Интертекстуальность определяется как соприсутствие в тексте других текстов или их элементов; многомерная связь текстов, которая включает тексты в сферу культуры. Межтекстовое взаимодействие рассматривается как присутствие в одном тексте части другого текста в форме аллюзий, цитат, ссылок, косвенной или пересказанной речи.
Рассмотрим репрезентацию категориии интертекстуальности в романе Э. Хемингуэя «For Whom the Bell tolls», опубликованного в 1940 году. Он рассказывает историю о Роберте Джордане, молодом американце из интернациональной бригады при коммунистической партии на гражданской войне в Испании. Являясь экспертом в использовании взрывчатых веществ, он назначается взорвать мост во время нападения на город Сеговия.
Как известно, одними из основных интертекстуальных маркеров является аллюзивное заглавие и аллюзивный эпиграф. Как заглавие, так и эпиграф содержит в себе программу художественного произведения и ключ к его пониманию. Они формально выделяются из основного корпуса текста и могут функционировать не только в составе всего текста, но и быть его представителем и заместителем. Выступая в качестве первых знаков текста, заголовок и эпиграф отсылают читателя к исходному тексту и программирует сеть ассоциаций, тот знак художественного текста, который способен установить интрасемиотические соответствия» [Тураева, 1986, с. 54].
Как показал анализ языкового материала, интертекстуальный диалог начинается с заглавия романа, которое представляет собой усеченную аллюзию на знаменитое стихотворение Дж. Донна. Следует отметить, что аллюзивное заглавие эксплицируется в эпиграфе.
Эпиграф наряду с заглавием в концентрированном виде выражает концепт произведения. Это текст в тексте. Он имеет собственного автора и свою исходную коммуникативно-прагматическую ситуацию. В качестве эпиграфа здесь выступает целое стихотворение Дж. Донне:
No man is a Island, intire of it selfe;
every man is a peece of the
Continent, a part of the maine; if
Clad bee washed away be the sea,
Europe is the lesse, as well as if a
Mannor of thy friends or of thine
Owne were; any man death
diminishes me in Mankinde; And
therefore never send to know for
Whom the bells tolls; It tolls for thee
John Donne
Стихотворение английского поэта об ответственности человека за судьбы всего человечества, о ценности человеческой жизни самым непосредственным образом перекликаются с заложенными в романе идеями о необходимости «спасать мир», о роли отдельной личности в общей справедливой борьбе. Взаимосвязь эпиграфа и всего текста романа проявляется как в заглавии романа, так и в отдельных высказываниях. Хемингуэй прежде всего хотел пояснить своим читателям, что в современной общественной жизни бывают моменты, когда ни один честный человек не должен спрашивать себя — его ли это дело? Нельзя, чтобы, услышав набат, прозвучавший в Испании или в других странах Европы или Азии, люди остались равнодушны к происходящему. Каждый человек должен понять, что этот набат призывает народы выступить против политической реакции, встать на защиту справедливости и человечности. В этом — пафос одного из самых значительных произведений американского писателя-гуманиста.
В романе аллюзивными являются образы Иисуса Христа, Марии Магдалины, Муссолини и др. Литературная аллюзия является средством создания межтекстовых связей, это прием, заключающийся в том, что аллюзия «намекает» на некое событие, бывшее в действительности либо вымышленное. Аллюзия также может функционировать как средство «расширенного переноса свойств и качеств мифологических, библейских, литературных, исторических персонажей и событий на те, о которых идет речь в данном высказывании», в таком случае «аллюзия не восстанавливает хорошо известный образ, а извлекает из него дополнительную информацию» [Жолковский, 1995 c. 110].
На протяжении всего романа проходит красной нитью выражение: We have по religion, there is no church. И вдруг Хемингуэй вводит образ Джордана как мученика, и здесь проводится связь между Джорданом, который жертвует свою жизнь ради Республики, и Иисусом Христом. Мария, возлюбленная Джордана, сравнивается с образом Марии Магдалины, когда она стремится всячески услужить и ухаживает за Джорданом. Хотя, весь текст пронизан такими словами, что республика отменила религию, Хемингуэй имплицитно утверждает обратное — мораль и религия остаются важным, хотя и скрытым, явлением в жизни крестьян.
Хемингуэй описывает еще один религиозный образ — образ Иуды, когда Пабло пропал из пещеры и не появлялся в течении ночи, а затем вернулся и сказал, что он одумался.персонаж романа, Пилар говорит Пабло: «Твой предшественник Иуда Искариот повесился».
«Thy predecessor the famous Judas Iscariot hanged himself», Pilar said (p.538).
В данном фрагменте текста активируются знания религиозного характера. Согласно библейской легенде, Иуда является одним из учеников Иисуса Христа, предавшим его за 30 сребренников. После того как Иисус Христос был приговорён к распятию, Иуда раскаялся и возвратил 30 сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали ему: «Что нам до того?» [10] И, бросив серебреники в Храме, Иуда пошёл и удавился. (Матф.27:5)
Имя Иуды стало нарицательным для обозначения предательства и прочно вошло в символический фонд западной культуры.. По легенде за предательство Иуде заплатили 30 сребреников (30 серебряных шекелей, это сравнимо со стоимостью раба того времени), которые так же часто используются как символ награды предателя. «Поцелуй Иуды» стал идиомой, обозначающей высшую степень коварства.
Как показывает анализ языкового материала, аллюзии, религиозная символика пронизывает насквозь все произведение Хемингуэя. Этим самым он критиковал политическую систему, осмелившуюся «отменить» религию, как это несколько раз указано в произведении: «Nowadays religion is rejected», «There is no religion in our Republic».
Литература:
- Тураева З. Я. “Лингвистика текста”, 1986, с. 54
- Зарубина Н. Д. Текст: лингвистический и методический аспекты. М.,1981. 112 с.
- Фатеева, Н. А. Контрапункт интертекстуальности, или Интертекст в мире текстов / Н. А. Фатеева. — М., 2000.
- Киселева P. A. Интерпретация текста в рамках стилистики декодирования // Стилистика романо-германских языков (Материалы семинара) / Ученые записки Ленингр. пед. ин-та им. А. И. Герцена. Т. 491. Л., 1972. — С. 57–68.
- Кубрякова Е. С. О тексте и критериях его определения // Текст. Структура и семантика. Т. 1. — М.: Наука, 2001. — С. 72–81.
