Изучение отечественного уголовного права и уголовного законодательства показывает, что главным предметом их исследования и правового регулирования являлись в основном вопросы преступления и наказания.
Однако, в борьбе с преступлениями важная роль отводилась не только санкциям, мерам уголовного наказания, но нередко и поощрительным нормам, к которым относится институт деятельного раскаяния в совершенном преступлении.
Деятельное раскаяние — система актов позитивного посткриминального (постпреступного) поведения виновного, выражающееся в добровольной явке с повинной, способствовании раскрытию преступления, возмещении причиненного ущерба или заглаживании вреда иным образом, свидетельствующее о нецелесообразности применения к нему уголовной ответственности при наличии предусмотренных законом условий [1]. Попытки исследовать социальную, правовую и психологическую природу подобного поведения человека имеют глубокие исторические корни. Еще в Ветхом Завете Библии о раскаянии было сказано: «Скрывающий свои преступления не будет иметь успеха; а кто сознается и оставляет их, тот будет помилован».
Деятельное раскаяние в качестве самостоятельного общего основания от освобождении от уголовной ответственности было впервые закреплено в ч. 1 ст. 75 УК РФ в 1996г., однако в истории отечественного уголовного законодательства можно усмотреть некоторые его частные проявления, которые послужили предпосылками становления данного института.
Обратимся вначале к дореволюционному уголовному праву России. В первом на Руси источнике уголовного права «Русской Правде», являющейся своеобразным уголовным кодексом не проводилось четкого разграничения между уголовно — правовыми и иными последствиями «невправды». Так, в ряде ее статей содержится такое последствие преступления, как «плата за обиду» потерпевшему. Например, трехгривенное взыскание с виновного за нанесение телесных повреждений, предусмотренное «Правдой Ярослава», однако в данном случае «вознаграждение за обиду» стоить рассматривать не в качестве основания освобождения от более строгой ответственности, а как одну из альтернативных уголовно-правовых санкций. Отмена кровной мести поставила денежное возмещение («виру», «продажу») на первое место в числе уголовно-правовых мер.
Большой интерес представляют частные случаи своего рода «деятельного раскаяния», например, выдача холопа, бежавшего от господина. Согласно ст. 32 «Пространной правды» укрывательство холопа в чужом доме наказывалось «продажей» в три гривны. Однако укрыватель освобождался от этой ответственности, если в течение первых двух дней после появления холопа в доме укрыватель выдавал его хозяину. Кроме того, при совершении убийства в разбое, подлежала ответственности и вервь (община), на территории которой было совершено преступление (ст. 20 «Правды Ярослава»). Однако община освобождалась от этой ответственности, если она своими силами найдет и выдаст преступника княжеской власти. Также, лицо, растратившее товар, освобождалось от наказания при уплате его стоимости владельцу. По делам о воровстве «...кто, не будучи задерживаемым, сам приносил владельцу им похищенное... не подвергался никакой ответственности».
Учитывалось раскаяние и в Соборном Уложении 1649 г., согласно ст. 2 главы второй которого, «лицо, совершившее изменнические действия и возвратившееся в Московское государство после бегства за границу, освобождается от наказания в виде смертной казни».
Артикулы Воинские Петра I, предусматривающие смертную казнь за дезертирство, значительно смягчали наказание лицам, которые «после своего побегу, раскаясь по дороге, сами возвратятся и добровольно у своего офицера явятся подобает». Норма свидетельствует о том, что предусматривался случай добровольной явки дезертира. Последний все равно наказывался по усмотрению суда либо шпицрутенами, либо другим наказанием, но смертная казнь к нему не применялась. [2]
«Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» в ред. 1866 г. в ст. 153 предусматривала смягчение наказания, когда преступник, «явившийся сам собой в суд с повинною, или даже и взятый к допросу по подозрению, не только учинит полное чистосердечное признание в своем преступлении и укажет всех своих сообщников, но сверх того, доставлением верных в свое время сведений предупредит исполнение другого злого умысла, грозившего опасного какому-либо частному лицу, или многим, или всему обществу и государству». В некоторых актах того периода в числе обстоятельств, исключающих «возбуждение или дальнейшее производство уголовного преследования», указывалась добровольная уплата виновным пени и вознаграждения потерпевшему.
