К вопросу соотношения познания и истины в системе уголовного процесса

 

В статье автор высказывает свое отношение к познанию действительности уголовно-процессуальными технологиями, а также свое видение соотношения познания и истины в уголовном судопроизводстве.

Ключевые слова: уголовный процесс, суд, познание, истина, доказательства, система, знания.

 

Вечно непознаваемое в мире — это то в нем, что кажется нам понятным.

Альберт Эйнштейн

 

В своей сущности любое познание — это путь к поиску истины. «Познание — это духовная деятельность, содержанием которой является производство нового знания путем использования достижений прошлых поколений». [1, с.147] Проблема истинности человеческих знаний имеет экзистенциальное значение во всех видах познавательной деятельности, будь то формирование политики государства, регулирование отношений между людьми или познание в сфере права, в том числе в уголовно-процессуальном.

Уголовно-процессуальное познание и уголовно-процессуальное доказывание имеет в своей сущности много общего. Если говорить совсем тривиально, то можно сказать, что познают «для себя» (получают новые знания), а доказывают «для других» (передают новые знания). Поэтому для принятия решения по уголовному делу, а самое главное для принятия такого решения, как постановление приговора, необходимо установить все те обстоятельства, при которых было совершено преступление. «Познание обстоятельств совершенного преступления осуществляется путем ретросказательного исследования…

Особенности опосредованного познания в уголовном процессе (в отличии, например, от истории или археологии) является то, что оно происходит в строго определенном законом порядке и только с использованием указанных в законе средств. Это служит гарантией достоверности выводов» [2, с.11]. Соответственно средства с помощью которых происходит познание обстоятельств совершенного преступления это- доказательства. Понятие доказательств дано в ч.1 ст. 74 УПК РФ. Мы не совсем согласны с данным определением понятия «доказательств», хотя бы потому, что установление каких-либо обстоятельств, подлежащих доказыванию, это не тоже самое, что, например, установление вины лица в совершении преступления (либо установление его невиновности). Мы считаем, что доказательства в уголовном процессе — это не что иное, как знания, которые и являются средством убеждения следователя, дознавателя, прокурора и суда в имевших место тех или иных обстоятельствах (например, обстоятельств совершения преступления). Доказательства — это знания, с помощью которых в чем-то убеждают. Неслучайно так близки понятия знание в уголовном процессе познание и знание. В любой сфере своей жизнедеятельности, в том числе и при познании в уголовном процессе, человек пользуется чувственным и рациональным познанием.

Говоря о познании, нельзя не вспомнить об истине в уголовном процессе, о которой очень часто ведут речь исследуя познание. Но в связи с этим очень интересный вопрос, который как-то «не озвучивается», к нему относятся почему-то как к само собой разумеющемуся явлению в ходе познания в уголовном процессе. Интересует ли суд достижение истины в ходе расследования уголовного дела и рассмотрение его в суде по существу? И почему-то многие граждане, а порой и юристы, заблуждаются и считают, что суд якобы интересует установление истины. Давайте разберемся, исследовав этот вопрос.

Проблема истины(истина в философском плане — это адекватное отражение объекта, воспроизведение его таким как он существует сам по себе, независимо от человека и его сознания) в уголовном процессе есть частный случай, где применяется теория познания и эта тема является одной из дискуссионных проблем уголовного процесса. «Философы исследуют природу истины или природу познания, однако они почти никогда не ставят вопрос о том, почему нужно стремиться к истине (этот вопрос возникает только на границах, разделяющих традиции: например, он встал на пограничной линии между наукой и христианством)» [3, с. 120]. Во-первых, понятия «истина» в УПК РФ в настоящее время не содержится и не употребляется, но ее пытаются подразумевать, в ходе расследования уголовного дела и рассмотрения его в суде. Но мы считаем, что «… апелляция к истине… является не более чем риторическим украшением» [3, с.120]. Во-вторых, обратите внимание, что под истиной в уголовном процессе пытаются понимать феномен, как соответствие выводов предварительного расследования, изложенных в обвинительном заключении, обвинительном акте, обвинительном постановлении и суда, изложенных в приговоре, о происшедшем событии и всех обстоятельствах, подлежащих установлению по уголовному делу, в соответствии с тем, как они имели место в действительности. Далее в философском понимании истину применительно к уголовному процессу следует рассмотреть как по содержанию (абсолютная и относительная истина), так и по характеру (объективная и формальная).

