Один из интереснейших и актуальных в исследовательском плане типов групповой языковой личности — современный студент (ученик), речь которого оперативно фиксирует изменения в современной языковой ситуации и особенности речевой коммуникации [1, с. 206].
Под групповой языковой личностью в данной работе рассматривается коллектив обучающихся русскому языку старшеклассников, приехавших в Россию на постоянное место жительства с родителями. Акцентируется интерферентное влияние родного языка на грамматику и фонетику русского языка как иностранного. Миграционные процессы, происходящие в последние годы в нашей стране, значительно увеличили приток обучающихся, для которых русский язык является иностранным. Это приводит к тому, что в общеобразовательных учреждениях в одном классе или группе одновременно обучаются от 5 детей, говорящих на разных языках. Они, как правило, не хотят терять родной язык, в связи с чем обучение русскому письму протекает в условиях двуязычия. Материалом для исследования послужили письменные (контрольные и творческие) работы учащихся Томска, приехавших из Узбекистана, Киргизии, Казахстана, носителей данных языков. Ситуация билингвизма непременно предполагает наличие такого явления, как интерференция. Интерференция обозначает в языкознании последствие влияния одного языка на другой. Этот феномен может проявляться как в устной, так и в письменной речи. Исследование интерференции при изучении языков чрезвычайно важно. В данной работе языковая интерференция толкуется как явление, возникающее в результате контакта двух языковых систем (в условиях естественного билингвизма) и приводящее к появлению в речи говорящего отклонений от нормы иностранного языка, обусловленных негативным влиянием родного языка, которое приводит к возникновению речевых ошибок на грамматическом и лексико-семантическом уровнях.
В лингвистической теории общепринятым является определение интерференции, предложенное У. Вайнрайхом: «Те случаи отклонения от норм каждого из языков, которые происходят в речи двуязычных лиц в результате того, что они знакомы более чем с одним языком, то есть вследствие контакта языков, называются явлениями интерференции» [2, с. 28]. Наиболее полно отражающим сущность интерференции как негативного влияния родного языка на изучаемый считается определение Л. Г. Фомиченко: «...под интерференцией понимается взаимодействие языковых систем в условиях естественного или искусственного двуязычия, возникающее при языковых контактах и выражающееся в отклонениях от языковой нормы и системы второго языка под влиянием когниций родного языка (менталитета, энциклопедических знаний, лингвистических знаний, языковых способностей)» [3, с. 24].
Соответственно разделам языкознания и уровням анализа языковых единиц выделяют фонетическую, грамматическую (морфологическую и синтаксическую) и лексико-семантическую интерференцию. При исследовании интерферентных явлений в речи мигрантов предпочтение было отдано детальному анализу именно грамматических и лексико-семантических ошибок в речи билингвов, так как они могут исказить смысл высказывания до такой степени, что его не сможет понять носитель русского языка. Интерференция на уровне грамматики определяется как явление, возникающее в результате контакта грамматических систем родного и русского языков (в условиях естественного билингвизма) и приводящее к возникновению в русской речи грамматических ошибок. Проблема грамматической интерференции до сих пор остаётся недостаточно изученной. Исследователи по-разному трактуют природу межъязыковой и внутриязыковой грамматической интерференции. Отсутствует единство в интерпретации ошибок, вызванных её действием. По мнению Б. Ф. Воронина, устойчивые грамматические ошибки в иноязычной речи вызваны «типичностью взаимодействия структур родного и изучаемого языков» [4, с. 6]. Специфической особенностью узбекского языка является агглютинативный строй, это значит, что словообразование и словоизменение в данном языке осуществляется путем агглютинации — присоединения к корню или основе слова аффиксов, каждый из которых однозначен и несет свое собственное грамматическое значение. Современный узбекский язык относят к тюркским языкам алтайской языковой семьи.
Рассмотрим некоторые грамматические особенности узбекского (киргизского, казахского) языков.
