Поэзия Наапета Кучака в переводческом наследии В. Звягинцевой

В истории развития русско-армянских литературных взаимосвязей второй половины ХХ столетия колоссальная роль по праву принадлежит талантливой поэтессе Вере Клавдиевне Звягинцевой (1894 – 1972). Ее перу принадлежат множество переводов из армянской поэзии, разных эпох и литературных поколений: Г. Сарьян, Ов. Шираз, П. Севак, Г. Эмин, С. Капутикян, М. Маркарян, А. Сагиян и др. Большое место в переводческом наследии В. Звягинцевой занимают классики армянской литературы –М. Налбандян, Ов. Туманян, Ав. Исаакян, В. Терьян, Е. Чаренц и другие.

В Звягинцева впервые посетила Армению в 1936 году. В своих воспоминаниях она писала: ,,Мы приехали в Ереван рано утром. Отсутствие розовых скал и сарьяновских красок меня немного смутило на первых порах, но потом и берег Зангу, и Арагац из окон гостиницы, и картинная галерея, и улица Абовяна – все это заворожило и стало тем, что и продолжает быть для меня до сих пор – возлюбленностью в Армению”. [3, с.260]

Армения стала для В. Звягинцевой второй ее родиной, она много раз бывала в ,,стране Наири”, изучая ее историю, поэзию, культуру. В одном из своих стихотворений В. Звягинцева призналась: ,, Не будь Россия родиной моею, Армению не полюбила б я”. [ 2,с. 56]

Русская поэтесса не раз отмечала, что любовь к Армении ей передалась посредством переводов В. Брюсова. Так, в одном из своих стихотворений она писала:

Мне тяга к Кавказу,

Знакомая с детства,

От русских поэтов

Досталась в наследство.

В. Звягинцева написала об Армении книгу ,,Моя Армения”, в которой она поделилась со своими чувствами к этой древней стране. Для нее Армения была любовь с первого взгляда, верной и глубокой любовью:

Я люблю этих смелых людей,

Может быть, иногда и недобрых,

Терпеливых седых матерей,-

Вот Армении подлинный образ.

Я люблю эту мудрость веков,

Лебединые женские пляски,

Медь горячих тяжелых стихов

И полотен сарьяновских краски.

Не зови же смешным, не зови

Беспокойное это пристрастье,

В этой поздней нелегкой любви

Мне самой непонятное счастье.

Стихотворения В. Звягинцевой, вошедшие в цикл ,,Моя Армения”, можно, как писал Корней Чуковский, ,,назвать гимнами этой стране, ее песням, ее пляскам, ее Арарату, ее Исаакяну, ее Сарьяну”. [8,с.514]

А в стихотворении ,,Россия и Армения” В. Звягинцева говорит о своей любви и к Армении, и к России:

Моя любовь к Армении похожа

На вечную любовь к своей земле.

Не разберу, которая дороже,

Не гаснет жар в нестынущей золе…

В. Звягинцева много путешествовала, и ни одна страна мира не смогла занять в ее сердце того места и значения, которое занимала Армения. Этой древнейшей стране В. Звягинцева была верна до конца своей жизни. В своих воспоминаниях она писала: ,,…И сердце щемит от моей непреходящей, непостижимой любви к Армении”.

В 1984 году был юбилей писателя Х. Абовяна и В. Звягинцеву пригласили в Армению. В своих воспоминаниях она писала: ,,Меня пригласили, и я была уже в ,,моей Армении”. Как всегда, были и в Звартноце, который тогда произвел на меня магическое впечатление. Все больше у меня накапливалось стихов об Армении, все острее пронзали армянские песни, все неотрывней приковывал взгляд таинственный Арарат, все дороже становилась мастерская Сарьяна, где в 48 –м году появился мой портрет…”. [3,с.410]

В постижении Армении В. Звягинцева уходила вглубь к самим ее истокам. Однако, древность Армении воспринимается поэтессой как единое, переходящее от старого к новому, современному. В стихотворении ,,Звартноц” чувства поэтессы имеют ярко эмоциональную окраску:

…Здесь пахнет снегом недалеких гор,

А Арарат плывет, не уплывая.

Лимонный тополь, восхищая взор,

Горит свечою тонкой, не сгорая.

Ссутулившись стоит Исаакян,

Как отягченный славой царь армянский,

Торжественней я не видела стран,

Воды не знала слаще ереванской.

