Констатацией того факта, что полученные доказательства по уголовному делу по тому или иному критерию являются недопустимыми, решение данного вопроса не ограничивается. В соответствии с действующим уголовно-процессуальным законом такие доказательства подлежат обязательному исключению из перечня доказательств, подлежащих изучению и оценке. Развернуто раскрывая такую тему, как последствия признания доказательств недопустимыми, следует отдельно остановится на проблемах научной теории таких последствий.
Рассматривая вопрос о последствиях признания доказательства недопустимым в свете научной теоретической мысли, невозможно не сконцентрировать внимание на дискуссионных теориях, среди которых: теория «беспощадного исключения», теория «плодов отравленного дерева» и теория «асимметрии правил допустимости».
В подтверждение «теории законных доказательств, получаемых из «лучшего» источника, В. Спасович приводит тот факт, что «основная сущность рассматриваемой теории заключается в выполнении условия обязательного соблюдения закона при получении и оценке доказательств, как и получение любого доказательства из проверенного, достоверного источника» [1].
Н. Колоколов, в свою очередь подчеркивал, что одно «совершенное», т. е. полученное с точным соблюдением закона, доказательство способно превзойти множество «несовершенных» [2]. На фоне такого рода идеалистического представления о понятии доказательства зарождается теория «беспощадного исключения доказательств». Ее сторонники выступают за безоговорочное признание недопустимыми тех доказательств, которые были получены с нарушением уголовно-процессуальных норм, вне зависимости от характера и степени этих нарушений (даже если они не затрагивают конституционных прав участников уголовного процесса).
В. В. Золотых, будучи сторонником теории «беспощадного исключения доказательств» писал, будто изъятие недопустимых доказательств «может стать препятствием противоправному поведению сотрудников правоохранительных органов и воспрепятствовать судам стать пособниками преднамеренного нарушения Конституции» [3]. Нам, с позиции современности и активной борьбы государства с коррупцией, невероятно сложно согласится с подобной идеализацией субъектов судопроизводства.
В дальнейшем на фоне данной теории в научных кругах происходит деление мнений на сторонников жесткого исключения недопустимых доказательств и сторонников теории возможной допустимости.
В данном контексте любопытным представляется суждение Е. П. Гришиной, которая, с одной стороны, выступала явной сторонницей теории «беспощадного исключения», потому как запрещение использования доказательств, полученных с нарушением закона, — не просто формальное, а конституционное требование. В то же время ею открыто не опровергается вероятность восполнения возникших пробелов доказывания в качестве способа компенсации доказательств, признанных недопустимыми (допрос понятого при отсутствии его подписи на одном из листов протокола и т. п.) [4].
Таким образом, появляются авторы, которые придерживаются позиции дифференцированного подхода к последствиям недопустимости доказательств и предлагали внедрить новеллу в понятие трактовки недопустимости, а точнее разделить ее на абсолютную и относительную. Подобные теории систематизации уже существовали в процессуальном праве, но относительно понятия «нарушение», так Л. Калинина классифицировала существенные нарушения закона на безусловно существенные и условно существенные.
Е. П. Гришина, С. А. Саушкин, И. В. Абросимов указывали, что «абсолютная недопустимость доказательств означает, что допущенные нарушения закона являются существенными, невосполнимыми, свидетельствующими о невозможности сохранения, реабилитации или восстановления доказательств. Изъятие из дела абсолютно недопустимых доказательств является категоричным требованием, не допускающим двойственной трактовки. Относительная недопустимость означает возможность сохранения доказательств, указывает на незначительный, восполнимый характер и устранимую природу нарушений уголовно-процессуальной формы» [5].
Нам представляется, что такой подход, связанный с двойственностью понятия недопустимости, разделением ее на абсолютную и относительную на практике приведет лишь к усложнению задач судопроизводства и значительной путанице, что в конечном счете негативным образом повлияет на достижение целей уголовного судопроизводства.
Различные позиции к подходу определения последствий недопустимости привели к возникновению двух полярных концепций: концепция «плодов отравленного дерева» и концепцию «асимметрии правил о допустимости доказательств».
Концепция «плодов отравленного дерева» насчитывает в своем существовании порядка восьмидесяти лет. Плодами отравленного дерева именуются, согласно этой концепции, доказательства, полученные с нарушением уголовно-процессуального закона.
Последователи этой концепции высказываются за безоговорочное принятие недопустимыми доказательствами тех из них, которые получены с нарушением процессуального закона, независимо от характера и степени этих нарушений, к тому же, недопустимыми должны признаваться не только первичные доказательства, но и полученные на основе содержащихся в них сведений вторичные доказательства. Таким образом, мы имеем дело с «двойным» исключением [6].