Имена существительные в узбекском языке называют лицо, предмет, место или время. Они отвечают на вопросы: kim? (кто?), nima? (что?), qayer? (какое место?). Наиболее важной специфической чертой морфологической системы узбекского языка является отсутствие у имен существительных морфологической категории рода.
Следствием данной особенности являются морфологические ошибки в русской речи билингвов, которые сводятся к отсутствию дифференциации имен существительных по морфологической категории рода. Например: «Летающая ботинка», «Его ботинка вылетела из ноги», «Лета кончилась».
Одной из важнейших глагольных категорий является морфологическая категория времени, по отношению к которой в узбекском языке можно отметить преобладание форм прошедшего времени (с различными оттенками значений) над формами настоящего и будущего времен.
В узбекском языке прошедшее время конкретизируется следующими разновидностями:
1) очевидное прошедшее время (используется для передачи прошедшего действия, достоверность которого не подлежит сомнению);
2) прошедшее причастное время (используется для передачи прошедшего действия без точного указания на дату);
3) давно прошедшее время (используется для передачи прошедшего действия, которое совершено очень давно; прежде другого действия, также относящегося к прошлому);
4) многократно-длительное прошедшее время (используется для передачи прошедшего действия, которое совершалось многократно).
В узбекском языке имеются следующие формы настоящего времени: 1) настоящее длительное время данного момента (используется для передачи действия, происходящего в момент речи); 2) настоящее длительное время (используется для передачи действия, происходящего в момент речи или около момента речи); 3) настоящее длительное время (используется для передачи действия, происходящего в момент речи (начавшегося, но еще не закончившегося), (в разговорной речи почти не употребляется).
Будущее время представлено в узбекском языке следующей частной парадигмой:
1) настоящее будущее время (используется для передачи действия, происходящего постоянно, не ограниченного временем);
2) настоящее будущее время (используется для передачи действия, которое произойдет в будущем);
3) будущее возможное время;
4) будущее определенное время, выражающее цель, намерение (используется для выражения намерения совершить действие в будущем).
Проанализировав категорию времени в узбекском языке, можно сделать вывод о том, что прошедшее время доминирует над другими формами узбекского языка.
Для синтаксиса узбекского (киргизского, казахского) языков характерны следующие специфические черты:
1) глагольное сказуемое в узбекском языке употребляется в конце предложения и занимает фиксированное положение;
2) в предложениях используется следующая синтаксическая структура: подлежащее — дополнение — сказуемое: Men kitob yozdim (Я книгу написал);
3) обязательным является согласование подлежащего и сказуемого в лице, но не обязательно в числе;
4) наречие ставится перед глаголом: U tez gapirdi (Он быстро говорил);
5) прилагательное ставится перед определяемым существительным: U yosh bola (Он маленький ребенок).
Грамматическая интерференция подразделяется на морфологическую и синтаксическую. Явления морфологической интерференции наблюдаются в следующих случаях.
1) В письменной речи билингвов частыми оказываются ошибки в процессе родовой маркировки словоформ. Они вызваны отсутствием у детей мотивировки в определении родовой принадлежности существительных (или других имен), обусловленной отсутствием категории рода в узбекском языке. Таким образом, причиной данных ошибок может быть интерференция. Она проявляется в следующих случаях:
а) в сочетаниях имен существительных с прилагательными, причем прилагательное выступает в роли сказуемого или определения: «У них было персиков (= персиковый) сад», «Узбеста (=Узбекистан) очин красивая», «Томский (= Томск) было очень интересно», «Летный конекули» (= Летние каникулы), «Мы живем в двухкомнатном квартире»;
б) в сочетаниях имен существительных с количественными, порядковыми и собирательными числительными: «Два ветка виноград»; «В первом комнате», «Два комната», «Кусн яблок (вкусное яблоко)», «Трое сёстры есть»;
в) в сочетаниях имен существительных с местоимениями-прилагательными: «Мне нравится это игра», «Мне эта горт (= город) нравится», «Мы все лето свои били (= были) киргис (Кыргызстан)», «Это комната моё», «В этом комнате», «В нашем комнате»;
г) в сочетаниях имен существительных с глаголами в форме прошедшего времени (в грамматической основе предложения): «Было персиковый сад», «Закончился летный конекули»;
д) в сочетаниях местоимений с глаголами в форме прошедшего времени (в грамматической основе предложения): «Она пришол_», «Все приехале», «Она не хотел_ замуж».
