Одним из самых интересных явлений в рыцарской культуре, несомненно, является церемония посвящения в рыцари, то есть именно тот самый важный момент, когда человек и получает это почетное звание. До наших дней дошло немало описаний того, как во всех подробностях, с мельчайшими деталями, проходил обряд посвящения в рыцари. Но целью данной статьи является, прежде всего, изучение социокультурных традиций данной церемонии; то есть откуда берет происхождение этот обряд, какие черты слились в нем воедино.
Необходимо отметить, что в самом этом обряде сливаются в одно два очень разных элемента: инициация – древний германский обычай посвящения юноши в воины – когда его торжественно перепоясывали мечом, что служило для него символом совершеннолетия, и, заимствования из церковной литургической практики, которая сложилась при совершении обрядов коронации короля или императора. Первый элемент носит чисто светский характер, второй – характер религиозный. Однако совершенно ясно, что эти направления между собой были связаны.
Сам обряд посвящения ведет свое происхождение от отдаленных, дорыцарских времен. Схожий обычай был у древних германцев. Так издревле германские народы посвящали юношей в воины. На торжественном собрании глава племени, или отец, или близкий родственник, опоясывал юношу, достигшего совершеннолетия, мечом и вручал ему копье. С тех пор юный воин получал право носить оружие и считался полноправным членом общины. Еще Тацит в своей «Истории Германии» [4, с.13] пишет, что среди германцев вручение оружия означало, что данный молодой человек достиг своего совершеннолетия и перешел в класс взрослых мужчин, так что он теперь такой же воин, как и остальные. Вручение оружия и посвящение в рыцари, таким образом, связаны с достижением совершеннолетия и разрешением вступать в боевой отряд или дружину
Старинный германский обряд вручения оружия и средневековый обряд посвящения в рыцари не должны, впрочем, отождествляться, хотя между ними, безусловно, имеется определенная связь. Глагол «adouber», «посвящать в рыцари», первоначально означал просто оснащение воина боевым оружием. Однако это же слово используется и при описании обряда посвящения в рыцари, причем используется в этом значении с достаточно давних пор, а с течением времени именно это значение становится наиболее употребимым. Такое посвящение имеет своей главной частью вручение новому рыцарю оружия — меча в первую очередь [2, с.123].
В дальнейшем мы можем увидеть, что произошла определенная эволюция обряда посвящения в рыцари от чисто светского к церковному аспекту. Христианская Церковь видоизменила древний обряд, дополнив его благословением оружия, чтобы внушить посвящаемому в рыцари мысль, что он должен быть христианским воином и защитником Церкви. Благословляя рыцарский меч, епископ или священнослужитель иного ранга, произносил речи подобного характера: "Благослови, Господь, меч сей, дабы раб твой был отныне защитником церквей, вдов, сирот и всех, служащих Тебе, против злобы еретиков и неверных" [3, с.58].
С помощью некоторых примеров можно пояснить то исходное различие этих направлений, продемонстрировать вышеуказанные традиции, которые присутствуют в обряде посвящения. Давайте для начала рассмотрим, по всей видимости, одно из самых ранних и подробных описаний обряда посвящения в рыцари в историческом источнике. Это рассказ Жана де Мармутье о том, как посвящали в рыцари Жоффруа Красивого Анжуйского. Это событие имело место в 1128 г. в Руане накануне его свадьбы с Матильдой, дочерью короля Генриха I Английского [6, с.274]. Сперва молодой человек совершил ритуальное омовение, затем он был облачен в белую полотняную рубаху, расшитую золотом, и пурпурный плащ и предстал перед королем, в присутствии которого ему прикрепили к сапогам золотые шпоры, на шею повесили щит, украшенный изображениями львов, и король собственноручно опоясал его мечом, якобы выкованным самим мифическим Велундом. Тридцать молодых людей из свиты Жоффруа прошли обряд посвящения в рыцари одновременно с ним, и король Генрих вручил каждому богатые дары — боевого коня и оружие [7, с.120].
