По авторитетному суждению профессора Гарвардского и Колумбийского университетов, слависта-языковеда Ю. Шевельова, «Симович при жизни был живым примером того, каким должен быть не только выдающийся гражданин, но и великий ученый. Суровая методология, уважение к фактам, исчерпывающее знание источников, научная честность, идейность, убежденность, дисциплинированность, широкий кругозор, колоссальная трудоспособность — вот несколько черт Его портрета как ученого». [11, с.12–13]
Исследователи жизни и творчества В. Симовича (Ю. Шевельов [16], М. Билоус [2], З. Терлак, П. Ковалив [6], Л. Ткач [15] и др.) утверждают, что как профессиональный ученый, В. Симович-литературовед имел высокую методологическую культуру, которая предвидит чётко определенные принципы научного поиска. В общем, эти принципы выплывают из философско-культурологического и общеэстетического мировоззрения ученого. Следовательно, в их основе — не только сугубо гносеологические интенции, но и достаточно четко очерчена система ценностей — аксиологическая «ось» деятельности литературоведа.
На основании обобщения проанализированных трудов ученого имеем основания определить предельно универсальные методологические принципы научного познания, которых придерживался В. Симович в своем литературоведческом поиске. Отметим, что по сути своей эти принципы объединяют гносеологические и аксиологические аспекты. Считаем, что это уж никак не уменьшает их научности, на оборот, есть закономерным проявлением особенной природы гуманитарного знания, которое, в отличии от естественно научного, имеет не столько номотетичный, сколько идеографичный характер (за философами-неокантианцами Баденской школы — Г. Риккертом та В. Вильденбандом), то есть не только и не столько устанавливает общие закономерности явления бытия, сколько дает оценку ценностям неповторимых явлений культуры (уникальных артефактов).
Основные из этих универсальных принципов, на наш взгляд, такие:
- антропоцентризм (утверждение самоценности человеческой жизни, человеческого духа, достоинства, следовательно, понимание особенной природы человека как субъекта, основы, предмета и цели литературного творчества);
- нациоцентризм (признание выражения национальных интересов и добывание национальной свободы наивысшей миссией литературы и культуры народа в целом; как следствие — трактовка любых событий, личностей и явлений литературного процесса с точки зрения их места и роли в жизни и развитии нации, национального сознания и национальной идеи);
- культуроцентризм (познание человеческого мира, мира цивилизации (в том числе и украинской литературной цивилизации, за формулой Оксаны Пахльовской [9]) сквозь призму культуры);
- лингвоцентризм (приоритетное внимание к языковой природе искусства слова — не как формальной оболочки, а как органичного выражения «духа» и «души» народа);
- историзм (принцип рассмотрения литературных явлений в их конкретно-исторической обусловленности и процессе динамичного развития, в диахронной перспективе);
- «идейно-этичный эстетизм» (термин М. Гнатишака [3, с.16–19], однако, на наше убеждение, применимый к литературоведческой практике В. Симовича: органическое сочетание трех критериев оценки художественных явлений: 1) эстетичное совершенство сочинения, 2) морально-этическая направленность, основана на предписаниях общечеловеческой морали; 3) идейное содержание [5, с. 107–128].
Человечность в самом широком понимании, правдивый патриотизм, пиетет в отношении к культуре и языку, национальной истории и общечеловеческой морали, «раскодирование» секретов идейно-художественной гармонии искусства — именно те мировоззренческие позиции обусловили, по нашему мнению, основополагающие подходы и в научном труде ученого. Из них он выводил и смысл своих исследований, и их цель, и общественную цель: всё ради человека, нации, в имя её культурного развития.
Однако телеологическое направление литературоведческих исследований имеет не только общемировоззренческий, но и конкретно-научный характер. Это измерение предвидит выяснение, так сказать, «технологических» (или методических) аспектов исследовательского поиска, конкретных средств, способов, подходов к анализу литературного произведения и литературного и литературного процесса. Следовательно, в нашем понимании, методология и методика научной деятельности соотносятся как теория и практика, общее и частичное, абстрактное и конкретное, взаимно дополняя друг друга.
