Некоторые исследователи склонны абсолютизировать роль различий поколений при формировании социальных процессов и явлений, в том числе, при генерации такого сложного явления, как российский политический экстремизм. Например, В. М. Петров отмечает общность социальных и культурных процессов, основанную на «поколенческой динамике»: «Итак, коллективная изменчивость с периодом около 50 лет, т. е. изменчивость «поколенческая», — действительно обладает некими «особыми правами» в эволюционном процессе: ведь она прекрасно согласуется и с временной организацией человеческой жизни, и с принципами доминирования в жизни социальной. И это создаёт прочную основу для формирования «поколенческого феномена»: каждое поколение лидирует в течение положенного ему срока <…>» [3, с.45]. Подобное временное, «поколенческое» деление не всегда сказывается на качественных различиях в идеологии и политической практике молодёжного экстремизма. Выделяя «старое» и «новое поколения» российских радикалов, следует отметить не возрастные, а дискурсивные различия. Российское молодёжное экстремистское движение включает представителей обоих «поколений».
Следует определить, что означает понятие «поколение». Данное определение употребляется в основном как равнозначное: «1) звену генеалогической цепи; 2) жизненному этапу и/или подразделению возрастной организации общества; 3) историческому периоду и/или современникам, т. е. всем живущим в нём; 4) социально-возрастной «когорте», т. е. тем, кто в результате близости дат их рождения следует параллельно схожими этапами собственного биологического развития и социально очерченного жизненного пути в рамках истории определённых обществ» [5, с.21]. Несомненно, что коллапс советского общества повлиял и на молодёжь, в том числе, опосредованно, через старшие поколения. Как левый, так и правый экстремизм возникли на основе неудовлетворённости определённой части общества происходящими переменами, и, одновременно, возникновение экстремизма как относительно массового явления стало возможно лишь в условиях постсоветской либерализации.
Появление левого экстремизма связано с попытками положительного или умеренно критического осмысления советского опыта. В то же время, эскалация правого экстремизма была вызвана ростом национализма и сепаратизма во время распада СССР, и, затем, массовой миграцией различных этнических групп, населяющих постсоветское пространство. Возрастанию, как левого, так и правого экстремизма соответствуют определённые общественные настроения: можно отметить как положительные воспоминания о советском прошлом у старшего поколения, которые, передаваясь молодёжи, часто оформляются в положительный «советский миф», важный для левого экстремизма, так и недовольство населения от миграции, необходимое для культивирования правоэкстремистских настроений. Так, например, в 2002 году, когда был принят закон об экстремизме, согласно данным опроса, безоговорочно поддерживали лозунг «Россия для русских» 17 % респондентов, а в 2003 –21 % респондентов. С оговорками данный лозунг поддержали, соответственно, 38 и 32 % респондентов [1, с.193].
В период, начинающийся принятием в России закона об экстремизме, молодёжная политика становится одной из значимых частей российской государственной политики. Можно выделить три классификации молодёжных движений в российских дискурсах, которые можно условно обозначить как «научные», «проправительственные» и «оппозиционные». Эти дискурсы не вступают в радикальный антагонизм с официальным российским дискурсом, то есть под «оппозиционными» дискурсами автор данного исследования понимает оппозицию нынешнему российскому политическому режиму, которая декларирует стремление удержаться в правовом поле.
В. А. Ядов, как представитель определённого научного дискурса, отмечает, что «в возрастной когорте молодых грубо приближенно можно выделить несколько групп: а) прозападники; б) русские патриоты-фанаты; в) прагматики, не имеющие собственной идейной позиции; г) небольшая, но заметная часть экстремистов (крайне левые и полуфашисты), каковых я объединяю с криминальными группировками, и, наконец, д) подавляющее большинство общественно-политически равнодушных, отчуждённых и от власти, и от гражданской жизни простых людей (в массовых опросах категория «мы простые люди, от нас ничего не зависит» обычно составляет одну треть или больше)» [6, с.257–258]. Итак, экстремисты обозначаются как группа, единая с криминальными группировками, экстремизм и криминал связывается, что не противоречит официальному российскому дискурсу, в котором экстремизм соотносится с нарушением закона. На данной основе В. А. Ядов выделяет правый и левый экстремизм, не делая между ними коренных различий.
П. В. Данилина можно рассматривать как представителя одного из проправительственных дискурсов. Он выделяет несколько видов молодёжных движений: «молодёжь под партию», «идейное движение», «секта», «следуем моде», «создание массовки», «распил бюджета», «поиск заказчика», «своя тусовка», «клубные организации», «организация при вузе», «сетевая структура» [2, с.57–73]. Как видно из обозначения данных категорий, автор классификации вкладывает значительную долю эмоциональности, пристрастности в определении типов молодёжных движений, сознательно ангажируя свой подход, приближая политическую теорию к реальной политической борьбе. Кроме того, следует отметить, что данная классификация отличается размытостью критериев, принципов своего формирования — например, идейное движение вполне может действовать как сетевая структура.