Под абсолютной истиной следует понимать знание, которое имеет точность, полноту, неопровержимость, окончательность [4, с.3]. То есть это знание, которое в последующем не может быть не дополнено, не тем более изменено. Если мы рассмотрим те знания, полученные в ходе досудебного познания (доказывания), на стадии предварительного расследования, разве мы можем сказать, что они обладают абсолютной неопровержимостью, что их нельзя дополнить или изменить? Этого сказать, мы не можем, так как уголовно-процессуальный закон оставляет возможность проверки и даже отмены, либо изменения как не вступившего в законную силу приговора суда в апелляционном производстве, так и вступившего в законную силу в кассационном и надзорном производстве.

С другой стороны, а можно ли считать истину, полученную в ходе познания по уголовному делу, как на стадии предварительного расследования, так и в суде при рассмотрении дела по существу, и вынесения приговора относительной? Тоже не можем, поскольку в уголовном процессе все-таки наступит момент, который обозначит собой конечный итог познания в виде приговора суда и его исполнения. Соответственно, мы можем констатировать, что для уголовно-процессуального доказывания(познания), даже в суде не приемлемы понятия ни абсолютной, ни относительной истины. Хотя, например, для науки «относительность истины не является признанием ее ущербности или необъективности, она показывает историческую обусловленность познания, которое всегда представляет собой процесс приближения к идеалу абсолютной истины…» [5, с.161].

Рассмотрим истину по ее характеру (объективная и формальная»). Как правило, под объективной истиной в философии и в уголовном процессе соответственно тоже понимается еще со времен Аристотеля знание, которое соответствует объективной действительности, точно ее отражает [6, с.226]. Аристотель считал, что истинной может быть только то, что не может меняться, а высшей формой действительности является истина. «В какой мере каждая вещь причастна к бытию, в такой и к истине». [7]

Под формальной истиной понимается соответствие выводов каким-либо формальным условиям безотносительно к тому, соответствуют ли они объективной реальности или нет [8, с.310–311]. Мы можем сказать, что понятия объективной или формальной истины нам тоже не подходят. Так какая же истина может достигаться в уголовно-процессуальном познании, чтобы ответить на этот вопрос необходимо обратиться к ст.74 УПК РФ- «Доказательства».