Таким образом, определим конкретные методические настановления, каких неуклонно придерживался В. Симович-литературовед в своей научно-аналитической практике:
- объективность (насколько она возможна в гуманитарных науках — в смысле непредвзятости, а не претензии на абсолютную истину);
- логичность и общая аналитическая мотивация и доказательность (аргументированность) рассуждений, суждений, оценок и заключений;
- обязательное углубление в исследуемый материал (на уровне историко-культурного, биографического контекста творчества того или иного писателя, собственно, в сочинение как текст, в его смысловую и формальную специфику), а следовательно, — фундаментальность его аналитического постижения (поверхностности ученый не признает ни в своей, ни в чужой научной практике);
- полиаспектность, многовекторность литературоведческого поиска (объектами исследования обязательно должны быть социально-исторический и культурный контексты появления литературного произведения или всей креативной деятельности художника слова, биографический фактор, смысл (тема, тематика, мотивы, проблематика, идейный смысл) сочинения, его форма и система создания образов, художественная ценность и общественное значение конкретного артефакта или творчества того или иного писателя вообще);
- личная заинтересованность исследуемой темой или проблемой;
- требовательность, принципиальность в оценках литературных явлений (справедливый и аргументированный критицизм);
- исключительная толерантность, корректность и деликатность по отношению к литераторам и их творчества как объектов литературоведческого исследования;
- практическая направленность литературоведческих студий.
Методологическая доминанта литературоведческих (и не только) студий В. Симовича — ни при каких обстоятельствах не поступаются истиной. Именно поэтому исследователь часто проявляет жесткий критицизм даже по отношению к самым большим авторитетам национальной культуры (см. студии о Ю. Федьковиче, П. Кулише, М. Старицком и размышления о П. Тычине, М. Рыльском). Однако, с другой стороны, литературовед выступает не как суровый судья, а как вдумчивый аналитик (так сказать, профессиональный читатель), задание которого — не засудить, а понять автора. Используя интересную классификацию Юрия Шереха (Шевельова), обоснованную в его статье «Два стиля литературной критики» («Два стилі літературної критики») [16, с. 9–18], наработки В. Симовича, без сомнения, следует зачислить к «критике всмотра», а не «критики надсмотра».
Именно такими основными требованиями ученый последовательно руководствовался во всем, что бы ни делал как литературовед. Об этом убедительно свидетельствуют его студии об украинской литературе, как классической, так и новой.
На основании предварительного анализа научной литературы по этой проблеме и изучения трудов самого ученого, можно сделать предварительный вывод о том, что В. Симович как ученик и последователь C. Смаль-Стоцкого и И. Франко принадлежал к так называемой филологической школе и в своих студиях литературы выходил именно с её методологических засад. Главная из них — рассматривать литературное произведение как явление филологии, как «эстетический факт» (Б. Кроче), который требует при его аналитическом постижении именно искусствоведческого похода. Отсюда: литературоведение как наука о литературе, как осмысление литературы есть сферой искусствоведения вообще и филологии в частности, а не истории, социологии, психологии или политологии. Такой методологический подход предвидел понимание того, «что литература — это поэзия, а поэзия — это то, что, будучи выражено в слове, навевает нам определенные настроения, заставляет своей формой переживать и чувствовать идеи поэта» [7, с. 150].
Таким образом, осмысливать, понимать, объяснять и популяризировать литературу как творческое явление, по мнению В. Симовича, — главное задание литературоведа. Его он и пытался выполнять в своих филологических студиях.
«Если центром продолжения языковедческой традиции концепции О. Потебни (психолингвистической поэтики) стал Харьков, то филологический поход к анализу литературных явлений имел две фазы в своей эволюции, а, следовательно, две тенденции, которые, главным образом, повязаны с киевской школою В. Перетца и львовской школой В. Ягича» [4, с. 81], — считает М. Зубрицкая. По её мнению, «отдельные положения представителей школы внутренней интерпретации поэзии (С. Смаль-Стоцкий, В. Симовича, С. Елюк) синтезируют теоретические рассуждения О. Потебни и достижения филологической концепции В. Ягича» [4, с. 81]. С этим выводом в общин чертах можно согласиться, но, по нашему мнению, видающегося филолога В. Ягича (кстати, научного руководителя докторской диссертации И. Франко) следует считать основателем прежде всего венской славистической школы.
Филологический метод, как его понимали В. Симович и его учитель С. Смаль-Стоцкий, как самое главное умение и задание литературоведа «аутентично (как было написано автором) прочесть и понять сочинение» [8, с. 10] (виделено В. Пахаренко).