Наиболее близким к экстремизму по смысловому наполнению в этой классификации являются такие типы молодёжных движений, как «идейное» и «секта». Вот как характеризует «секту» П. В. Данилин: «Трудно заметить, как организация превращается из идейного движения в банальную секту. Обычные признаки — полное и беспрекословное подчинение вождю, непоколебимая вера в то, что вождь прав. <…> Взаимное зомбирование членов таких движений происходит длительное время, но приводит к одному результату: активисты не могут критически осмысливать происходящее, становятся слепыми орудиями в руках своего руководителя» [2, с.60]. Из рассмотренной характеристики можно сделать вывод, что П. В. Данилин не только относит экстремистские движения к разряду организаций, нарушающих права человека, но и подчёркивает возможность перерастания любой идеологии в экстремизм, что характерно также для российского официального дискурса.
И. В. Яшин, активист молодёжных движений, представитель одного из оппозиционных дискурсов, полагает, что «на сегодняшний день можно выделить четыре основных метода формирования молодёжных организаций» [4, с.23]. По мнению И. В. Яшина, типы формирования молодёжных движений можно обозначить как «кузница кадров», «стадо», «идеалистический», «сектантский». П. В. Данилин характеризует оппозиционные организации как нацеленные на «создание массовки» и «распил бюджета», то есть получение денег за политическую деятельность. И. В. Яшин причисляет «проправительственные» молодёжные движения, такие, как существовавшие на момент классификации «Идущие вместе», к типу «стада». Для таких движений, согласно рассматриваемой классификации, характерно иерархическое, административное управление, собственные аппараты и сравнительно большие бюджеты. Следует отметить, что во время составления представленной в данной работе классификации И. В. Яшин состоял в партии «Яблоко», которая является официально зарегистрированной, а до 2003 года имела представительство в российском парламенте.
С другой стороны, И. В. Яшин, так же, как П. В. Данилин, склонен связывать идеалистический и сектантский подходы как сходные. К сторонникам идеалистического подхода к формированию молодёжных организаций И. В. Яшин относит экологическое движение «Хранители Радуги» и анархистскую организацию «Автономное Действие». Данные радикальные движения можно отнести к левому направлению экстремистского движения.
Сектантский метод формирования движений, по мнению И. В. Яшина, наиболее свойственен лево- и праворадикальным организациям, и «заключается в спекуляции на юношеском максимализме, на обострённом восприятии молодыми людьми социальной действительности» [4, с.32]. Как и остальные представители оппозиционного дискурса, И. В. Яшин характеризует некоторые действия сектантских организаций как выходящие за рамки закона. Именно этот тип в данной классификации можно соотнести с экстремистскими молодёжными движениями.
В качестве примера таких движений И. В. Яшин приводит Национал-большевистскую партию, ссылаясь на Э. Лимонова, нередко подчеркивавшего молодёжный характер данной организации, «Штурмовые отряды» Народной национальной партии, Авангард коммунистической молодёжи. И. В. Яшин также выделяет организации, действующие по методу «боевого авангарда», то есть формально не связанные с какими-либо политическими движениями, но, однако, активно действующими в интересах тех или иных политических сил.
Литература:
- Гудков Л. Д. Негативная идентичность. Статьи 1997–2002 годов. — М.: Новое литературное обозрение, 2004. — 816 с.
- Данилин П. В. Новая молодёжная политика 2003–2005. — М.: Европа, 2006. — 292 с.
- Петров В. М. Социальная и культурная динамика: быстротекущие процессы (информационный подход). — СПб.: Алетейя, 2008. — 336 с.
- Роль молодёжи в развитии парламентаризма в России. Международная Интернет-конференция, проходившая 25 февраля — 30 марта 2004 года на портале www.adenauer.ru, сб. материалов / под ред. М. А. Сигутиной, М. Ю. Мижинского. — М.: Кнорус, 2005. — 264 с.
- Шанин Т. История поколений и поколенческая история // Отцы и дети: поколенческий анализ современной России /сост. Ю. Левада, Т. Шанин. — М.: Новое литературное обозрение, 2005. — 328 с.
- Ядов В. А. К вопросу об исторической миссии молодого поколения // Отцы и дети: поколенческий анализ современной России /сост. Ю. Левада, Т. Шанин. — М.: Новое литературное обозрение, 2005. — 328 с.