Обратите внимание, как не совсем удачно сформулировано само понятие доказательств, где законодатель в ч.1 данной нормы к доказательствам, почему-то относит «любые сведения», а уже в ч.2 данной же статьи, указывает конкретно, что допускается в качестве доказательств. В качестве доказательств допускаются: 1) показания подозреваемого, обвиняемого; 2) показания потерпевшего, свидетеля; 3) заключение и показания эксперта; 3.1) заключение и показания специалиста; (п. 3.1 введен Федеральнымзакономот 04.07.2003 N 92-ФЗ); 4) вещественные доказательства; 5) протоколы следственных и судебных действий; 6) иные документы.) И мы знаем, что особенностью познания в уголовном процессе, является то, что оно может осуществляться только с помощью средств, указанных в уголовно-процессуальном законе, которыми являются- доказательства. А что такое, например, показания потерпевшего, свидетеля, обвиняемого, подозреваемого? Это знания, которые они передают в ходе своих показаний, соответственно, мы можем констатировать, что доказательства — это не что иное, как знания, которые являются к тому же и средством убеждения следователя, дознавателя, прокурора, суда. И только эти знания, которые содержатся в доказательствах, будут фигурировать в рамках уголовного дела, и только эти знания, содержащиеся в доказательствах, будут являться пределом доказывания, с помощью которого должно происходить установления предмета доказывания (обстоятельств, подлежащих доказыванию указанных в ст.73 УПК РФ) и соответственно разрешение уголовного дела. Из этого следует, что истина по уголовному делу не может выходить за пределы «сведений- знаний» имеющихся в уголовном деле, потому что с точки зрения уголовно-процессуального закона за пределом этих «сведений- знаний» уголовно-процессуальной истины существовать не может. Более того следует вспомнить интерпретацию действительности в ходе познания ее человеком. И понять, что объективная истина есть «фикция», так как уголовно-процессуальное познание, в большинстве своем имеет дело с субъективным восприятием человека бытия. Более того, бытия, имевшего место ранее, которое отразилось в памяти человека, которая по сути своей индивидуальна (субъективна). При формировании знаний о прошлом, память прямым образом действует в данном процессе. И сформировавшееся знание может зависеть как от обстоятельств, имевших место, от эмоциональной их окраски, от времени года, суток, природных условий (холодно, тепло, светло, темно, дождь, снег и т. д.), от ценностных ориентаций субъекта, а также от состояния его органов чувств, слуха, зрения. «…интериоризация образов реальности и последующее распознавание при непосредственном контакте с их аналогами; эмоциональный тон ощущений и восприятий; сложные проявления эмоциональности (чувство в собственном смысле- страх, агрессия, радость, гнев и т. п.) формы чувственного познания — ощущение, восприятие, представление» [9, с.149].Может случиться так, что материальные следы информационно неудовлетворительно насыщены или вообще уничтожены. Имеет место проблема коммуникативного действия в ходе передачи знаний, например, следователю, восприятия этой информации им, а также проблемы фиксации полученных знаний (информации) в протоколе. Соответственно можно сказать, что событие прошлого существуют в виде субъективных представлений о реальности (теория множества реальностей) [10]. Прошлое поставляется в ходе коммуникации в виде интерпретаций, моделируемое человеческим сознанием в реальность. То есть можно с уверенностью говорить о том, что весь полученный при познании материал подвергается во время восприятия некой обработке и переработке, вне зависимости от характера отражения бытия. Мы придерживаемся мнения, что во время восприятия (отражения) действительности проистекают процедуры смыслообразования и логики [11, 317]. Например, если кто-то видел работы Сальвадора Дали, то, наверное, мог заметить, что изображение работ имеет такую интерпретационную решетку, что в зависимости от нашего настроения, присутствие света, концентрации внимания, в деталях картины мы можем увидеть порой разные сюжеты.

Приговор суда является логическим завершением процесса доказывания. Вынесение обвинительного приговора возможно только на основе достоверного установления всех обстоятельств расследованного преступления. Истина и достоверность — понятия близкие, но не тождественные. Истинное знание — объективное, адекватное отражающее реальную действительность. Достоверность в строгой логической форме есть доказанная истинность. Однако применительно к уголовно-процессуальному доказыванию такое понимание достоверности не предполагает учета специфики ее достижения. В условиях специфики уголовно-процессуального доказывания целесообразно выделение категории «содержательной достоверности», характеризующей знание как доказанное, соответствующее объективной действительности, истинность которого не вызывает сомнений [12, с.92]. Но заметим, что достоверный вывод формируется в результате субъективного процесса, который должен быть основан на объективных результатах реальной деятельности. Реальная деятельность осуществляется на основе неполных объективных данных и субъективных выводов, носящих характер предположений.

Мы убеждены, что «всякое познание располагает собственными средствами и имеет собственный язык описания результатов познания» [13, с.153] и в рамках уголовного дела будет получена не объективная истина, а «искусственная истина», которую мы называем артефактной. Основными признаками, которой, являются во-первых, она должна соответствовать собранным по делу доказательствам [14, с. 17], а во-вторых, в ней должен быть критерий полезности для общественно- экономической формации, в которой на данный перед времени существует уголовное судопроизводство. Доказательства, как было указано выше это знания, внесенные в уголовное дело. Знание же есть мысль, выраженная в понятиях. Понятие же по нашему мнению это- представление о представлении, поэтому мыслить, это значит представлять. И естественно, какой вопрос должен интересовать суд, какая истина? А суд будет интересовать всегда один вопрос: доказано или не доказано обвинение на юридически допустимых доказательствах имеющихся в уголовном деле. Если обвинение доказано, основываясь на имеющихся в деле доказательствах, то обвиняемый виновен в совершении преступления. А соответствует ли доказанное обвинение абсолютной истине или объективной истине, да и что там было «на самом деле», такой вопрос с точки зрения доказательственного права не ставится и суд не интересует.