Это настановление по своей сути герменевтическое, как и сами проблемы прочтения и понимания, следовательно, интерпретации. При этом для адекватного прочтения и понимания сочинения нужно учитывать не только аутентичный, истинный его текст, но и широкий контекст написания и восприятия артефакта искусства (в том числе и языкового).
Методика внутренней интерпретации литературного произведения, которую активно практиковал в своей научной и педагогической деятельности С. Смаль-Стоцкий, предвидела, прежде всего, внимательное, проницательное, непредвзятое прочтение текста, процедуру которого обстоятельно раскрыл в своих воспоминаниях об университетских студиях над сочинениями Шевченко под руководством академика сам В. Симович [10, с. 17].
Однако разъяснение смысла того или иного сочинения, по предостережению В. Симовича, вовсе не означало его изоляции от литературного, культурного, исторического, политического контекста. Таким образом, методика внутренней интерпретации литературного произведения не предвидит сужения исследовательского ракурса к самой только текстуальной структуре и, при всем сходстве к неокритической методике close reading, по своей сути противоположна интенциям «закрытого чтения». Методологическая формула «внутренней интерпретации» — собственно, не «текст без контекста», а наоборот, «текст+контекст». Будучи интеллектуальной реакцией на позитивистский фактографизм и детерминизм, гипертрофированные представления об определяющем влиянии обстоятельств на литературное творчество, школа внутренней интерпретации, оставаясь, по большому счету, в лоне культурно-исторической школы, делала существенную переакцентуацию в координатах бинарных оппозиций: «факт — смысл», «среда — творческая индивидуальность писателя», однако, совсем не нивелируя значения первой составляющей каждой пары понятий, только привлекая приоритетное внимание к другому.
Именно в такой высокой школе скрупулезного филологического анализа воспитывался В. Симович-литературовед. Очевидно, и сейчас основные принципы этого анализа не утратили своей актуальности и методологической продуктивности.
«Способ интерпретации художественного произведения, основан академиком С. Смаль-Стоцким, — это анализ сочинения, исходя из самого сочинения, внимательное вчитывание в каждое слово, фразу, мысль, в контексте других произведений писателя, его жизни и мировоззрения и на том основании создание целостного видения его личности и творчества» [1, с. 27].
В наибольшей мере эта методика, близка к пропагандируемой «новой критикой» методики close reading, реализовалась в книге С. Смаль-Стоцкого «Т. Шевченко: Интерпретации», в которой были собраны шевченковедческие студии академика, в большей части посвящены филологическому толкованию одного конкретного поэтического произведения. В отдельных трудах, что входят в этот и сейчас актуальный сборник статей, разведок, выступлений ученый не раз формулирует основные принципы своего научного подхода к творческой лаборатории «Кобзаря».
«Интерпретируя всякое произведение, я выхожу из принципа, что смысл слов должен быть основой выявления ядра самой мысли. Подробное осветление её может дать только общее мировоззрение поэта, составлено в его произведениях. Никаким образом не должны подсовывать ему своих, чужих ему мыслей» [13, с. 146] — смело заявляет С. Смаль-Стоцкий. В статье «Послание» Шевченко» («Шевченкове «Посланіє») он указывает на «беспрекословный факт, что до сих пор только потому не понимали поэм Шевченко так, как надо, что не разбирали их филологическим методом» [14, с. 145].
В творческом наследстве самого В. Симовича примеров такого скрупулезного герменевтического микроанализа проблематики и поэтики конкретных литературных произведений на много меньше. Хотя есть филологические студии над отдельными «тёмными местами» творчества Т. Шевченко («Недосвит» у Шевченко — филигранный микроанализ одного сочинения на основании высокопрофессиональной лингвистической экспликации одного ключевого слова-смыслообраза) и ряд моноинтерпретаций сочинений Т. Шевченко, И. Франко, И. Нечуя-Левицкого, Панаса Мирного, І. Карпенко-Карого, М. Кропивницкого, В. Пидмогыльного и др., написанных, в основном, в жанре предисловия. Однако они выходят за рамки такого своеобразного жанра как предисловие и стают научно обоснованной позицией ученого-литературоведа.
Кратко очертим основные принципы и конкретные параметры методики анализа и интерпретации художественно-словесного произведения
В первую очередь отметим, то главная цель интерпретации для ученого — это адекватное понимание настоящего, иногда скрытого смысла литературного произведения; попытки понять творческую задумку автора, в идеале — его «душу».