Я пью ее как мира чистоту,

Как птица капли ливня на лету.

1946

Высокую оценку стихотворениям В. Звягинцевой об Армении дал, в свое время, Корней Чуковский, который писал: ,,Своими стихами, посвященными Армении, Звягинцева продемонстрировала, до какого накала может дойти это чувство, зачатки которого – в восхищении армянской поэзией”. [8,с.264]

С чувством восхищения и признания к стихам В. Звягинцевой об Армении, откликнулся поэт Паруйр Севак, который писал: ,,Чувство В. Звягинцевой к нашей стране и нашему народу - ,,то странное, чему и названия нет”, но это не мешает поэтессе воспевать свое чувство без ,,названия” удивительно точным, в труде обретенными словами. Более того, она замечает вещи, ускользнувшие от зоркого взгляда армянских поэтов. Никогда не смотрела она на наш народ и на нашу страну глазами чужого человека, но всегда со стороны, поэтому и часто видела то, чего не замечал привыкший глаз. Так, она услышала ту тишину Звартноца, ,,какой не знала до этих пор”. Это она заметила, что наши звезды ,,как озера”, что ,,ссутулившись стоит Исаакян, как отягченный славой царь армянский”, что ,,сияла Армения, отраженная в глазах Мартыроса Сарьяна”, что она пьет ереванскую воду, ,,как птица капли ливня на лету…” [4,с.45 ]

С большим переводческим интересом В. Звягинцева приступила к изучению средневековой лирики, которая своей глубиной и разнообразием тем воодушевила ее на переводы айренов из поэзии Наапета Кучака. Айрены – это любовные песни, иногда дидактические, состоящие, как правило, из четырех стихов по 15 слогов.

Айрены Кучака дошли до наших дней благодаря усилиям армянских ашугов (армянск. - народный поэт, певец), которые в текстах песен заявляли, что эти песни принадлежат Кучаку. Это обстоятельство дало повод некоторым из литературоведов утверждать, будто Кучака вообще не было и якобы автором приписываемых ему ,,айренов” является сам народ. В дальнейшем эта точка зрения отпала. Внимательное чтение айренов подтверждает, что все они исходят от одного и того же автора. В айренах Кучака значительное место отводится созданию образа женщины, которая выступает как действующее лицо с проявлениями определенного душевного склада.

,,Айрены Кучака, - пишет литературовед Л. Мкртчян,- можно назвать диалогом двух влюбленных. По верному замечанию Нафи Джусойты, к этому ,,диалогу” все время молчаливо прислушивается некто третий, какой – то сумрачный соглядатай. Кучак даже в своей неистовой устремленности к возлюбленной не забывает о нем, спорит с ним, проклинает его, то вышучивает, то издевается над ним, то горько – по-мужски рыдает в сознании неодолимости этой силы”. Этот третий, проклятый всеми влюбленными, вечен в своей неблаговидной роли спутника влюбленных. Философски его существование даже оправдано, но человечески роль его непонятна”. [7,с.23]

Одним из первых русских поэтов, познавших всю прелесть айренов Кучака, был В. Брюсов, который с большим трепетом стал переводить их на русский язык. Из множества айренов Кучака В. Брюсов выбрал лишь 16, где преимущественно преобладает тема любви. Благодаря прекрасным переводам, русский читатель получил возможность наслаждаться многокрасочным богатством средневековой поэзии.

Указывая на достоинства армянской средневековой поэзии, В. Я. Брюсов писал: ,,Немногие народы могут гордиться, что их народные песни достигают такого же художественного уровня, так изысканно – пленительны, так оригинально самобытны, при всей их непосредственной простоте и безыскусственной откровенности”. [1,с.90]

Переводы В. Звягинцевой, спустя десятилетия, впитали в себя лучшие традиции переводческого искусства, оставленные выдающимися поэтами первой половины ХХ века. Однако В. Звягинцевой как переводчице, по сравнению с предыдущими поэтами – переводчиками, удалось выйти из общепринятых правил, создав при этом свои методы переводческого искусства. Выходя за рамки буквального перевода, она плавно перешагнула в мир вольных переводов, придав при этом своим работам особую свежесть, легкость и новое дыхание. Перу В. Звягинцевой принадлежат свыше десятка переводов айренов, среди которых выделим такие, как: ,,Благословен ушедший с милой…”, ,,В мире две великих силы”, ,,Как мне быть, когда мила мне…”, ,,Вышла из – за гор луна…”, ,,Ручною птицей на земле…”, ,,Твердили мне: ,,Красавец наш,- когда я рос в семье родной…”, ,,Я –глаз, ты-свет…”, ,,Белогрудой красоте платье синее идет…”, ,,Шла она с другим…”, ,,Вчера по улицам вели…”, ,,Шла любимая из бани…”, ,,Пришел по делу…”, ,,Милая, если позволишь…” и многие другие.