Как мы видим, в данном случае нет ни малейшего упоминания о Церкви, духовенстве или о чем-либо христианском. Обряд посвящения носит чисто светский характер.
Только что приведенному описанию можно противопоставить другое. Опираясь на материалы из литургической книги XIV века, мы встречаем описание вполне определенного церковного обряда посвящения в рыцари, имевшего место в соборе Святого Петра в Риме и весьма похожего на уже упомянутый светский ритуал, однако уже со священнослужителями в главной роли.
Накануне своего посвящения неофит должен был выкупаться в воде с лепестками розы, а затем, бодрствуя, провести ночь в церкви и наутро явиться к мессе, во время которой должны были исполняться вполне конкретные псалмы, после чего неофит выходил вперед и представал перед священником (или приором духовного ордена), который наносил ему так называемый colée – удар рукой по шее – и молился, чтобы Господь благословил нового рыцаря. С алтаря приносили меч, и этот священник (или приор) должен был благословить оружие и опоясать им неофита. Затем кто-то из присутствующих представителей знати должен был надеть новоиспеченному рыцарю золотые шпоры [11, с.121].
Сравнивая это описание обряда с предыдущим, мы видим, что обряд посвящения в рыцари из светского ритуала превратился в действо, содержащее связь с религией, и оказался тесно связан с Церковью, почти став церковным обрядом. С какого-то определенного момента посвящение в рыцари стало как бы церковным посвящением, в ходе которого рыцарю сообщалась некая особая благодать Духа Святого, укрепляющая его к совершению рыцарских подвигов.
Леон Готье, известный французский историк XIX века, посвятивший свою жизнь исследованию рыцарства, воспринимал обряд посвящения так, как если он был для средневековой церкви восьмым таинством [9, с.93]. Исходя из этого, стоит с особым вниманием отнестись к вопросу о том, действительно ли подобная точка зрения на обряд посвящения в рыцари является оправданной. Имеем ли мы право называть это «восьмым таинством», или же религиозное значение обряда не настолько велико и значительно, и это - всего лишь еще один признак исключительно тесной переплетённости идеалов христианства и германской боевой традиции.
Для того чтобы лучше понять смысл церемонии посвящения в рыцари, не лишним будет провести параллель и сказать несколько слов о чине коронации в средневековой Европе. Дело в том, что между чином коронации и обрядом посвящения в рыцари имеется множество сходных черт. В чине коронации – как и в обряде посвящения в рыцари, – присутствуют те же два элемента: светский и церковный. Причем, как показывают исследования, изначально чин коронации носил чисто светский характер, а литургический элемент был добавлен в него несколько позже [6, с.267].
Описание в литургических книгах обряда посвящения в рыцари имеет значительное сходство с обрядом коронации, что во многих отношениях совершенно естественно. В ранее средневековье королевская власть многими воспринималась, скорее, как некий особый ранг или высшая ступень в иерархии светской власти, но отнюдь не как общественный институт, то есть король был из той же общественной группы, что и герцоги, маркграфы, графы и прочие могущественные сеньоры. Высокий титул, впрочем, облекал его владельца соответствующей властью, что, собственно, и символизировала церемония опоясывания мечом. Всю власть давал Господь, и меч правосудия заслуживал благословения Господня вне зависимости от того, был ли он вложен в руки короля или же в руки какого-то другого представителя знати. И действительно, в XI веке многие графы называли себя «графами милостью Божией» точно так же, как это делали и короли [2, с.133].
Таким образом, изначально обряд коронации и обряд посвящения в рыцари рассматривался в рыцарской среде как один и тот же по существу обряд. Разница заключалась только в тех степенях, которые занимали в светской иерархии власти простой рыцарь и король: король находился на вершине пирамиды, рыцарь – в нижней части пирамиды. Но, несмотря на это, перед законами рыцарской этики и по существу своего рыцарского призвания они были равны друг другу. Разумеется, что когда в обряде коронации короля все более заметное значение стала определять церковная составляющая, тот же самый процесс воцерковления коснулся и обряда посвящения в рыцари.
