Роль метафор и сравнений в раскрытии темы детства в творчестве Юнны Мориц 1957–1976 годов



В статье рассматриваются характерные для темы детства в творчестве Юнны Мориц 1957–1976 годов метафоры и сравнения, определяется их природа и показывается их влияние на раскрытие темы детства. Материалом исследования послужили ранние сборники Юнны Мориц «Разговор о счастье» (1957), «Мыс желания» (1961), «Лоза: книга стихов» (1970), «Суровой нитью: книга стихов» (1974), «Малиновая кошка» (1976).

Ключевые слова: поэзия, Юнна Мориц, тема детства, метафоры, сравнения.

Лирика Юнны Мориц 1957–1976 годов насыщена яркими образами, сквозными мотивами и изобразительными средствами. Они выступают довольно ярко и нередко выходят на первый план в раскрытии темы детства и связанной с ней проблематики, и в этом аспекте особенно важна роль метафор и сравнений. Поэтому цель моей работы — определить их роль в раскрытии темы детства в раннем творчестве Юнны Мориц.

Во многих стихотворениях заглавие становится важным ключом к смыслу текста, например, в стихах из сборника «Разговор о счастье»: «Последний звонок», «Парашютисты», «Птенец». Заглавие стихотворения «Последний звонок» — это метафора, разгадка смысла которой приведёт нас к пониманию лирического произведения. Звонок здесь — символ перехода из мира детства во взрослую жизнь, что и раскрывается в финале стихотворения: «А рядом звон серебряный качается. / И кто-то детство за руку увёл» [1, c. 8]. Школьный звонок сближается с взрослой жизнью на ассоциативном уровне: звук становится символом взрослого мира, «кем-то», кто увёл от лирического героя произведения детство. Также здесь интересна метафора детства, становящегося ребёнком, которого ведёт за руку взрослый — последний звонок. Как мы видим, в лирике Юнны Мориц детство и его оболочка, создаваемая с помощью переноса по сходству, раскрывается посредством соединения антонимичных по семантике метафор (детство/взрослая жизнь).

В двух следующих стихотворениях — «Парашютисты» и «Птенец» — заглавия также метафоричны и непосредственно связаны и с темой детства, и с мотивом полёта, который, взаимодействуя с другими мотивами, создаёт тему детства. В лирическом произведении «Парашютисты» вещественный образ парашюта и его смысловая включённость в контекст полёта становятся важными для понимания смысла стихотворного текста. В данном случае наблюдается сближение материальной стороны с абстрактной, ассоциативной ввиду тесноты стихового ряда: настоящий парашют, на который копят лирические герои произведения («На парашют (конечно, настоящий) / Начнут копить ребята пятачки» [1, с. 37]), — это нечто иное, как их желание поскорее вступить во взрослую жизнь. Герои-дети являются образным выражением темы детства, а их столкновение с взрослением и желание поскорее вырасти указывают на проблематику произведения. Таким образом, метафорическая составляющая «Парашютистов»становится необходимым аспектом для раскрытия проблематики темы детства в творчестве Юнны Мориц.

Образ птенца в стихотворении «Птенец» так же, как и парашют в произведении «Парашютисты», становится ключевым для рассмотрения проблематики темы детства в творчестве поэтессы. Птенец — это снова метафора взрослой жизни, о чём свидетельствует новый, изменившийся взгляд лирического героя:

Никто об этом не расскажет маме,

Никто не спросит про его судьбу,

Но с широко раскрытыми глазами

Стоит мальчишка, прикусив губу [1, с. 46].

Мальчик становится самостоятельным, взрослым, а всё потому, что он собственноручно, играя, избавился от детства в образе птенца: крылатое живое существо сближается с абстрактной взрослой жизнью.

Выдуманная страна Зейдер-Зее в стихотворении «Зейдер-Зее» — это также метафора, но уже целой страны детства, проводником в которую служит сон (таким образом в тексте появляется мотив сна). В этой стране существуют духи-дети («На коньках летят, как духи, / Дети…» [2, с. 8]), летающие корабли, русалки, феи — фольклорные образы, которые встречаются в сказках для детей. Таким образом, всё лирическое произведение — это развёрнутая метафора волшебной страны детства.

Материальные предметы также важны для выстраивания темы детства, они становятся частью связанных с ней образов. В стихотворении «Ночлег» детская пижама как символ детства в первой строфе: «Я вернулась в детство, к маме, / На короткую лежанку, / Загорелыми ногами / Лезу в детскую пижамку» [2, с. 73], — становится определяющей для выстраивания основной мысли стихотворения, композиционно она находится в «прологе», что задаёт вектор развития лирического сюжета. Здесь детство, «помещённое» в детскую пижаму, соединяется с мотивом сна, который, в свою очередь, высвечивает смысловую нагрузку данного произведения.

Отголоски детской темы в стихотворении «Ночлег на Колгуевом острове» видны во всполохах огня:

На соленом, дрожащем от ветра песке

Полыхает костра африканское золото,

И угаснуть боится, и смотрит, и ждет,

Так по-детски вытянув шею в тревоге,

Словно кто-нибудь с парусом белым придёт

И придвинет большие, промокшие ноги. [3, с. 51]

Здесь мы можем увидеть развёрнутую метафору: костёр оживает, полыхает «африканским золотом», вытягивает свою шею и ждёт. Сближение неживого с живым, употребление глагольных форм, характерных для одушевлённого объекта, порождает в сознании читателя живой образ. Наречие «по-детски», отсылающее нас к теме детства, показывает характер огня — как и всем детям, огню присуще любопытство. В данном случае наречие, наряду с метафорой и глаголами, выступает «оживителем» неживого объекта, наделяет его особыми детскими качествами.

