Вопросы отцовства и мужской родительской роли в последние десятилетия привлекают всё большее внимание исследователей как в отечественной, так и в зарубежной психологии. Социальные трансформации, изменение структуры семьи, переопределение гендерных ролей и рост значимости эмоциональной включённости родителя обусловили серьёзный интерес к тому, как молодые мужчины представляют себе свои будущие обязанности и место отца в семейной системе. Если ранее исследования преимущественно фокусировались на материнстве как ключевом факторе развития ребёнка, то сегодня в научном дискурсе укореняется понимание того, что качество отцовского участия оказывает не менее значимое влияние на эмоциональное, личностное и социальное развитие ребёнка.
При обращении к социально-психологическим представлениям об отцовстве важно учитывать, что они формируются под воздействием широкого спектра факторов: семейного опыта, культурных стереотипов, нормативных ожиданий, ролевых предписаний маскулинности, а также личностных ценностей и жизненных планов молодого мужчины. Представления о «хорошем отце» включают в себя когнитивные, эмоциональные и поведенческие компоненты, и каждый из них может существенно различаться в зависимости от социального контекста. Современные исследования отмечают, что молодые мужчины всё чаще видят в отцовстве не только функцию обеспечения семьи, но и задачу активного участия в воспитании, эмоциональной поддержке и партнёрских отношениях с ребёнком.
Однако анализ научной литературы показывает, что эти изменения не всегда носят последовательный характер. Несмотря на модернизацию ценностей, в сознании молодых мужчин по-прежнему сохраняются противоречивые установки: с одной стороны, растёт запрос на эмоциональную включённость отца, с другой — закрепляются традиционные ожидания, связанные с ролью кормильца, носителя авторитета и строгой дисциплины.
Данное противоречие часто определяется влиянием нормативной маскулинности — совокупности культурных норм, предписывающих мужчине самостоятельность, эмоциональную сдержанность, ориентацию на успех и приоритет профессиональной деятельности [1].
Одной из ключевых проблем остаётся разрыв между декларируемыми установками на активное отцовство и реальной готовностью к включённости в родительские обязанности. Молодые мужчины нередко демонстрируют положительное отношение к будущей родительской роли, но при этом подчёркивают, что эмоциональный уход и забота традиционно ассоциируются с женской ролью. Такая двойственность может приводить к снижению уверенности в собственных родительских компетенциях и сомнениям в возможностях совмещать профессиональную и семейную сферы.
Важно отметить, что источником формирования представлений об отцовстве выступает в первую очередь собственная родительская семья. Опыт взаимодействия с собственным отцом зачастую определяет ожидания и модели поведения, которые молодой мужчина намерен воспроизводить или, наоборот, избегать. Недостаток эмоционального контакта, дистанцированность или авторитарный стиль со стороны отца могут укреплять установки о том, что мужская родительская роль предполагает строгую дисциплину и минимальное участие в повседневных аспектах воспитания. В то же время положительный опыт, характеризующийся поддержкой, эмоциональной доступностью и открытой коммуникацией, формирует представления о партнерском, теплое и заботливом отцовстве [2].
Нормативная маскулинность также играет значительную роль в конструировании родительских установок. Традиционные нормы могут усиливать склонность к дистанцированному взаимодействию с ребёнком, избеганию эмоций, акценту на роли добытчика. Современные же гибридные модели маскулинности создают условия для более вариативного включения мужчины в семейную систему: допускают проявление эмоциональности, участие в заботе, совместных играх и развитии ребёнка. Тем не менее такие модели пока ещё слабо закреплены в массовом сознании, что делает молодых мужчин уязвимыми к противоречивым ожиданиям общества и внутренним коллизиям.
С точки зрения социально-психологической динамики, представления об отцовстве строятся через механизмы идентификации, подражания и интериоризации социальных норм. Молодые мужчины ориентируются на значимых взрослых, на образы отцов, представленные в семье, культуре, СМИ, а также на нормы мужского поведения, транслируемые окружением. Если доминируют стереотипные установки о том, что мужчина должен быть эмоционально сдержанным и дистанцированным, это существенно снижает готовность молодого человека к включённому родительству. Дефицит позитивных моделей мужской заботы приводит к тому, что эмоциональная вовлечённость рассматривается как второстепенная, а иногда и как угроза традиционному представлению о «мужественности».
Немаловажным остаётся и социальный контекст: экономические условия, требования рынка труда, нестабильность семейных отношений, дефицит социальных программ поддержки молодых семей также формируют установки мужчин относительно готовности к отцовству. Страх перед финансовой ответственностью, неопределённость будущего и социальные ожидания могут усиливать откладывание родительства и снижать субъективную готовность к нему.
Таким образом, можно утверждать, что представления об отцовстве у молодых мужчин представляют собой сложную систему, включающую культурные нормы, личностный опыт, эмоциональные ожидания и поведенческие стратегии. Проблематика данной области заключается в наличии значительного разрыва между современными тенденциями к гуманизации мужской родительской роли и жёсткими стереотипами маскулинности, которые препятствуют развитию гибких и эмоционально открытых моделей отцовства.
Для повышения эффективности формирования позитивных родительских установок необходим комплекс мер. Важным направлением является расширение практик просвещения молодых мужчин о роли эмоциональной вовлечённости отца, развитии родительских компетенций, значимости раннего контакта с ребёнком. В образовательных учреждениях и молодёжных организациях могут реализовываться программы, направленные на формирование образа ответственного, заботливого и включённого отца как социально одобряемого поведения. Также требуется продвижение альтернативных, гибридных моделей маскулинности, позволяющих молодым мужчинам совмещать профессиональные и семейные роли без угрозы социальной критике.
Особое значение имеет поддержка молодых семей на государственном уровне: расширение возможностей гибкого графика труда, развитие программ ранней помощи, создание условий для участия отцов в уходе за ребёнком с первых месяцев жизни. Важна также трансляция позитивных примеров отцовства в медиа и социальных сетях, которые могут выполнять роль значимого источника идентификации.
Подводя итог, можно отметить, что социально-психологические представления об отцовстве у молодых мужчин являются результатом сложного взаимодействия семейного опыта, культурных норм и личностных установок. Развитие общества требует переосмысления традиционных моделей маскулинности и формирования условий для того, чтобы мужчины могли проявлять заботу и эмоциональную открытость, не испытывая давления стереотипов. Последовательная работа в этом направлении позволит укрепить институт семьи, повысить качество детско-родительских отношений и создать условия для гармоничного развития будущих поколений.
Литература:
- Рождественская, Е. Ю. Вовлечённое отцовство, заботливая маскулинность // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. — 2020. — № 5. — С. 279–303.
- Шевченко, И. О. Эволюция научных исследований отцовства // Вестник Института социологии. — 2023. — Т. 14, № 3. — С. 175–196.
