Традиционный гамлетовский сюжет в романе Фолкнера «Шум и ярость»

Проблема интертекстуальных связей в модернистских романах в настоящее время очень актуальна. Подобными темами занимается множество исследователей. В нашей работе мы опираемся на исследование Ветошкиной Г. А. «Гамлетовский код в интертекстуальном пространстве романов У. Фолкнера «Шум и ярость» и «Авессалом, Авессалом!": к проблеме «поэтического романа»» (2007).

В своем исследовании Ветошкина Г. А. рассматривает романы Фолкнера в общем, через призму шекспировской трагедии «Гамлет», а также формулирует гипотезу о том, что в романе «Шум и ярость» Квентин — фолкнеровский Гамлет и подробно аргументирует сделанные выводы.

Новизна нашего подхода состоит в более детальном рассмотрении романа «Шум и ярость»: в анализе шекспировских аллюзий и реминисценций.

Аллюзия представляет собой «стилистический прием, заключающийся в использовании намека на реальный общеизвестный, политический, исторический или литературный факт» [2].

«Реминисценция» же определяется как: «1. Смутное воспоминание; явление, наводящее на воспоминание, на сопоставление с чем-н., отголосок. 2. Бессознательный отзвук в каком-н. художественном произведении из родственного ему (по теме, стилю) чужого произведения» [3].

Исследуя аллюзийный план романа и определяя аллюзию в данном случае как некий прозрачный намек на шекспировского «Гамлета», мы нашли в тексте романа «Шум и ярость» следующие примеры аллюзий.

На взгляд исследователя Ветошкиной Г. А., интерпретацией трагедии в целом, неким художественным ее перестроением является часть романа, написанная от имени одного из героев — Квентина Компсона. Игра Фолкнера, прежде всего с жанром или формой воплощения идеи очевидна. Трагедия Шекспира в первую очередь драматическое произведение, а ее отражение у Фолкнера — это, по сути своей, глава романа, написанная в духе модернизма.

У Шекспира Гамлет — пламенный выразитель новых взглядов, принесенных эпохой Возрождения, ощущающий разрыв «связи времен», умный, благородный и честный гуманист. Аллюзией на Гамлета у Фолкнера, по мнению Ветошкиной, является образ Квентина Компсона. Этот новый фолкнеровский Гамлет «не видит смысла в жизни, ведь мир, по его мнению, развратен, холоден и порочен» [1]. Квентин также бездействен, как шекспировский Гамлет, но мысль его постоянно находится в движении. Его душевные переживания на пике в тот момент, когда его запечатлевает Фолкнер, такое же внутренне напряжение Гамлета показывает и Шекспир. Жизни обоих героев — трагичны и несовместимы с эпохами, современными им. Пытаясь спасти своих близких (Гамлет — мать, Офелию; Квентин — Кедди, отца, Бенджи), они губят себя.

Таким образом, Ветошкина в своем анализе интертекстуальных связей романа, показала, что аллюзией на трагедию Шекспира является часть, посвященная Квентину Компсону, а аллюзией на образ Гамлета является образ самого Квентина. Мы обратились и к другим деталям, связывающим фолкнеровский роман и шекспировскую трагедию.

Так, в аллюзийном плане значима перефразированные Квентином слова Гамлета. Знаменитая мысль последнего «быть или не быть?» [5, с. 189] изменяется во фразу: «Лежишь и думаешь: я был — я не был — не был кто — был не кто» [4]. И потом на латыни: «Non fui. Sum. Fui. Non sum!» [4]. Или: «Я был. Меня нет» [4]. Философская канва, сближающая Шекспира и Фолкнера, обнаруживается благодаря перифразам речей Гамлета, скрытым отсылкам к тексту трагедии, ключевым мыслям драматурга.

«Слова, слова, слова» [5, с. 176], — говорит Гамлет. Оппозиция «слова — молчание» красной нитью проходит через роман Фолкнера. Данный символ берет свое начало в молчании Бенджамина, которого называют «немым»: «Он все равно немой» [4]. Затем продолжается в части, написанной от лица Квентина, которая начинается с бесконечных цитат «слов» (речей) отца. А Квентин как Гамлет произносит: «Одни слова все» [4]. Таким образом, цитата одного из монологов Гамлета актуализируется в тексте романа «Шум и ярость».

Является аллюзийным в романе «Шум и ярость» мотив женственности как порочности, образ женщины как олицетворения предательства и измены. Острее всех это переживает Гамлет-Квентин: «Верш рассказывал, как один малый сам себя изувечил. Ушел в лес и, сидя там в овражке, — бритвой. Сломанной бритвой отчекрыжил и тем же махом через плечо швырнул их от себя кровавым сгустком. Но это все не то. Мало их лишиться. Надо, чтоб и не иметь их отроду. Вот тогда бы я сказал: «А, вы про уго. Ну, это китайская грамота. По-китайски я ни бе ни ме». Отец мне говорит: «Ты потому так, что ты девственник. Пойми, что женщинам вообще чужда девственность. Непорочность-состояние негативное и, следовательно, с природой вещей несовместное. Ты не на Кэдди, ты на природу в обиде». А я ему: «Одни слова все». И в ответ он: «А девственность будто не слово?" А я: «Вы не знаете. Не можете знать». И в ответ: «Нет уж. С момента, как это осознано нами, трагедия теряет остроту»» [4].

