Проблема соотношения категорий эврисемии и полисемии в лингвистике (на примере английского языка)

Проблема соотношения понятий широкозначности и многозначности активно изучается многими лингвистами. Трудности разграничения широкозначности (эврисемии) и многозначности (полисемии) нередко возникают и из-за частичной общности критериев, на основании которых выделяются рассматриваемые категории.

Общность явлений эврисемии и полисемии связана со свойством полиденотативности, открытым характером семантической структуры широкозначных и многозначных слов, допускающим в процессе их употребления возникновение новых лексико-семантических вариантов. В свою очередь, в основе различия между данными лексико-семантическими категориями лежит тот факт, что полиденотативность широкозначных и многозначных лексем имеет разную природу.

Прежде чем подробнее рассматривать различие категорий эврисемии и полисемии, нам представляется целесообразным кратко проанализировать общие определения данных явлений, которых придерживаются некоторые отечественные лингвисты.

Многозначность слова в языке давно исследуется лингвистами. Литература о полисемии и связанных с нею языковых явлениях весьма обширна. В ней представлены самые разнообразные концепции, вплоть до отрицания полисемии, в русском языкознании восходящего к А.А. Потебне. В данной статье мы придерживаемся классического определения полисемии, которое дает Т.И. Вендина. Исследователь определяет полисемию как наличие у одного слова нескольких связанных между собой значений. Данное определение полисемии в лингвистике и является классическим. Многозначность слова возникает в процессе исторического развития языка, когда слово вследствие семантических переносов, наряду с обозначением одного предмета или явления объективной действительности, начинает использоваться для обозначения другого, сходного с ним по некоторым признакам или свойствам. Потенциально любое слово языка может приобрести новое значение, когда в этом возникает потребность, поэтому многозначных слов в языке, как правило, больше, чем однозначных [2, с. 136]. Многозначность слова можно рассматривать как нарушение «закона знака», т. е. идеального одно-однозначного соответствия выражения и содержания. Не вызывает сомнения, что многозначность слов естественного языка не случайна. Одно-однозначное соответствие выражения и содержания в естественном языке было бы крайне неэкономичным, т. е. привело бы к резкому увеличению количеству единиц языкового кода, а это затруднило бы для носителей языка пользоваться им [5, с. 4].

Поскольку явление многозначности в лингвистике является в достаточной мере изученным, мы подробнее остановимся на определении другой категории – эврисемии, которую в нашем исследовании мы противопоставляем полисемии. Термин «широкозначность» был введен Н.Н. Амосовой, а термин «эврисемия» предложен позднее В.Я. Плоткиным и Гросулом. В обоих случаях это явление противопоставлялось обычной многозначности (полисемии) - и вычленялось из нее как лексико-семантическое варьирование особого рода [10, с. 111-112].

Анализ ряда работ отечественных семасиологов показывает, что большинство ученых склоняются к той точке зрения, что широкозначное слово обладает единым, инвариантным, предельно обобщенным значением. Например, похожее понимание широкозначности мы встречаем у Е. И. Малютиной, которая утверждает, что значение широкозначного слова настолько обобщено, что оно грамматизируется [6, с. 124], Е. А. Евдокимовой, определяющей широкозначность как обобщение или степень обобщенности той или иной лексической единицы [3, с. 176], О. Е. Федосовой, которая определяет широкозначные слова как слова с сигнификатиыным обобщенным значением [8, с. 219] и многие другие.

П.С. Федюк так же изучал явление широкозначности. По мнению ученого, у широкозначного слова существует одно общее значение и множество конкретных вариантов. То есть основу широкозначной лексемы представляет некая неподвижная семантическая база, за которой закрепляются контекстуально-суженые смысловые варианты. Он поясняет это на примере английской лексемы thing, представляющей любую данность, служащую предметом мысли или более узко – «вещь, предмет, нечто, кое-что», и которая в быту может называть ложку, кусочек мыла и т. п. Из чего следует, что все последующие обозначаемые входят в сферу обозначения первого, поскольку сведенные до минимума дифференциальные признаки в составе его значения соотносимы с практически неограниченным кругом денотатов, заданных контекстом. Таким образом, в основе значения слова широкой семантики лежит максимально обобщенный и абстрагированный признак, на основании которого данное слово оказывается семантически совместимым со всеми предметами или явлениями, обладающими этим признаком [9, с. 201].