То, что было, когда-то «на самом деле», останется неизменным, будет являться фактом, но не следует факт рассматривать как эвиденцию. Факт всегда есть, был и будет конструкцией, которую создает человеческий разум в ходе познания, того или иного обстоятельства. «Сами факты прошлого не меняются, меняется их оценка их очередного отображения при различных обстоятельствах собирания, проверки, оценки и использования доказательств…Появляется новое качество отображений, составляющее субъективное представление об основе этих отображений» [15, с.5].

Следует отметить, что имеются некоторые различия онтологического и гносеологического уровней, возможности наблюдения и познания. Существует воображаемое человеком пространство познания, это пространство есть уже предсистема, то есть одна из сторон формы, которая позволяет различать объекты. Поэтому в ходе познания соответствия системы отражают в формах и операциях системы «воздействие» окружающего мира, как если бы оно было (например, человеческий глаз и ухо, эти органы оперируют разными данными, но при этом описывают одну реальность и одни объекты). То есть можно говорить о том, что в ходе познания сама система уже «приспособлена» к окружению. При неизвестности действительности система включает компенсацию внутренних возможностей и реагирует на возникшую в ней тревогу с помощью поиска. «На уровне собственных операций не существует прорыва в окружающий мир, и точно так же системы внешнего мира не могут воздействовать на автопоэтические процессы оперативно закрытой системы» [17, с.92].

Обстоятельства совершения преступления и выходящие из него обстоятельства подлежащие доказыванию (предмет доказывания), указанные в ст.73 УПК РФ, а также доказательства (предел доказывания) с помощью которых устанавливаются обстоятельства, подлежащие доказыванию, относится к познанию и является системой. «Событие преступления как объект познания в уголовно-процессуальном доказывании обладает всеми признаками системы, объединяющий совокупность взаимосвязанных и взаимодействующих элементов, которые отражаются в доказательствах, также образующих систему, соответствующую событию преступления» [16, с.40].

Наличие объективных связей между доказательствами при доказывании, а также доказательств между предметом доказывания указывает на интегративную систему познания.

 

Литература:

 

1.    История и философия науки: учеб. пособие.- М.: Проспект, 2009.- С. 147.
2.    Артамонова Е. А. Основы теории доказательств в уголовном процессе России: учеб. пособие/ Е. А. Артамонова, О. В. Фирсов.- 4-е изд., испр. и доп.- М.: Норма: ИНФРА- М., 2014.- С. 11.
3.    Фейрабенд П. Наука в свободном обществе/ Пол Фейрабенд; пер. с англ. А. Л. Никифорова.- М.: АСТ: АСТ МОСКВА, 2010.- С. 120.
4.    См.: Философский словарь. М. 1981.- С.3.
5.    История и философия науки: учеб. пособие.- М.: Проспект, 2009.- С. 161.
6.    См., например: Философский энциклопедический словарь, М., 1983.- С. 226.
7.    Аристотель. Соч. Т.1. М., 1975.
8.    См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. Т. 1. С. 310–311.
9.    История и философия науки: учеб. пособие.- М.: Проспект, 2009.- С. 149.
10. Дойч Д. Структура реальности / Д. Дойч; перевод с англ.; под общ. ред В. А. Садовничего.- М., 2001.
11. См., например: Пузырей А. А. Смыслообразование в процессах перцептивной деятельности на материале псевдоскопического зрения// Восприятие и деятельность. М., 1976.- С. 317.
12. См.: Эйсман А. А. Соотношение истины и достоверности в уголовном процессе// Советское государство и право. 1966. № 6.- С. 92.
13. История и философия науки: учеб. пособие.- М.: Проспект, 2009.- С. 153.
14. См., например: Козявин А. А. Социальное назначение и функции уголовного судопроизводства: автореф. дисс. … канд. юрид. наук. М., 2006.- С. 17.
15. Руденко А. В. Содержательная логика доказывания: монография.- Москва: Проспект, 2015.- С. 5.
16. См.: Ларин А. М. От следственной версии к истине. М., 1976.- С.40.
17. Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. S.92.