е) в сочетаниях имен существительных с краткими причастиями в функции сказуемого: «Нарисовано водопад»;
ж) при употреблении местоимений, выступающих в позиции замещения существительных в тексте: «Есть диван цвет у нее коричневая».
2) Явление морфологической интерференции проявляется в письменной и устной речи билингвов при неправильном употреблении прилагательных и наречий. Возникновение таких ошибок обусловлено отсутствием четкой дифференциации в значении и употреблении данных частей речи в узбекском языке, признак и свойства предмета обозначают наречия, прилагательные, числительные. Наречия в родном языке билингвов очень немногочисленны (около 3 % от словарного запаса языка). Данное положение приводит к смешению в русской речи билингвов прилагательных и наречий: «В чера мне», «А в право стороны», «В лево стороны стоит».
3) Частые ошибки в употреблении и правописании предложно-падежных сочетаний связаны с тем, что в узбекском языке отсутствует такая служебная часть речи, как предлог. Значения, выраженные в русском языке предлогами, в узбекском языке представлены послелогами, присоединяющимися к концу слова и пишущимися слитно: «ukam uchun» (= для моего младшего брата), «kun sayin» (= с каждым днем) «унасдом», «намасковском», «нашистом класс», «наречку», «идивлису» (= иди в лес).
Отрицательная интерференция на синтаксическом уровне проявляется в нарушении порядка слов в простых и придаточных предложениях разного типа. Синтаксические ошибки в русской речи учащихся-узбеков связаны с явлением интерференции русского и родного языков. Именной или глагольный тип предложения в тюркских языках определяется характером грамматического выражения сказуемого. Модель простого именного предложения, в котором предикативность выражается аналогами связки (аффиксами сказуемости, личными местоимениями, различными предикативными словами), является общетюркской. Простое предложение в тюркских языках является преобладающей синтаксической структурой, в которой глагол занимает строго определенное место — в конце предложения, поэтому в русской речи билингвы завершают предложения глаголами, что часто является нарушением прямого порядка слов: «Мы бротм (= братом) гости пошли», «Я уже здесь три года учусь».
В связи с тем, что простое предложение доминирует в синтаксическом строе тюркских языков, билингвы сталкиваются с большими трудностями при построении сложных предложений. Например: «Я приехал из узбекестана когда я приехал незнал Русский и дома все говориле по Русский чтобы я научился говорит»,
Характер типичности ошибок позволяет определить степень интерферентного влияния. Руководствуясь полученными данными, можно судить о том, какие факторы и причины в большей или меньшей степени влияют на возникновение ошибок, что дает возможность предупредить появление в речи разного рода ошибок или уменьшить их количество. Билингвизм как явление межкультурной коммуникации представляет несомненный интерес как для лингвистов, так и для преподавателей русского языка как иностранного, от которых в значительной степени зависит эффективность практики межкультурного общения.
Литература:
1. Щитова О. Г., Савилова С. Л. Групповая языковая личность студента высшей школы: типические признаки // Филологические науки. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2014. № 3 (33): в 2-х ч. Ч. 1. С. 206–209.
2. Вайнрайх, У. Языковые контакты. Состояние и проблемы исследования / У. Вайнрайх. — Минск: БГК, 2000 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://genhis.philol.msu.ru/weinreih.pdf, свободный. Проверено 05.10.2010.
3. Фомиченко, Л. Г. Прагмалингвистика в условиях интерференции /Л. Г. Фомиченко. — Волгоград: Изд-во Волгоград. ун-та, 1995. — 24 с.
4. Воронин, Б. Ф. Некоторые вопросы психологического анализа грамматических ошибок в устной речи иностранцев на русском языке: автореф. дис. … канд. психол. наук / Б. Ф. Воронин. — М., 1969. — 16 с.
