Институт наследственного фонда официально появился в правовой системе нашей страны с 01 сентября 2018 года. Вместе с тем предпосылки к его появлению в отечественной правовой системе сформировались уже давно. На некоторые из них неоднократно указывал сам доктор юридических наук, профессор Павел Владимирович Крашенинников, стоящий у истоков рассматриваемой гражданско-правовой реформы.
Первая предпосылка, которую следует рассмотреть подробнее, связана с необходимостью реакции законодателя на проблему так называемого «лежачего наследства». Суть ее в том, что на законодательном уровне был и остается установлен шестимесячный срок принятия наследства (ст. 1154 ГК РФ), в течение которого бизнес, который может являться частью наследственной массы, фактически парализуется. П. В. Крашенинников отмечает, что: «… за эти полгода с активами может произойти все, что угодно» [1]. Это объясняется тем, что наследство в течение этого срока как бы никому не принадлежит, а без контроля и управления, а также без регулярного мониторинга и оперативного принятия важных в рамках текущего управления компанией решений от имущества наследодателя за 6 месяцев могут остаться только долги. «… Либо нечистоплотные партнеры уже все прибрали к своим рукам, либо за счет стагнации бизнес рухнул сам под действием процессов свободной конкуренции» [2], подчеркивает юрист О. Седова.
Подтверждает подобные суждения юристов и судебная практика, в которой подчеркивается особая опасность и сложность ситуаций открытия наследства после одинокого человека, где не исключен период «лежачего наследства», в отношении которого возможны кража и мошенничество [3].
Таким образом, создание наследственного фонда — это способ сохранения и развития бизнеса и других активов. Он позволяет сразу после смерти наследодателя передать имущество в управление фонду и таким образом избежать потерь в период между датой смерти наследодателя и получением свидетельства наследником.
Вторая важная предпосылка появления рассматриваемого инструмента в российском законодательстве — это необходимость борьбы с выводом крупных российских активов в оффшорные зоны. П. В. Крашенинников подчеркивает, что: «Ранее российские предприниматели вынуждены были переводить свои активы за рубеж, чтобы учредить такой фонд или траст» [4]. Соответственно, сейчас бизнесмены смогут оставлять бизнес в России, сохраняя здесь капиталы, рабочие места, развивая отечественную экономику. Предполагается, что эта новелла будет способствовать повышению привлекательности российской юрисдикции.
Тем не менее представители юридического сообщества считают, что наследственные фонды еще 5–10 лет не будут пользоваться популярностью у российских наследодателей. Так, адвокат П. Хлюстов (коллегия адвокатов «Барщевский и партнеры») объясняет свой скептицизм несколькими факторами: «Во-первых, круг состоятельных лиц, которым наследственный фонд может помочь, в нашей стране пока недостаточно широк. Во-вторых, российские богачи не склонны доверять отечественным юридическим инструментам» [5].
Профессор В. В. Гущин и кандидат юридических наук А. В. Добровинская в поддержку позиции, касающейся невостребованности рассматриваемой новеллы у бизнесменов, указывают на то, что: «Цель принятого закона о наследственных фондах может быть достигнута и другими правовыми средствами, предусмотренными ГК РФ, как в рамках завещания, так и в договоре доверительного управления» [6, с. 22].
Таким образом, можно прийти к выводу, что заимствование любых передовых достижений иностранной правовой мысли существенным образом не повлияет на целевой круг российских граждан до тех пор, пока не изменится их психология. Однако о реальных результатах внедрения наследственных фондов в отечественный гражданский оборот можно будет судить лишь тогда, когда практика их применения в нашей стране окончательно сформируется.
Косвенной предпосылкой появления в отечественной правовой доктрине наследственных фондов можно назвать необходимость совершенствования и актуализации действующего законодательства, приведения его в соответствие с реальными потребностями современного гражданского общества. По этому поводу старший партнер компании «Интеллект-С» Р. Речкин отмечает, что: «... эта отрасль права [имеется в виду наследственное право] до сих пор на 90 % состоит из советского наследия» [7].