Айрены Кучака богаты не только по своему содержанию, но и интонационному строю, что было верно отражено в переводах В. Звягинцевой, которые, несомненно, являются аналогами своих подлинников. Так, в переводе айрена ,,Благословен ушедший с милой…” голос поэта как и в подлиннике, звучит взволнованно, благословляя того, кто похитил свою возлюбленную девушку. Перевод В. Звягинцевой представлен вольно, однако он всецело раскрывает основной смысл айрена, соответствуя ему также по смыслу и экспрессивности:

Благословлен ушедший с милой

за дальний перевал.

Мост перешли они,

и тотчас тот мост разрушил шквал;

Засыпало следы их снегом,

буран забушевал…

Он взял ее лицо в ладони

и – днем – поцеловал.

Как и в подлиннике, перевод В. Звягинцевой состоит из восьмистишья, с ударением на 2 и 3 слогах, что соответствует стилю средневекового айрена. В переводе, как и в подлиннике, лейтмотивом айрена является любовь, имеющая фантастическую силу, которая может победить любые невзгоды и преграды. Перевод В. Звягинцевой выразителен и имеет эмоционально – экспрессивную окраску.

Наивысшего мастерства В. Звягинцева добилась и в переводе айрена ,,В мире две великих силы…”, где звучат философские раздумья поэта о смерти и любви, считая их великими силами, всецело подчиняющих себе людей:

В мире две великих силы:

Смерть и скорбь любви земной.

Влюбишься, потом уносит

Ангел смерти в мир иной,

Ну, а мертвые не плачут,

Скрытые сырой землей.

Кто же этот несчастливец?

Он ни мертвый, ни живой.

Сравнивая перевод с подлинником, очевидно то, что В. Звягинцева была предельно близка и к смыслу, и к стилю подлинника, в котором ярко выражены чувства и настроение поэта. Перевод В. Звягинцевой является эквивалентом подлиннику, который звучит так же взволнованно и искренне, как и подлинник.

Переводы В. Звягинцевой свидетельствуют то, что переводчица глубоко прочувствовав поэзию Нагапета Кучака, не упустила в ней и те чувства поэта, в которых отразилась его легкая ирония к самому себе, его беспомощность и наивность. Так, в айрене ,,Как мне быть, когда мила мне каждая красавица?”, переводчица всецело передала страстные и трепетные чувства поэта, который был не в силах оставаться равнодушным к молодым красавицам:

Как мне быть, когда мила мне

Каждая красавица?

если это неизбежно,

Как с собою справиться?

я решил однажды к богу

с девушкой отправиться:

Мол, твое люблю созданье,

что ж тебе не нравиться?

Перевод, как и подлинник, соткан из множества риторических вопросов, которые сосредоточивают внимание читателей на мыслях и чувствах поэта. Перевод не уступает подлиннику также своим лирическим звучанием, где ощущается дух средневекового поэта, всем сердцем воспевающего любовь. Перевод В. Звягинцевой является аналогом подлинника, где голос средневекового поэта плавно слился с голосом русской поэтессы, приобретя при этом свое новое рождение.

Литературовед Л. Мкртчян, указывая на достоинства переводов В. Звягинцевой, в свое время писал: ,,Звягинцева следует в своих переводах сути подлинника, характеру поэта, его интонации. С этой целью она изучает творчество переводимого поэта. О Наапете Кучаке, сборник четверостиший которого Звягинцева переводила, она писала: ,, Кучак – поэт мысли, прямой, мужественный, иногда борец против несправедливости строя, иногда даже в какой – то мере атеист… любовь у него не ,,пышно – сладкая”, а народная, чуть грубоватая, много сдержанного юмора”. Так она понимает Кучака, таким мы его видим и в ее переводах”. [2,с.32]

С большим экспрессивным чувством В. Звягинцева воссоздала на русском языке айрен ,,Я глаз, ты –свет”, в котором блестяще передала мысли и чувства поэта, признающего, что его жизнь без любимой равнозначна смерти.

