В статье представлены результаты эмпирического изучения субъективного благополучия. Выборку исследования составили 236 человек в возрасте от 16 до 43 лет. Контент-анализ представлений о благополучии обладателей татуировок продемонстрировал доминирующее значение аффективного компонента (счастье) для качества их жизни. В этой связи сравнивались уровень счастья и стратегии его достижения в контрастных выборках: люди, имеющие татуировки (n=114) и не имеющие таковых (n=122). Выявлено статистическое преобладание «несчастливости» в самоотчетах татуированных респондентов. Зафиксировано применение аддиктивных форм поведения, а также их неэффективность для регуляции субъективного благополучия в среде обладателей татуировок.

Ключевые слова: благополучие, счастье, представления, стратегии, личность

В современной культуре остро стоит проблема удовлетворенности собственной внешностью: общество культивирует привлекательность, а отдельный человек повышенно озабочен своим видом и стремится к соответствию высоким стандартам физического Я. Одной из актуальных форм трансформации собственного тела в желаемое состояние, является нанесение татуировок. При этом данный способ либо отчасти игнорируется научным сообществом, либо перманентно интерпретируемся как аномалия.

Замечено, что феномены телесности и благополучия напрямую связаны [4]. При этом по сей день отсутствуют исследовательские программы, вскрывающие специфику благополучия и представлений о нем среди обладателей татуировок. В этой связи нами было проведено эмпирическое исследование. Были обследованы 236 респондентов 16–43 лет (средний возраст 26,6±5,1). Среди опрошенных лиц 114 человек сообщили о наличии татуировок (среди них 55,3 % парней и 44,7 % девушек), а 122 об их отсутствии на своем теле (45,9 % — мужчины, 54,1 % — женщины). Распределение испытуемых по этому признаку определило основные линии анализа и интерпретации эмпирических данных.

Для выявления специфики социальных представлений о благополучии людей, имеющих татуировки на своем теле, использовалась методика «Незаконченные предложения». Испытуемым предлагалось окончить фразу «Благополучие — это…». Обработка полученных данных осуществлялась методом контент-анализа Б. А. Еремеева [6]. Для статистической обработки данных были отобраны слова, наиболее часто встречающиеся в определениях респондентов (более 6 раз). Значимые корреляционные связи между семантическими единицами были использованы для построения «картины» житейских представлений о благополучии. Математическая обработка данных осуществлялась посредством r_s-критерия Спирмена с использованием пакета компьютерных программ SPSS Statistics 19. Всего было проанализировано 109 текстов, словарный массив которых включал 268 единиц, из них 13 слов (5 %) были учтены в процедуре верификации данных.

В результате обнаружено, что благополучие в сознании обладателей татуировок представлено дискретно и неоднозначно, характеризуется необходимым наличием одновременно многих условий (рис. 1).

Рис. 1. Корреляционные плеяды слов, отражающие представления обладателей татуировок о благополучии

При определении стимула в проанализированных текстах выявлено пять смысловых блоков. Естественная категория «счастье» является изолятом и интерпретируется в соответствии со словарными толкованиями как «чувство и состояние полного, высшего удовлетворения». Это указывает как на превалирование эмоциональной составляющей в обеспечении субъективного благополучия респондентов, так и об исключении ими этого чувства из своего опыта. Категория жизнь является смысловым акцентом для двух корреляционных плеяд: «жизнь — счастливый — человек» и «жизнь — удовлетворенность». Обращает на себя внимание словарная связь, включающая категорию «когда» в качестве точки бифуркации («когда — всё» и «когда — не»), указывая как на вероятностный характер благополучия, так и на склонность к экстремизму респондентов. Равноценная словарная цепочка «семья — здоровье» сообщает о понимании испытуемыми благополучия через призму классических социально приемлемых ценностей. На дуалистическую интерпретацию стимульной категории указывает семантическая единица «гармония»: гармония внутри («гармония — с — собой») или гармония снаружи («гармония — с — окружающее»). Таким образом, категория «благополучие» представлена в сознании испытуемых, прежде всего, через гуманистические и экзистенциальные характеристики. Кроме этого, обнаруженные суждения в стиле «всё или ничего» указывают на целесообразность формирования позитивного мышления в среде обладателей татуировок.

Учитывая, что в результате систематизации представлений об изучаемом феномене замечена особая роль аффективной составляющей благополучия, далее применялась «Шкала субъективного уровня счастья» [7] для определения выраженности счастья в независимых выборках. В таблице 1 представлены данные о минимальной (Min) и максимальной (Max) оценке субъективного уровня счастья, среднем арифметическом показателе (М) и стандартном отклонении (Sd), дифференцированные для подвыборок. Это позволяет заметить меньший разброс оценок счастья со стороны людей, имеющих татуировки, и вновь судить о присущей им дихотомичности мышления. Кроме того, t-критерий Стьюдента продемонстрировал, что респонденты, которые нанесли на свое тело субъективно значимое изображение, более несчастны (достоверно при р≤0,01).

Таблица 1

Различия ввыраженности субъективного уровня счастья для подвыборок

Более подробная информация о выраженности счастья в сознании респондентов представлена в таблице 2. Эти результаты обнаруживают нормальное распределение данных, поскольку большая часть опрошенных лиц каждой подвыборки демонстрирует средние показатели по диагностируемому параметру. Итак, большая часть оптантов умеренно счастлива.