М.В. Никитин под широкозначностью понимает иное, гораздо более свободное качество связи между десигнатором (формой слова) и десигнатом (содержанием, значением слова). Слово в широкозначном употреблении не привносит свое значение в суммарное значение словосочетания, а само наделяется им из словосочетания как часть того, что остается на его долю за вычетом значений других компонентов словосочетания [10, с. 122]. Е. И. Малютина разделяет точку зрения М. В. Никитина, подчеркивая, что значение слова с широким значением утрачивает лексическое значение: широкозначные слова не привносят в контекст своего значения, а сами «питаются» из него [6, с. 123].

Многообразие подходов и подчас противоположных точек зрения на проблему эврисемии обусловливает актуальность исследования вопросов, связанных с данной проблемой. Также следует подчеркнуть, что широкозначность неравномерно представлена у разных частей речи, поскольку неравномерно распределяется в этом плане вся аналитическая лексика. В ней преобладают глагольные лексемы, и потому широкозначных глаголов больше, чем широкозначных существительных. Таким образом, труды ученых по вопросу широкозначных слов в большинстве случаев посвящены рассмотрению широкозначных существительных и глаголов. Широкозначным словам других частей речи, как правило, уделяется незначительное внимание.

Явления многозначности и широкозначности в языке являются похожими, но принципиально различными лексическими явлениями. Обычно широкозначность рассматривается как некая неопределенная многозначность, так как словари дают разные количества значений, подчас семантическая структура столь велика, что непонятно, как она функционирует. Можно сказать, что явлению широкозначности не уделялось должного внимания: исследователи, которые затрагивали эту проблему, останавливались на полпути, и к настоящему времени нет ответа на вопрос, как определить пределы значения широкозначного слова. Остается также неясным, в чем разница между двумя лексическими явлениями и есть ли она вообще. Эта проблема представляет сугубо лингвистический интерес, поскольку обычный носитель языка никогда не задумывается, какое из значений многозначного слова актуализируется при его использовании в речи [6, с. 123].

Н.Н. Амосова рекомендует не смешивать широкое значение с множественностью значений одного и того же фонетического слова, в связи с тем, что при совокупности разных значений слова в структуре его многозначности происходит процесс конкретизации данного слова при употреблении его в речи. В связи с чем широкое значение слова само содержит в себе возможности многоразличных конкретизации, обусловленных контекстом или речевой ситуацией. Контекст или ситуация именно конкретизируют, но не изменяют и не элиминируют широкое значение слова, которое остается основой любого своего суженного варианта, или подзначения [1, с. 114].

Согласно другой точке зрения, широкозначность – особый вид многозначности, когда у слова развивается неограниченное количество значений и слово в широком употреблении утрачивает качество самодостаточной номинативной единицы [6, с. 124]. М.В. Никитин не разделяет данную точку зрения, отмечая, что широкозначность следует понимать не как разновидность многозначности, расположенную на шкале максимальных ее значений, сколько как особое запредельное семантическое состояние некоторых слов. Специфика этого качества означивания состоит в том, что при определенных условиях слово получает возможность запредельно расширить диапазон семантического варьирования и выходить за нормативные пределы моделированной деривации значений, поддерживающие целостность семантической структуры [10, с. 113].

П.С. Федюк также отмечает, что относительно высокая частотность употреблений, свойственная широкозначным словам, напрямую зависит от их полиденотативности как результата речемыслительной реконструкции непосредственного языкового содержания и способности обозначать самые разнообразные предметы и явления окружающей действительности. Тем не менее, факт относительно большей частотности широкозначных лексем по сравнению с многозначными дает основание предполагать наличие у первых более высокой степени полиденотативности, поскольку денотаты многозначного слова могут быть ограничены зафиксированными на данный момент значениями, а денотаты широкозначной лексемы определяются множеством теоретически возможных контекстов. Однако границы между этими двумя явлениями настолько размыты, а их денотаты количественно не определены, что трудно отрицать наличие признака полиденотативности у хорошо развитых многозначных лексем [9, с. 202].

Многие ученые (Е.И. Малютина, В.В. Елисеева, Н.Н. Амосова, А.М. Плотникова) сходятся во мнении, что многозначное слово включает в себя множество значений, в то время как шикорозначное слово обладает единственным обобщенным значением, которое конкретизируется и изменяется в зависимости от ситуации. Так, Е. И. Малютина считает, что широкое значение хранится в памяти человека в виде одного системного значе­ния (и этим оно отличается от традицион­ного понимания полисемии как явления языка), а реализация многочисленных ре­чевых значений (лексико-семантических вариантов) есть полисемия на уровне речи [6, с. 127].

Похожую идею развивает В. В. Елисеева, которая так же считает, что многозначное слово обладает в языке несколькими значениями. В условиях речевого использования выбору одного из значений способствует контекст. Широкозначное слово, напротив, вне контекста однозначно, но это единственное значение соотносится с несколькими разными объектами мысли. Слово, таким образом, имеет широкую семантическую референцию, его понятийный объем велик, а конкретное содержание уточняется (но не меняется) в условиях речи, т. е. в контексте [4, с. 47].