Этой цели подчинены интеллектуальные операции процедуры анализа, которые в общих чертах можно вложить в такую схему:
1. Объективная опись литературного произведения: время, место сочинения и публикации; объем.
2. Жанрово-родовая природа произведения.
3. Контекст:
- исторический (в т. ч. этнографический, общественно-политический и историко-бытовой);
- биографический (в т. ч. автобиографический);
- литературный (иногда литературно-художественный);
- авторского цикла произведений;
4. Истоки произведения (творческая история). Жизненный материал.
5. Содержание произведения (тематика), проблематика, идея, ведущее настроение, эмоциональный лад (пафос). Особенное внимание к национальному аспекту художественного содержания.
6. «Внутренняя форма» — толкование образности сочинения (в т. ч. аллегории и символов).
7. Поэтика формы: сюжет и композиция, формы художественного изложения (для прозы), ритмично-версификационные особенности (для стихотворных произведений).
8. Язычно-стилевые особенности.
9. Рецепция произведения.
10. Значение произведения: автобиографическое, культурно-историческое, историко-литературное, морально-воспитательное, эстетическое («аристократическое»), общественно-национальное.
Эти 10 основных аспектов аналитико-интерпретационной практики В. Симовича выделено на основании обобщения исследовательской методики вышеупомянутых произведений, в центре внимания которых — одно конкретное произведение. Не все эти аспекты обязательно должны присутствовать, ученый не обязательно придерживался именно такой последовательности, варьируя её в зависимости от объективных особенностей сочинения и личных исследовательских потребностей. Однако литературоведческий опит автора свидетельствует, что в большинстве случаев он обращал внимание именно на эти научно определенные параметры.
В то же время следует отметить, что, рассматривая конкретное литературное произведение, ученый, як правило, акцентировал своё внимание на его смысловых слоях (тематика, мотивы, сюжет, система образов-персонажей, проблематика, идейный смысл, философское звучание и т. д.), эстетических признаков художественных артефактов исследователь чаще всего касался бегло, хотя никогда и не обходил.
В целом, по нашому мнению, сформированному вследствие тщательного изучения научного наработка В. Симовича, своеобразность его литературоведческой методологии характеризуется не безусловным приоритетом, какого-то одного подхода к толкованию литературных явлений, а сложной и в то же время целиком органичной комбинацией принципов и интенций разных методологических ориентаций (в частности, филологического, культурно-исторического, социологического, формально-поэтического и психологического анализа).
По мнению Ю. Шевельова, как языковед В. Симович был самым выдающимся украинским фонологом пражского направления, но сочетал идеи структурализма с гумбольдтианско-потебнянским подходом к языку як выявления духовности нации» [17, с. 40–41].
По аналоги можно утверждать, что и В. Симович-литературовед не был методологическим «пуристом», он не сберегал верности только какому-то одному подходу. Следуя за афористичным изречением академика И. Дзюбы, для ученого «метод — это, прежде всего, понимание», поэтому при необходимости он использовал разные научные «стратегии» и «тактики», заимствованные с разных источников или разработаны в собственной литературоведческой практике. Такая позиция — не методологический эклектизм, а творческое, целесообразное и рационально обоснованное применение тех подходов, что наиболее соответствовали исследовательским заданиям ученого.
В окончательном итоге, основными источниками формирования научной методологии В. Симовича можно считать:
1) европейскую поэтику и классическую филологию, в т. ч. герменевтическую традицию толкования текста;
2) романтическую эстетику и философию языка (в частности В. Фон Гумбольдта);
3) психолингвистическую поэтику О. Потебни;
4) полиметодологические литературоведческие концепции М. Драгоманова и И. Франко (в частности, элементы сравнительно-исторического и культурно-исторического методов);
5) филологическую школу в её западноевропейском (В. Шерер, В. Ягич и др.) и отечественным вариантах (В. Перетц и его последователи);
6) теорию «внутренней интерпретации» литературного произведения С. Смаль-Стоцкого (своеобразный украинский вариант литературной герменевтики);
7) отдельные влияния «структурального подхода» Пражского лингвистического кружка.