Наиболее важным аспектом аналогии между обрядом коронации и обрядом посвящения в рыцари представляется то, что мы можем получить примерную картину того, как церемония вручения боевого оружия, действо у его истоков чисто светское, стало, подобно обряду коронации, ассоциироваться с церковным обрядом. Самые первые сведения о церковном обряде провозглашения правителем страны мы получаем из описания коронации Пипина Короткого в качестве короля франков в 753 г. Однако же ясно, что до того коронация являла собой процедуру совершенно светскую (во всяком случае, нехристианскую), которая формально закрепляла за выборным вождем право действовать как верховный правитель. Уже в X веке монах Видукинд, описывая коронацию Оттона I, смог установить различия между светской церемонией возведения короля на престол, которая происходила в атрии, закрытом внутреннем дворе у входа в церковь, и церковным обрядом коронации, которая следовала за этим [10, с.66-67].
Таким образом, в истории обряда коронации были две составляющих, светская и церковная, которые вскоре оказались сплавлены воедино. Похоже, две составляющие имеются и в истории обряда посвящения в рыцари: та, что является отголоском старинного германского обычая вручения боевого оружия и имеет исключительно светские корни, и та, что заставляет вспомнить церковный ритуал освящения воинского меча. Описание литургических свидетельствует в Римской литургической книге, свидетельствует о соединении этих двух составляющих и о наполнении данного обряда как религиозно-христианским, так и общественно-светским звучанием.
Церковь стремилась, посредством расширения клерикализации обряда рыцарского посвящения распространить на все рыцарство свою священную и культурную монополию, сравнимую с обрядом коронования монархов или с обрядом бракосочетания.
Можно сказать, что завершается переложение на рыцарство в целом как на корпорацию той миссии, которая изначально возлагалась на королевскую власть. Миссия эта, как помним, сводилась к следующим пунктам: к обороне страны от внешних врагов, в которой на первое место выдвигалась защита Церкви; к поддержке внутреннего порядка, в котором опять-таки на первом месте оказывалась защита веры; к материальной, правовой, военной помощи «бедным», то есть слабым, в особенности вдовам и сиротам [5, с.102].
Тем не менее, в истории обряда коронации и истории обряда посвящения в рыцари имеются существенные различия. Церкви удалось создать для себя и своих обрядов фактическую монополию на ключевую роль в процедуре возведения на престол нового короля, но ей так и не удалось достигнуть подобной монополии в обряде посвящения в рыцари [6, с.269].
То, что духовенству так и не удалось занять ключевую позицию в обряде посвящения, имеет под собой несколько причин:
Во-первых, простых рыцарей было гораздо больше, чем монархов, и их посвящения происходили гораздо чаще. Одно дело связать с Литургией сравнительно редко совершавшийся чин коронации, и другое дело – связать с ней начало военной карьеры множества людей, часто не имевших ни земельных владений, ни какого-либо веса в обществе.
Во-вторых, обряд рыцарства упорно связывался самими рыцарями с принесением вассальной присяги своему сюзерену. Обойти этот обычай или полностью изъять его из обряда посвящения в рыцари было очень сложно. И потому епископ или священник все равно вытеснялись в этом обряде на второй план.
В-третьих, рыцарство всерьез воспринимало Теорию трех сословий и очень ревниво относилось к вопросу своей независимости от духовенства. То, что обряд посвящения в рыцари совершался такими же рыцарями, только более высокого ранга, как раз и был выражением этой независимости.
Сверх того, уже в XIV веке и далее рыцарские посвящения все больше и больше отклоняются от литургического стандарта, обретая вновь мирской характер: звание рыцаря жалуют как военную и чисто светскую награду, например, по случаю удачного выступления в бою на копьях, на турнире, в настоящей битве.