Устав о наказаниях налагаемых мировыми судьями 1864 года в качестве обстоятельств, уменьшающих вину подсудимого, предусматривал признание и чистосердечное раскаяние, добровольное, до вынесения приговора, вознаграждение понесшего вред или убыток (ст. 13). Перечень таких обстоятельств не являлся исчерпывающим, и применялся он не автоматически, а по усмотрению суда. [3]
Согласно ст. 124–126 Уголовного уложения 1903 г. участнику организованного «противозаконного сообщества», донесшему о нем «прежде обнаружения существования оного», наказание смягчалось или же он мог вовсе быть освобожден от наказания.
Таким образом, рассмотрение законодательных актах дореволюционной России позволяет сделать вывод, что уголовное право этого периода еще не имело четкой систематизации. Не было сформулировано понятия уголовной ответственности, в связи с этим не делалось различий между освобождением от ответственности и освобождением от наказания, поэтому все виды именовались освобождениями от наказания. Поэтому дореволюционном российском праве деятельное раскаяние не считалось самостоятельным основанием освобождения от уголовной ответственности, а лишь просматривается в отдельных нормах уголовного законодательства. На ряду с этим происходило постепенное закрепление в законе отдельных элементов института деятельного раскаяния.
Основы советского уголовного законодательства закладывались ее первыми декретами. Постановлением Совета рабочей и крестьянской обороны 25 декабря 1918 г. «О дезертирстве» дезертиры, которые в течение двухнедельного срока со дня опубликования особого приказа добровольно явятся в распоряжение военных властей, освобождались от наказаний. Постановлением Совета рабочей и крестьянской обороны 3 июня 1919 г, «О мерах по искоренению дезертирства» предоставлялась возможность «всем уклонившимся от мобилизации и дезертировавшим из армии, загладить свое преступление добровольной явкой в ближайший волостной или городской комиссариат по военным делам. Явившиеся добровольно в течение семи дней со дня опубликования постановления освобождались от суда и наказания за уклонение от мобилизации и дезертирство». [5] В Декрете СНК от 16 августа 1921 г. «лицо, давшее взятку, не наказывается, если оно своевременно заявит о вымогательстве взятки или окажет содействие раскрытию дела о взятничестве» [4]. Декретом СНК 17 Октября 1921г. «О порядке реквизиции и конфискаций имущества частных лиц и обществ» лица, добровольно сдавшие в установленные сроки подлежащие реквизиции или конфискации предметы или имущество, освобождались от уголовной ответственности.
В соответствии с примечанием ст. 174 УК РСФСР указывалось, что лицо, давшее взятку, не наказывается, если оно своевременно заявит о вымогательстве взятки или окажет содействие раскрытию дела о взятничестве. [6]
В послевоенный период существенную роль сыграли акты об амнистии, которые обуславливались последующим позитивным поведением виновных.
Основами уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, утвержденными Верховным Советом СССР 25 декабря 1958 г., было предусмотрено (ст. 32, ст. 33), что при назначении наказания суд должен учитывать помимо других обстоятельств в деле и обстоятельства, смягчающие ответственность. К таким, в частности, были отнесены чистосердечное раскаяние или явка с повинной, предотвращение виновным вредных последствий совершенною преступления или добровольное возмещение нанесенного ущерба или устранение причиненного вреда и др.
УК РСФСР 1961 г. хотя еще и не предусматривал понятие деятельного раскаяния в преступлении, однако все его признаки в полном объеме нашли свое отражение в качестве обстоятельств, смягчающих ответственность (ст. 38). К ним, в частности, относились: предотвращение виновным вредных последствий совершенного преступления или добровольное возмещение нанесенного ущерба или устранение причиненного вреда (п. 1), и чистосердечное раскаяние или явка с повинной, а также активное способствование раскрытию преступления (п. 9). При этом условиями освобождения от уголовной ответственности были небольшая общественная опасность совершенного им преступления и его чистосердечное раскаяние.