Практический пример подобной ситуации: по делу о краже в ходе обыска в доме подозреваемого следователь нашел ключ от банковской ячейки, информацию о ее местоположении и номере. Позднее суд признал незаконным проведенный обыск. При всем при том, что в результате выемки в ячейке были обнаружены похищенные вещи. В соответствии с теорией «плодов отравленного дерева» предусматривается, что результаты как и сама выемка не могут использоваться в процессе, так как несут на себе печать «первородного греха» — незаконного обыска.
Один из сторонников теории «плодов отравленного дерева» И. Я. Фойницкий определял само понятие допустимости доказательств через призму первичности (надежности) одних и вторичности (сомнительности) других. Так, автор определял следующие условия допустимости доказательств:
а) вторичное доказательство может быть допустимо лишь при доказанной невозможности получения первичного;
б) подлинность его должна быть точно удостоверена;
в) при невозможности выбора между различными способами воспроизведения первичного доказательства предпочтение должно быть отдано тем, которые предполагают меньше усмотрения и ошибки;
г) вторичное доказательство как выражение первичного предполагает указание определенного доказательства в смысле законном и замену его;
д) от вторичных доказательств нужно равным образом различать и не предоставлять в суд такие способы доказывания, которые не принадлежат к установленным законом [7].
Теория «плодов отравленного дерева» зародилась в рамках учения о процессуальных ошибках и нарушениях уголовно-процессуального закона, именуемого на современном этапе учением о «беспощадном исключении доказательств» по мотиву их недопустимости. Это воззрение было в наибольшей степени популярным в советский период, причем далеко не только среди российских ученых, а почти во всем социалистическом лагере [8].
Интерес вызывает суждение С. А. Шейфера о теории «плодов отравленного дерева» Он называет ее «постулатом доказательственного права: отравленное дерево дает ядовитые плоды. Это высказывание, по его мнению, означает: если доказательство получено незаконным способом и вследствие этого вызывает сомнение в своей достоверности, сомнительными, а значит, недопустимыми, станут и другие доказательства, полученные в результате исследования первого». Как видим, С. А. Шейфер приводит в действие рассматриваемую доктрину только тогда, когда несоблюдение условий допустимости ставит под сомнение достоверность доказательств. Следовательно, необходимо определиться, должна ли здесь иметь место зависимость допустимости и достоверности доказательств или «плоды отравленного дерева» появляются при иных условиях, когда доказательство признано недопустимым, независимо от влияния этого на достоверность [9].
Считаем, что включение в законодательство понятия восстановимое доказательство во многом положительно сказалось бы на правоприменительной практике. Огромный объем доказательственного материала, собранного по ошибке, по невнимательности, из-за человеческого фактора с незначительными процессуальными нарушениями вернулось бы в состав уголовных дел без статуса недопустимые.
Литература:
- Спасович, В. Д. О теории судебно-уголовных доказательств в связи с судоустройством и судопроизводством. // Спб. — 1861. — С. 45
- Колоколов, Г. Е. Курс уголовного судопроизводства. // М. — 1888. — Литографическое издание. — С. 13.
- Золотых, В. В. Проверка допустимости доказательств в уголовном процессе. // Ростов н/Д. — Феникс. — 1999. — С. 68.
- Гришина, Е. П. Достоверность доказательств и способы ее обеспечения в уголовном судопроизводстве. // М. — РИО РТА. — 2001. — С. 45.
- Абросимов, И.В., Гришина Е. П., Саушкин, С. А. Дискуссионные проблемы допустимости доказательств в науке уголовно-процессуального права (теории «беспощадного исключения доказательств», «плодов отравленного дерева» и «асимметрии правил допустимости») // Мировой судья. — М. — Юрист. — 2008. — № 1. — С. 7–11
- Чувилев, Н., Лобанов А. Плоды отравленного дерева // Российская юстиция. — 1996. — № 11. — С. 47–49.
- Фойницкий, И. Я. Курс уголовного судопроизводства. // СПб. — 1898. — С. 254.
- Абросимов И. В., Гришина Е. П., Саушкин С. А. — Указ. соч.
- Шейфер, С. А. Законность способа получения предметов и документов как фактор их допустимости // Допустимость доказательств в российском уголовном процессе: Материалы всероссийской науч.-практич. конф. — Ростов-на-Дону, 2000. — С. 40.