Таким образом, будучи воспитанным в традициях школы академика С. Смаль-Стоцкого, В. Симович в значительной степени утверждал в украинском литературоведении принципы филологического метода в литературоведении. С самого начала своей творческой деятельности ученый культивировал теорию внутренней интерпретации художественного произведения. Однако он не игнорировал принципы культурно-исторического, сравнительно-исторического, биографического, социологического и психологического литературоведения, и метод анализа литературного произведения зависел, прежде всего, от тех исследовательских заданий, которые автор ставил перед собой.
Литература:
1. Андрусів С. Людина з дороги часу // Слово і час. — 1993. — № 3. — С. 27.
2. Білоус М. Василь Сімович (1880–1944). Життєписно-бібліографічний нарис / Марія Білоус, Зиновій Терлак. — Львів, 1995. — 178 с. — (Наук. тов. ім. Шевченка у Львові. Визначні діячі НТШ, № 3).
3. Гнатишак М. Історія української літератури // М. Гнатишак, Д. Чижевський, М. Глобенко, А. Ковалівський: Нариси історії української літератури й критики, 1941–49 / Фотопередрук з післясловом Олекси Горбача. — Мюнхен: УВУ, 1994. — 880 с. — С. 16–19 Гнатишакової праці.
4. Зубрицька М. В. Сімович і школа внутрішньої інтерпретації художнього твору / М. Зубрицька // Розвиток мовознавства в Західній Україні в 20–30-их роках ХХ ст.: Регіональна наукова конференція, присвячена пам’яті Василя Сімовича: Тези доповідей (28–29 січня 1992 року). — Львів: [б. в.], 1992. — С. 81.
5. Ільницький М. Ідейно-етичний естетизм (Микола Гнатишак) // Ільницький М. Критики і критерії: Літературно-критична думка в Західній Україні 20–30-х рр. ХХ ст. — Львів, 1998. — С. 107–128.
6. Ковалів П. Василь Сімович. / П.Ковалів, 1954. — 43с.
7. Наєнко М. Українське літературознавство: Школи, напрями, тенденції / М. Наєнко — К.: Академія, 1997. — С. 150.
8. Пахаренко В. Філологічний подвиг // Смаль-Стоцький С. Т. Шевченко: Інтерпретації. — Черкаси: Брама; Видавець Вовчок О. Ю., 2003. — С. 10.
9. Пахльовська О.Є.-Я. Українська літературна цивілізація: Автореф. дис. … д. філол. н. О. Є. Пахльовська — К., 2000. — 96 с.
10. Сімович В. Переднє слово до першого видання // Смаль-Стоцький С. Т. Шевченко: Інтерпретації. — Черкаси: Брама; Видавець Вовчок О. Ю., 2003. — С. 17.
11. Сімович В. Праці у двох томах. Т. 1: Мовознавство / Упорядк. і передм. Л. Ткач. / Василь Сімович. — Чернівці: Книги — ХХІ, 2005. — 520 с.
12. Сімович В. Праці у двох томах. Т. 2: Літературознавство. Культура / Упорядк. Л. Ткач, О. Івасюк за участю Р. Пилипчука, Я. Погребенник; передм. Ф. Погребенника. / Василь Сімович. — Чернівці: Книги — ХХІ, 2005. — 904 с.
13. Смаль-Стоцький С. “Ой чого ти почорніло…”, “Бували войни й військовії свари…” // Смаль-Стоцький С. Т. Шевченко: Інтерпретації. — Черкаси: Брама; Видавець Вовчок О. Ю., 2003. — С. 146.
14. Смаль-Стоцький С. Шевченкове “Посланіє” // Смаль-Стоцький С. Т. Шевченко: Інтерпретації. — Черкаси: Брама; Видавець Вовчок О. Ю., 2003. — С. 145.
15. Ткач Л. Мовознавчий світогляд Василя Сімовича в контексті сучасних потреб українського мовознавства / Людмила Ткач // Науковий вісник Чернівецького національного університету ім. Ю. Федьковича: Зб. наук. пр. Вип. 312–313: Слов’янська філологія / наук. ред. Бунчук Б. І. — Чернівці: Рута, 2008. — С. 29–35.
16. Шерех Ю. Два стилі літературної критики / Ю. Ш//Слово і час. — 1992. — № 12. — С. 9–18.
17. Ю [рій] Ш [евельов]. Сімович Василь // Енциклопедія українознавства: Словникова частина / Гол. ред. В. Кубійович. — Т. 8. — Перевид. в Україні. — Львів: НТШ, 2000. — С. 2840–2841.