Кроме того, по нормам Особенной части Уголовного кодекса РСФСР предусматривалось освобождение от уголовной ответственности: лица, добровольно заявившего о своей преступной связи с иностранной разведкой (ст. 64); взяткодателя, если в отношении его имело место вымогательство взятки или это лицо после дачи взятки добровольно заявил о случившемся (п. 3, примечание к ст. 174); лица, добровольно сдавшего огнестрельное оружие, боевые припасы или взрывчатые вещества, хранившиеся у него без соответствующего разрешения (примечание к ч. 2 ст. 218).
Таким образом, к середине 80-х годов ясно прослеживается тенденция расширения оснований освобождения от уголовной ответственности, которая направлена на гуманизацию уголовного законодательства. Одновременно в научной литературе все более активно обсуждался вопрос о придании более четкого юридического значения таким смягчающим обстоятельствам, как предотвращение виновным вредных последствий совершенного преступления, добровольное возмещение нанесенного ущерба или устранение причиненного вреда, а также чистосердечное раскаяние виновного или его явка с повинной, активное его способствование раскрытию преступления [1]. Разработкой этих вопросов занимались такие ученные как Л. Л. Кругликов, Н. И. Загородников и А.Б Сахаров, Ю. В. Голик, И. Э. Звечаровский и Х. Д. Аликперов, их теоретические воззрения, несомненно, оказали влияние на ход и результат разработки нового УК РФ.
В соответствии с Постановлением Верховного Совета СССР от 2 июля 1991 г. «О введении в действие Основ уголовного законодательства Союза ССР и республик» Основы должны были быть введены в действие с 1 июля 1992 г. Данный документ был призван заменить прежнее уголовное законодательство, но в связи последовавшим вскоре распадом СССР, он так и не вступил в силу, но тем не менее он вызывал определенный интерес. Так, в разделе, посвященном освобождению от уголовной ответственности, впервые появилась специальная норма об освобождении от уголовной ответственности «в связи с деятельным раскаянием лица».
В действующем УК РФ, принятом Государственной Думой 24 мая 1996г., одобренном Советом Федерации 5 июня 1996г. и Президентом РФ 13 июня 1996г. появились отличия в ч. 2 ст. 75, где указываются случаи освобождения от уголовной ответственности, их стало 13, а именно ст. 126, 204, 205, 206, 208, 222, 223, 228, 275, 278, 291, 307.
Таким образом, освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием формируется в процессе становления российской государственности и совершенствования ее правовой системы. В российском законодательстве ясно прослеживается тенденция постепенного расширения оснований освобождения от уголовной ответственности, направленная на гуманизацию уголовного законодательства. Специальная норма об освобождении от уголовной ответственности «в связи с деятельным раскаянием лица» в разделе, посвященном освобождению от уголовной ответственности, впервые появилась в «Основах уголовного законодательства Союза ССР и республик» от 2 июля 1991 года.
Литература:
- Антонов А. Г. Деятельное раскаяние // Кемерово: Кузбассвузиздат, 2002. — С. 8.
- Кашапов Р. М. История возникновения и развития института освобождения от уголовной ответственности // Российский следователь. — 2010. — № 13. — С. 39.
- Меньшикова Н. А. Деятельное раскаяние в уголовном праве (проблемы теории и практики) Дисс. канд. юрид. наук. Хабаровск., 2002. — С. 3.
- Сборник документов по истории уголовного законодательства СССР и РСФСР 1917–1952 / Под ред. И. Т. Голякова. М.: Госюриздат, 1953. — С. 101.
- СУ РСФСР, 1919, № 99 — С. 1015.
- СУ РСФСР, 1922, № 15 — С. 152.