На необходимость модернизации действующих норм, касающихся порядка распоряжения и наследования имущества, указывает и сам законодатель в Пояснительной записке к законопроекту о внесении изменений в ГК РФ: «Необходимость введения в российское наследственное право указанных новелл продиктована стремительным развитием экономических отношений, усложнением состава наследственной массы в большинстве случаев наследования, а также все большим вовлечением российских граждан в предпринимательские отношения» [8].
И это действительно так. Ведь законодательство о наследовании долгое время с момента вступления в силу третьей части ГК РФ не претерпевало существенных изменений и, казалось, вовсе оставалось без внимания законодателя. При этом фактические наследственные правоотношения, как и любые другие, с течением времени менялись, подстраиваясь под потребности развивающегося российского общества. Менялся и состав наследственной массы: виды наследуемого имущества со временем стали разнообразнее и сейчас уже требуют различного правового регулирования прав собственности на него.
И еще одной причиной, в некотором смысле объясняющей внедрение наследственных фондов в правовую систему нашей страны, является необходимость развития благотворительности. На это, в частности, указывает профессор Л. В. Щенникова [9, с. 4], ссылаясь на аналогичные фонды, используемые в зарубежных правовых системах именно с благотворительной целью.
Таким образом, наследственный фонд является новеллой отечественного гражданского законодательства. Ранее подобные конструкции или какие-либо его аналоги не использовались в гражданском обороте нашей страны. В связи с этим возникали определенные проблемы, связанные с невозможностью нормального функционирования бизнеса наследодателя в течение 6 месяцев после его смерти (лежачее наследство). Решение этой проблемы отечественные бизнесмены находили в выводе своих капиталов в оффшорные зоны за рубеж, что, несомненно, наносило определенный урон экономике нашей страны.
Конечно, сейчас нет абсолютной уверенности, что наследственный фонд будет востребован у представителей бизнес-сообщества, практика, по которой можно делать какие-то достоверные выводы, еще не сформировалась, институту требуется время, чтобы войти и «прижиться» в гражданском обороте России, но уже точно можно сказать, что такой фонд — это адекватный ответ на потребности более развитого относительно времени принятия части третьей ГК РФ, усовершенствованного гражданского общества.
Литература:
- Наследство до востребования // Российская газета. URL: https://rg.ru/2017/07/31/krasheninnikov-nasledstvennyj-fond-novyj-sposob-upravleniia-imushchestvom.html (дата обращения: 16.08.2018).
- Наследственный фонд: зачем он нужен и как будет работать в России // ПРАВО.RU. URL: https://pravo.ru/review/view/143523/ (дата обращения: 15.07.2018).
- См., например, Определение Судебной коллегии по гражданским делам Мосгорсуда от 30.08.2017 N 33–17061/2017 // СПС «Гарант».
- Наследство до востребования // Российская газета. URL: https://rg.ru/2017/07/31/krasheninnikov-nasledstvennyj-fond-novyj-sposob-upravleniia-imushchestvom.html (дата обращения: 16.08.2018).
- Наследственный фонд: зачем он нужен и как будет работать в России // ПРАВО.RU. URL: https://pravo.ru/review/view/143523/ (дата обращения: 15.07.2018).
- Гущин В. В., Добровинская А. В. Наследственный фонд как способ управления наследственным имуществом // Наследственное право. 2018. N 1. С. 22–25.
- Наследственный фонд: зачем он нужен и как будет работать в России // ПРАВО.RU. URL: https://pravo.ru/review/view/143523/ (дата обращения: 15.07.2018).
- О внесении изменений в части первую, вторую и третью Гражданского кодекса Российской Федерации (в части совершенствования наследственного права): пояснительная записка к проекту федер. закона N 801269–6 // СПС «КонсультантПлюс».
- См. Щенникова Л. В. Наследственный фонд как новелла российского гражданского права // Наследственное право. 2017. N 4. С. 3–7.