Квентин видит суть женщин по-гамлетовски: «Мы с отцом — защитники женщин от них же самих, наших женщин Так уж устроены женщины Им не свойственно как нам вникать в характеры людей От рождения в мозгу у них посев готовых подозрений плодоносящих то и дело И они обычно не ошибаются ибо на прегрешение и зло у них чутье способность восполнять недостающие злу звенья Готовя мозг для урожаев зла инстинктивно как спящий в одеяло они кутаются в это действительное или придуманное ими зло пока оно не сослужит свою службу» [4].

Женщина — суть зло, мыслит Квентин. Это истинно гамлетовский мотив. Боль Гамлета за мать в романе Фолкнера это боль Квентина за сестру, страдание и сострадание ее участи. Желание помочь Кедди, спасти ее, увезти вместе с Бенджаменом, отклоненное сестрой, выливается в конечном итоге в самоубийство Квентина.

Все женщины для Квентина становятся изменницами и предательницами. И прежде всего они предают самих себя, чистоту и непорочность, заложенные в них природой. Это позволяет провести параллель с матерью Гамлета, которая предала память об убитом короле, и мучения принца схожи в данном случае с муками Квентина.

Также «женский» мотив зеркально отражается в брате Квентина и Кедди — Джеральде. Он груб, холоден, расчетлив и циничен. Используя женщин, он не беспокоится о них. Все человеческое, кажется, ему чуждо, даже Кедди и ее материнская любовь не могут пробудить в нем человечность и сострадание. В этом смысле Джеральд выступает как антипод Квентина, пытающийся уничтожить женщин (ненависть к Кедди, ее дочери Квентине), но не спасти.

Так, проблема интертекстуальных связей с трагедией Шескпира в романе Фолкнера на уровне аллюзий раскрывается довольно ясно, четко прорисовывая ключевые вопросы трагедии Гамлета.

Что же касается реминисценций, то среди гамлетовских мотивов и образов-символов в романе самым первым и ярким является мотив смерти, сопровождающий героев с самого начала. Ветошкина пишет также о сходных со смертью мотивах, таких, например, как мотивы болезни, гниения и разложения. В романе несколько смертей: смерть бабушки, смерть отца, самоубийство Квентина. Мы выделяем и следующие мотивы-реминисценции.

Во-первых, важным гамлетовским мотивом-реминисценцией является мотив одиночества. Одиночество человека в этом шумящем и яростном мире — вот о чем роман Фолкнера. Одиноки и не поняты друг другом буквально все персонажи романа. Одинок Бенджамен в своей болезни, одинока Кедди, несмотря на поддержку Квентина, одинок Джеральд, хотя так жесток и циничен, одинок и сам Квентин.

Во-вторых, мотив дороги в романе Фолкнера является реминисценцией. Путь Квентина из Гарварда домой напоминает возвращение Гамлета из университета в Эльсинор. Бесконечно на пути Квентина возникают знаковые воспоминания, мотивы и символы, как бы преграждая ему путь домой. Как и для Гамлета, дом для него не является положительным символом и не содержит в себе константу «дом — крепость».

В-третьих, знаковой является реминисценция тени. Тень отца Гамлета в трагедии Шекспира являлась перед Гамлетом, усугубляя душевные терзания принца. Так и Квентин все время видит тени, говорит о тенях, «топчет» собственную тень, «наступает» на нее, пытается обмануть ее, «спрятаться» от нее, «убежать»: «втаптываю тень в бетон, топчу кости своей тени твердым каблуком» [4]; «ступил на тень» [4]; «пошел обратно к почте, втаптывая тень в мостовую» [4]; «я повернулся, пошел в противоположную, втаптывая тень в пыль» [4]; «иду и снова втаптываю свою тень в пятнистую тень деревьев» [4] и т. д.

Все ушло «в отзвуки шагов печальных поколений» [4], — Квентин, как и Гамлет, говорит о разрыве связи времен. Они оба жили в переходную эпоху, выказывая протест новому миру, пришедшему на смену старому. Все ценности утрачены, традиции забыты, устои ломаются и гниют.

Отсюда и четвертая реминисценция — образ времени, выражающийся в конкретных предметах — разнообразных часах. Сцена с часовщиком, предлагающим починить нарочно сломанные Квентином часы, которые подарил ему отец словно в знак зависимости от времени, весьма показательна, на наш взгляд. Квентин отвергает предложение наладить часы, словно показывая, что эту эпоху уже не починить: «Нет, сэр. Мне не нужны часы. Я потом как-нибудь вам занесу» [4]. И «потом» здесь значит «никогда».

Таким образом, отмеченные реминисценции раскрывают интертекстуальные связи романа и трагедии.

Проанализировав шекспировские мотивы, образы, символы, перефразированные цитаты, мы разделили их на аллюзии и реминисценции и попытались вскрыть шекспировский подтекст в фолкнеровском романе, выявить способы раскрытия традиционной гамлетовской проблематики в модернистском романе «Шум и ярость».

Литература:

1. Ветошкина Г. А. Гамлетовский код в интертекстуальном пространстве романов У. Фолкнера «Шум и ярость» и «Авессалом, Авессалом!»: к проблеме «поэтического романа», 2007 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/gamletovskii-kod-v-intertekstualnom-prostranstve-romanov-u-folknera-shum-i-yarost-i-avessalo.

2. Толковый словарь русского языка./ Под ред. Ефремовой Т. Ф. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.efremova.info.

3. Толковый словарь русского языка./ Под ред. Ушакова Д. Н. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://ushakovdictionary.ru.

4. Фолкнер У. Шум и ярость [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://lib.ru/INPROZ/FOLKNER/noise_y.tx.

5. Шекспир У. Гамлет, принц датский // Шекспир У. Трагедии. М., 1983.