Я- глаз, ты –свет.

Без света глазу лишь темнота видна,

Я - рыба, ты – вода,

а рыба жить лишь в воде должна.

Но рыбу брось в другую воду,

и оживет она,

Я ж без тебя – мертвец,

а помощь умершим не нужна.

Перевод, как и подлинник, построен методом противопоставления, где поэт, называя себя глазом, рыбой, противопоставляет себя своей возлюбленной, сравнивая ее со светом и водой, подчеркивая при этом мысль, что его жизнь немыслима без любимой. Перевод соответствует подлиннику и по смыслу, своему строфическому построению, по звуковому наполнению рифмы. Перевод насыщен восточным колоритом, который ощущается в необычных, ярких сравнениях, свидетельствующие о поэтическом даровании русской переводчицы. Перевод лиричен и выразителен в своем звучании, которое всецело раскрывает душевную красоту и глубину средневекового поэта.

Высоко оценивая достоинство средневековых айренов, литературовед Л. Мкртчян писал: ,,Айрены любви лишены однообразия. Они богаты интонационно, богаты по содержанию, оттенками мыслей и чувств. А это, по замечанию великого кашмирца IХ века Анандавардханы, - условие самобытности и новизны поэта - ,,дорога поэзии, казалось бы уже измеренная тысячами, - нет! Бесчисленным множеством – поэтов, топтавших ее на все лады, вновь оказывается не имеющей конца”. Айрены – это песни страстных, неожиданных, причудливых признаний в любви. Это стихи о великой красоте женщины и великой красоте мира”. [5,с.11]

В поэзии Наапета Кучака большой цикл составляют айрены о пандухтах (армянск. – странник) - скитальцах, жизнь и страдания которых описаны с чувством грусти и сострадания. В Звягинцева в своих переводах смогла достаточно правдиво передать чувство одиночества и нелегкую жизнь скитальцев. Так, в переводе айрена ,,Самым худшим из проклятий…” переводчица верно передала суть горькой судьбы скитальцев, вспоминающих на чужбине благодать родного дома.

Учитывая каноны средневековой лирики, специфику построения айренов, В. Звягинцева в своих переводах сочетала восточную щедрость образов с высоким слогом русской поэзии, верно отражающей мысли и чувства поэта. В айрене ,,Обидевший скитальца пусть станет сам таким…” переводчица, благодаря своему вольному переводу, верно передала мысли и настроение поэта, не признающего счастья и радости под чужим небом:

Обидевший скитальца

пусть станет сам таким,

Пускай поймет, что значит

под небом жить чужим.

Хотя дождем там будешь

осыпан золотым –

Все будет вспоминаться

родных селений дым.

Из вышеперечисленных переводов В. Звягинцевой следует, что все они совершенны и являются аналогами подлинников, в которых ощущается дух переводимого поэта, его мировоззрение, идущее из глубин богатой и прогрессивной души. Переводы В. Звягинцевой из поэзии Н. Кучака подчеркнули поэтическое мастерство русской поэтессы, которая смогла вжиться в поэтику средневековых стихотворений, раскрыв их прелесть и самобытность русскоязычным читателям.

Литературовед Л. Мкртчян, в свое время назвав айрены простыми и совершенными, сравнил их с древними храмами Армении. Это высказывание можно соотнести и к переводам В. Звягинцевой, которые являются памятниками русско-армянских литературных взаимосвязей, обрекших вечную жизнь.

Литература:

1. Брюсов В. Я. Поэзия Армении с древнейших времен до наших дней, М.,1916.

2. Звягинцева В. К. Моя Армения. Ереван,1969.

3. Звягинцева В. К. Моя дружба с Арменией. Составитель Дейч Е. К. Ереван,1981.

4. Звягинцева В. К. Кланяюсь Еревану и Арарату. Ереван, 1998.

5. Кучак Н. Сто и один айрен. Ереван, 1975.

6. Мкртчян Л. Н. Художественный перевод. Взаимодействие и взаимообогащение литератур. Ереван,1973.

7. Мкртчян Л. Н. Армянская классическая лирика. Ереван,1977, т.2.

8. Чуковский К. Собрание сочинений в шести томах. Т.3. М.,1966.