Данной точки зрения придерживается и А.М. Плотникова, которая заключает, что понятия «широко развитая многозначность» и «широкозначность» не являются синонимичными, поскольку в первом подчеркивается количественный аспект явления (наличие множества значений), а во втором - семантический (обобщенный характер семантики, широкая референция, зависимость значения от контекста, эксплицитно не выраженные связи между значениями) [7, с. 85].

Проведя анализ контекстов, мы утверждаем, что при употреблении широкозначных слов в различных контекстах происходят такие существенные модификации семантики, при которых связь контекстуальных значений с основным, общим значением становится неочевидной: letters are getting ever harder to ignore (письма становится всё сложней игнорировать), they thought they would just get away (они думали, что просто уедут), they couldn’t get a job (они не могли найти работу), she won’t get jealous (она не будет завидовать), he should get a secretary (ему нужно найти секретаря), I wanted to get her a present (я хотел подарить ей подарок) и т. д. Это согласуется с хорошо известной в семасиологии закономерностью, сформулированной Г.В. Колшанским: «Чем шире значение слова, тем больше его зависимость от контекста» [7, с. 35].

Многозначные же слова, наоборот, как правило, не имеют обобщенного сигнификативного значения, а имеют несколько связанных между собой значений, которые актуализируются в конкретных ситуациях. Например, случаи употребления слова play ярко демонстрируют данное утверждение: the children play indoors when it rains (когда идёт дождь, дети играют дома), he taught young ladies to play billiards (он научил молодых леди играть в бильярд), just then the music began to play (именно тогда начала играть музыка), Miss Kelly plays Marie (мисс Келли играет роль Мари), it's no good playing at business, you have to take it seriously (в бизнес не играют, это дело серьёзное) и т.д.

Из вышесказанного следует, что широкозначные слова имеют одно общее значение, и в определенных ситуациях приобретают узкие значения, и поэтому их значение всецело зависит от контекста. Именно поэтому иногда связь основного и контекстного значения может быть совершенно неочевидной, что зачастую вызывает значительные трудности при переводе. Многозначные же слова имеют множество значений, которые лишь конкретизируются в зависимости от ситуации употребления.

Наиболее убедительной, на наш взгляд, является точка зрения Е.И. Малютиной на проблему соотношения категорий многозначности и широкозначности. Главная идея состоит в том, что многозначное слово включает в себя множество значений, в то время как широкозначное слово обладает единственным предельно обобщенным, сигнификативным значением.

Сосуществование различных точек зрения на проблему соотношения полисемии и эврисемии дает нам возможность утверждать, что данная проблема является дискуссионной и многогранной, а явление эврисемии в лингвистике представляется очень сложной и остается мало изученной. Данная тема представляется интересной и актуальной для изучения.

Литература:

1. Амосова Н.Н. Основы английской фразеологии: издательство Ленинградского университета 1963. – 208 с.

2. Вендина Т.И. Введение в языкознание: Учеб. пособие для педагогических вузов. – М., Высш. шк., 2001. – 288 с.

3. Евдокимова Е.А. Местоимение it как широкозначное слово // Ярославский педагогический вестник. № 2(59). 2009. С. 176-178

4. Елисеева В.В. "Лексикология английского языка". 2005. – 80 с.

5. Литвин, Ф.А. Многозначность слова в языке и речи: учеб. пособие для студ. пед. ин-тов по спец. N 2103 "Иностранный язык"/ Ф. А. Литвин. - 2-е изд., стер.. - М.: КомКнига, 2005. – 118 с.

6. Малютина Е.И. Широкозначность против полисемии на уровне языка и речи (на материале глаголов современного английского языка). Общественные и гуманитарные науки. 2008. С. 123-127

7. Плотникова А.М. Когнитивное моделирование семантики глагола (на материале глаголов социальных действий и отношений) автореф. дис. канд. филол. наук. Екатеринбург, 2009. – 210 с.

8. Федосова О.В. Глаголы широкого значения в испанском обиходном дискурсе // Филологические науки. Вопросы теории и практики, №1. 2010. С. 218-221

9. Федюк П.С. Специфика определения критериев широкозначности лексических единиц // Филология. 2009. С. 200-204.

10. Язык. Человек. Общество: междунар. сб. науч. трудов (К 60-летию проф. В.Т. Малыгина)/ М-во образования и науки РФ, Федер. агентство по образованию, Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена, Владим. гос. пед. ун-т. - СПб.; Владимир, 2005. - 514 с.