного чувства. Конечно, бывают случаи, когда кто-то всю жизнь любит только одного человека. Однако нельзя отменять того факта, что тем самым человек обрекает себя на потерю с миром и застревание на фазе бытия в прошедшем времени.
Современный психолог Ф. Е. Василюк посвятил большую часть своего профессионального пути проблеме переживания. Так, в монографии «Пережить горе» он описывает пять фаз переживания: шок и оцепенение, поиск, острое горе — самая длительная и важная фаза, на которой определяется продуктивность или деструктивность переживания утраты, — фаза остаточных толчков и реорганизации и фаза завершения. Смерть близкого делит жизнь переживающего на «до» и «после», разрушая связь со временем, которую в дальнейшем предстоит восстановить. Этот шок оставляет человека в прошедшем времени, там, где умерший еще был жив, и таким образом человек отрицает не смерть, а присутствие себя в реальном мире, пытаясь психически «ухватится» за прошлое. Нарушается хронологический баланс, горюющий злится на то, что он здесь, а не там, с объектом переживания. Единственное, что может сделать человек в данной ситуации с течением и полным прохождением всех стадий — это оставить образ о человеке, память о нем, которая в конечном счете поможет вернуться в настоящее время [1].
Таким образом, можно сказать, что в целом взгляды на представления о любви у многих авторов похожи. Они базируются на принципах взаимопринятия и целостного глубокого восприятия друг друга, основанного не на образах, а на действительности — на том, какой человек на самом деле. Конечно, можно заметить и расхождения, однако нельзя говорить легко о том, что представляет из себя феномен любви, потому что индивидуальное наполнение этого слова у всех разное, в зависимости от ценностей, опыта и желаний.
Литература:
- Василюк, Ф. Е. Пережить горе / Ф. Е. Василюк. — Москва // О человеческом в человеке: сборник / ред. И. Т. Фролов. — Москва: Политиздат, 1991. — С. 230–247.
- Джонсон Р. Мы. Глубинные аспекты романтической любви. Пер. с англ. В. К. Мершавка. — Когито-Центр, 2009. — 230 с.
- Кернберг О. Ф. Отношения любви: норма и патология/Пер. с англ. М. Н. Георгиевой. — М.: Независимая фирма “Класс”, 2000. — 256 с.
- Роджерс К.Психология супружеских отношений. Возможные альтернативы / Пер. с англ. В. Гаврилова. — М.: Изд-во Эксмо, 2002. — 288 с.
- Роджерс К. Взгляд на психотерапию. Становление человека. М.: «Прогресс», 1994
- Уайнхолд Б., Уайнхолд Дж. Освобождение от созависимости / Перевод с английского А. Г. Чеславской — М.: Независимая фирма “Класс”, 2002. — 224 с.
- Франкл В. Доктор и душа: Логотерапия и экзистенциальный анализ / Виктор Франкл; Пер. с нем. — М.: Альпина нон-фикшн, 2017. — 338 с.
- Фромм Э. Искусство быть / Пер. Р. В. Семаш. — АСТ, 2012. — 224 с.
- Фромм Э. Искусство любить / Пер. А. В. Александрова. — АСТ, 2014. — 221 с.
- Гегель о любви и стыде. Иван Болдырев. [Электронный ресурс] URL: https://postnauka.ru/video/89078 (дата обращения 2.2. 2019).