В ранней лирике Юнны Мориц встречаются метафоры, которые сплетают вокруг себя весь стихотворный текст. Так, например, в произведении «Когда мы были голодны…» тема детства и тема поэта и поэзии встречаются и помогают увидеть основную мысль лирического текста благодаря нескольким метафорам сразу:

Когда мы были голодны

Осенней ночью в час дождя,

Мы ели яблоко луны,

Ветвей небесных не щадя. [4, с. 116]

Образы Луны, неба, созданные с помощью «съедобных» метафор, приоткрывают завесу, вводят читателя в развивающуюся дальше мысль о природном источнике вдохновения творца. «Крылатый детский сад» становится ещё одним мостиком к постижению смысла стихотворения, который придаёт целостность лирическому произведению:

Плодовый аромат планет

Так плотно смыслы окружал,

Что меж словами «да» и «нет»

Какой-то третий плод лежал… [4, с. 117]

Непонятный при первом прочтении стихотворный текст раскрывается перед нами посредством постепенного анализа образов, спрятанных в метафоры, а совокупность метафор, в свою очередь, создаёт цельную картину произведения.

Сравнения играют также немаловажную роль в раскрытии темы детства. С помощью сравнений в стихотворении «Осень в России» создаётся синтез темы детства и темы природы. Осень у Юнны Мориц сравнивается с девочкой: «То, словно девочка-крестьянка, / Живет в лесу у полустанка» [3, с. 7], «Смешная девочка, к чему / В подружки просишься к нему?» [3, с. 8] и «И, как дитя, рыдаешь горько, / И на ветру в слезах дрожишь» [3, с. 8]. Во втором случае с помощью обращения к осени даётся прямое указание на авторское видение темы детства: девочка спешит за уходящим поездом, возможно, поездом-временем года, возможно, поездом-временем жизни.

Данное лирическое произведение состоит из трёх частей, и понять его смысл нам помогает прямое сравнение осени с девочкой: смешливая, яркая, юная — всё это осень в России. Здесь тема детства с помощью сравнения связывается с пейзажной лирикой и раскрывается с новой стороны.

Сравнивая живые и неживые объекты с помощью сравнительного оборота «как дети», «как мальчик-подросток» в стихотворении «Мыс желания», автор даёт нам качественную характеристику в первом случае (указание на характер покачивания лодок: «Как дети, на волнах резвятся вельботы» [3, с. 21]) и количественную во втором (указание на возможный возраст щенка: «И с нервным восторгом дымок папиросы, / Как мальчик-подросток, вдыхает щенок» [3, с. 22]). Тема детства здесь выступает с характеризующей функцией, вбирая в себя образы вельботов и щенка. В строках «А я — как матросик, которого Беринг / По мысу пройтись отпустил наконец» [3, с. 22] интересна словоформа «матросик», образованная с помощью суффикса «-ик» с уменьшительно-ласкательным значением. Она выражает отношение автора к лирическому герою, делает его намеренно маленьким, быть может, даже ребёнком. Сравнения «как дети», «как мальчик-подросток» не только дают характеристику объектам, но и являются ключом к разгадке личности лирического героя.

Яркий образ зимы, который может прочувствовать только ребёнок, создаётся с помощью сравнения и творительного сравнения в стихотворении «Это вьюги хрустящий калач…» в следующих строках:

Это вьюги хрустящий калач

Тычет в окна рогулькой душистой. [2, с. 142]

Здесь проявляется мироощущение ребёнка, который, как правило, воспринимает мир образно. Стихотворение всё построено на антитезе: строфа за строфой противопоставляется прошлое и настоящее, сопоставляются два мира — мир реальный и мир идеальный (мир детства). В данном лирическом произведении именно сравнение выступает ещё в самом начале важным аспектом, определяющим основной конфликт — конфликт прошлого и настоящего.

Как мы видим, метафоры и сравнения в поэзии Юнны Мориц раскрывают и дополняют тему детства, нередко сталкивая её с другими темами и синтезируя их. Рассмотренные тропы создают конфликт, проблематику, организуют мотив, помогают понять основную мысль стихотворения, увидеть цельную картину лирического произведения, являются ключом к раскрытию личности лирического героя и задают общее настроение стихотворения. Таким образом, в связи с темой детства в ранней лирике Юнны Мориц метафоры и сравнения можно разделить на две группы: те, которые непосредственно участвуют в раскрытии основных аспектов произведения (основной мысли, проблематики, конфликта и т. д.), и те, которые помогают раскрыть отдельные аспекты (лирического героя, настроение произведения, структуру мотивов и т. д.). Тропы, взаимодействуя, являются неотъемлемой частью стихотворного текста.

Литература:

1. Мориц Ю. Разговор о счастье: стихи. — Киев: Молодъ, 1957.
2. Мориц Ю. Лоза: книга стихов 1962–1969. — М.: Советский писатель, 1970.
3. Мориц Ю. Мыс желания: стихи. — М.: Советский писатель, 1961.
4. Мориц Ю. Суровой нитью: книга стихов. — М.: Советский писатель, 1974.