Во время войн рыцарское звание вообще жаловалось на поле битвы, перед победой или после неё. И всякий раз, когда государи нуждались в смельчаках ввиду неминуемой опасности, или когда обыкновенные средства становились недостаточными, требуя усилий нечеловеческих, являлись охотники и производились в рыцари [3, с.61-62].
В этих случаях весь обряд посвящения ограничивался тремя ударами мечом по плечу вновь посвящаемого, причем произносились такие слова: "Во имя Отца, и Сына, и Св. Духа, и Св. Великомученика Георгия жалую тебя в рыцари".
Естественно, что церемония, проведенная на поле боя в канун сражения или после него, приобретала особый престиж в глазах участников этого культурного действа. Равно как имело большое значение то, кто посвящал в рыцари. Так, например, французский король Франциск I пожелал получить посвящение в рыцари только из рук прославленного «рыцаря без страха и упрека» Пьера Байяра.
Итак, мы можем заметить, что в XV веке ритуал посвящения упрощается, и упрощенная процедура применяется сначала к отдельным и, так сказать, «рядовым» рыцарям, а затем — и к «коллективным». Последний термин нужно понимать так: по тому или иному поводу, а чаще всего по случаю коронования короля, юноши из благородных семейств, составлявшие свиту или входившие в свиту короля или князя, посвящались в рыцари коллективно. Здесь уже и речи нет о принятии ванны, о бодрствовании в церкви «при оружии», даже о клятве и препоясывании «рыцарским поясом» с перевязью. Новый способ сводится всего лишь к трем легким ударам, наносимым мечом плашмя по плечам кандидата. Эта эволюция выражает, по мнению Ф. Контамина, определенное безразличие Церкви к обряду, который, как и рыцарство в целом, наполняется теперь светским идеологическим содержанием [8, с.281].
В ту эпоху, когда успел уже укорениться миф о золотом веке рыцарства, это выражало собой ностальгию по утраченному рыцарскому идеалу. При всех усилиях, приложенных Церковью между XII и XIII веками к тому, чтобы поставить рыцарство на службу церковным интересам и идеалам, уже в XIV столетии стало вполне очевидным то обстоятельство, что рыцарство обладает своей собственной идеологией. Лишь параллельно с ней и лишь частично рыцарство принимает идеи служения Церкви — идеи, столь часто и столь настойчиво повторяемые в литургических текстах, зачитываемых при рыцарских посвящениях [1, с.76].
Таким образом, церемония посвящения является яркой страницей в культуре рыцарского сословия. Мы видим, какие различные культурные нормы и традиции сливаются воедино в этом обряде. Обряд посвящения стал важным элементом, который сформировал во многом идеологию рыцарства и придал ей ярко выраженную христианскую направленность.
Литература:
1. Де Кленшан дю Пюи Ф. Рыцарство. СПб. 2004
2. Кин М. Рыцарство. М. 2000
3. Руа Ж.Ж. История рыцарства. М. 2001
4. Тацит Корнелий. О происхождении германцев и местоположении Германии // Тацит К. Сочинения в двух томах. Том 1. Анналы. Малые произведения», Москва. 1993
5. Флори Ж. Идеология меча: Предыстория рыцарства. СПб. 1999.
6. Флори Ж. Повседневная жизнь рыцарей в Средние века. М. 2006
7. Chroniques des Comtes d’Anjou. // Цит. по: Кин М. Рыцарство.
8. Contamine P. Points de vue sur la chevalerie en France a la fin du Moyen Age // Цит. по: Флори Ж. Повседневная жизнь рыцарей в Средние века.
9. Gautier. L. Le chevalerie. Paris. 1884.
10. Monumenta Germania Historia. SS. t. LX.
11. Studi e Testi, Rome, 1938 – 40. t. II. // Цит. по: Кин М. Рыцарство.