Таблица 2

Распределение данных по уровням выраженности счастья

При этом зафиксирована асимметрия в пользу низких значений в группе людей, имеющих татуировки на своем теле. Поскольку 31 % от подвыборки обладает низким уровнем выраженности признака, то каждый третий обладатель татуировок — глубоко несчастный человек. Такое большое число респондентов, сообщивших минимальные оценки рассматриваемого признака, наводит на размышления о высокой вероятности расстройств аффективного спектра личности.

Вместе с тем, в эксцентричной России презентация себя в качестве глубоко несчастного человека — это одна из социально одобряемых стратегий [2]. Здесь имеет место нормативное давление для преувеличения своих страданий и постоянных жалоб на жизнь. Русские люди имеют негативные предубеждения о жизни и при ее оценке делают намеренный уклон в отрицательную сторону [1, 2]. При этом низкие оценки качества своей жизни не означают, что такая жизнь не нравится нашим соотечественникам: для русского народа характерно достижение счастья через страдание, доброжелательная тональность при восприятии бед и несчастья, а также печально-страдательная доминанта в своей судьбе [5]. Таким образом, полученные данные отражают общую ментальную специфику россиян, а также склонность к эпатажу и повышенной демонстративности татуированных оптантов.

Несмотря на возрастающий исследовательский интерес к стратегиям достижения и поддержания субъективного благополучия современной личности [3, 7], эмпирически не верифицированы эти особенности для интересующей нас социальной группы. В этой связи, а также для прояснения обнаруженных различий, далее анализировались стратегии достижения счастья лиц, имеющих на своем теле татуировки. Для этого респондентам был задан вопрос «Что Вы делаете, чтобы почувствовать себя счастливым?». В таблице 3 представлены результаты контент-анализа ответов и процентное распределение данных, дифференцированное для подвыборок.

Таблица 3

Частота употребления стратегий достижения счастья для подвыборок

Итак, для обеих выборок наиболее популярной стратегией оказалось познание мира с элементами сублимации (созерцание). Следующей по частоте использования респондентами способом регуляции аффективного аспекта субъективного благополучия является поиск социальной поддержки (социоцентричность). Специфичным для лиц, имеющих татуировки, является реализация аддиктивных форм поведения (7 % высказываний) для поддержания своего благополучия (по t-критерию Стьюдента различия значимы при p≤0,001). С одной стороны, это может быть вызвано склонностью к девиациям, с другой — потребностью данной когорты производить впечатление на окружающих, с третьей — большей искренностью в ответах.

Для определения прогностической способности выявленных стратегий на изменения в уровне счастья респондентов, далее применялся регрессионный анализ данных. Результирующая модель (R²=0,334, р=0,007) позволила обнаружить, что счастье людей имеющих татуировки позволяют предсказать такие стратегии по его достижению как «принятие» (β=0,240, р=0,025) и «социоцентричность» (β=0,210, р=0,027). При этом специфичная для них манифестная склонность к аддиктивности не обладает потенциалом влияния на константу. Действительно, употребление психоактивных веществ может лишь на время снять сознательные барьеры, не изменив реально существующего положения дел. Показательно высказывание одного из респондентов — «Я никогда не чувствовала себя счастливой, но алкоголь временами помогает мне забыть об этом» (18-летняя девушка с татуировками). Таким образом, показано не только наличие аддиктивных форм поведения в среде обладателей татуировок, но их пагубность для благополучия индивида.

Итак, в ходе проведенной научно-исследовательской работы выявлен ряд социально-психологических особенностей благополучия людей, обладающих татуировками, а именно: систематизированы их представления о благополучии, определены особенности субъективного уровня счастья и способов его достижения. Приходится констатировать, что большая часть полученных результатов характеризует современных россиян, поглощенных модными внешними атрибутами привлекательности и грандиозности, как не благополучную социальную группу. Однако вопрос о причинно-следственных связях остается открытым. Вероятнее всего, стремление усовершенствовать свою физическую оболочку путем нанесения татуировки, отражает кризисный этап в развитии личности.

Литература:

1. Diener E. Subjective Well-Being: The Science of Happiness and a Proposal for a National Index // American Psychology. 2000. Vol. 55. No 1. P. 34–43.
2. Veenhoven R. Are the Russians as Unhappy as they say they are? // Journal of Happiness Studies. 2001. Vol. 2. No. 2. P. 111–136.
3. Бакина А.В. Субъективное благополучие и пути его достижения у девушек и юношей 15-17 лет // Формирование мировоззрения как фактор оптимизации качества жизни / под ред. И.Ю. Маховой. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2013. С. 73-89.
4. Гончаров В. С. О связи феноменов телесности и благополучия в самосознании юношеского возраста // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2013. №. 5. С. 50–53.
5. Джидарьян И. А. Психология счастья и оптимизма. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2013.
6. Психологические условия оптимизации образовательного пространства гуманитарного вуза: монография / под ред. И. Ю. Маховой, В. А. Шмаковой, С. В. Яремчук. — Комсомольск-на-Амуре: Изд-во АмГПГУ, 2010. — 192 с.
7. Яремчук С. В., Новгородова Е. Ф. Саморазвитие и субъективное благополучие современной молодежи: монография. М.: НИЦ ИНФРА-М, 2015.