Государственная политика в отношении старообрядчества в XIX веке



Церковный раскол с момента его возникновения вызывает большой интерес общественных и политических деятелей, т. к. данное явление разделило общество на две больших группы. В основном, вызвано это тем, что старообрядцы являлись нестабильной, с точки зрения политических отношений, единицей, способной в любой момент принять крайне радикальные формы и сформулировать свои философские идеи в политические лозунги. Именно по этой причине старообрядчество приковывало к себе пристальный взгляд правоохранительных органов.

В 1826 и 1827 годах Министерство внутренних дел впервые проводит попытку собрать статистические данные о количестве раскольников, проживающих на территории Российской империи. В итоге, были получены следующие данные [4, с. 126–131].

	Губерния	1826 г.	1827 г.
1	Архангельская	4.939	5.365
2	Астраханская	1.596	1.374
3	Бессарабская область	4.552	4.801
4	Белостокская область	нет	нет
5	Вятская	25.943	26.206
6	Волынская	1.475	1.923
7	Владимирская	14.960	14.971
8	Воронежская	10.120	11.049
9	Витебская	37.752	37.246
10	Вологодская	3.694	3.589
11	Виленская	18.121	21.071
12	Гродненская	4	4
13	Земля войска Донского	43.575	45.590
14	Екатеринославская	3.646	3.915
15	Енисейская	416	543
16	Эстлянская	210	208
17	Иркутская	14.954	13.996
18	Казанская	8.738	8.934
19	Калужская	23.665	21.815
20	Курская	13.761	13.197
21	Костромская	26.132	25.191
22	Киевская	2.847	2.876
23	Кавказская	19.192	20.145
24	Курляндская	2.239	3.594
25	Лифляндская	10.385	24.998
26	Минская	3.777	4.670
27	Московская	53.835	41.777
28	Могилевская	6.843	8.044
29	Новгородская	15.867	14.124
30	Нижегородская	31.701	31.457
31	Олонецкая	8.382	8.493
32	Оренбургская	23.198	21.888
33	Одесса	1.708	1.729
34	Орловская	7.701	7.838
35	Омская	883	1.948
36	Пензенская	5.953	6.360
37	Пермская	112.354	124.874
38	Псковская	16.261	14.466
39	Полтавская	3.717	3.189
40	Подольская	5.985	6.242
41	Рязанская	6.777	9.824
42	Симбирская	9.378	9.082
43	Смоленская	8.918	8.983
44	Саратовская	50.931	51.411
45	С-Петербург	2.296	2.195
46	С-Петербургская губ	8.743	11.931
47	Слободско-Украинская	4.817	2.800
48	Тверская	13.114	13.902
49	Томская	26.418	28.182
50	Тамбовская	9.171	9.024
51	Таврическая	5.306	5.505
52	Тобольская	33.084	33.648
53	Тульская	2.819	2.424
54	Таганрог	324	348
55	Финляндская	197	218
56	Феодосия	20	20
57	Херсонская	8.425	7.769
58	Черниговская	2	Сведений нет
59	Земля войска Черноморского	40	59
60	Ярославская	14.191	15.712

По подсчетам Министерства внутренних дел, исходя из данных таблицы, в 1826 году количество старообрядцев в России составляло 827391 человек, а в 1827 году — 795435 человек.

В 1849 и 1850 годах была предпринята очередная попытка выяснить количество проживающих старообрядцев на территории Российской империи. Статистика выглядела следующим образом (Н. В. Варадинов приводит данные только по крупным, в плане проживания в них старообрядцев, губерниям) [3, с. 577].

Губерния	1849 г.	1850 г.
Пермская	70.026	72.899
Московская	65.110	72.112
Черниговская	50.011	54.402
Саратовская	45.185	48.111
Витебская	40.870	46.200
Томская	35.634	25.090
Вятская	34.770	34.951
Нижегородская	24.007	23.295

Одной из задач Министерства внутренних дел, являлось ведение статистики количества раскольников. Но, несмотря на регулярный характер исследования данного вопроса, данные, подаваемые губернаторами, были приблизительными, и не отвечали действительности. К тому же в течении XIX века число старообрядцев неуклонно росло. Этот численный рост продемонстрирован в следующей таблице [7, с. 435]:

	1867 год (млн. чел.)	1897 год (млн. чел.)	Прирост (%)
Иудеи	2,3	5,1	121
Мусульмане	4,1	6,9	70
Католики	6,9	1,4	68
Православные	54	87	61
Протестанты	2,3	3,7	57
Старообрядцы и сектанты	1,5	2,1	41

Тем не менее, данная статистика у многих исследователей вызывает большие сомнения. Н. В. Варадинов писал: «Отсюда очевидно, что цифры эти, как в общем итоге, так и в частности по губерниям, недолжно принимать за математические количества, но следует их считать только выражением большаго или меньшаго раскольнического населения, и никак не более» [3, с. 381–382]. Я. А. Абрамов также высказывал свое мнение о неточности официальных статистических данных: «По официальным сведениям, общее число раскольников с сектантов в Европейской России и Сибири определяется в миллион с небольшим. Официальные цифры вообще давно потеряли кредит; цифре же, означающей число раскольников, не верят сами отцы благочинные и господа чиновники, выведшие ее. Вздорность этой цифры обнаруживается при первой же попытке проверить ее фактически: так, «статистические экспедиции» 1852 года нашли в Костромской губернии раскольников в пять раз более чем их показывалось официально, в Нижегородской — в восемь с половиною раз более, а в Ярославской — даже в тридцать семь раз. Вообще, основываясь на данных, добытых «статистическими экспедициями», пришли к заключению, что раскольников в 10 раз более официальной цифры, т. е. более 10 миллионов» [1, с. 148].

Становится ясной озабоченность властей по данному вопросу. Тем не менее, меры, применяемые к старообрядцам, не могли носить сугубо реакционный характер. Правительством издавались определенные указы и законы, в которых подробно, с пояснениями, описывались меры, которые необходимо было применять по отношению к раскольникам и сектантам, а также давались конкретные инструкции действий в тех или иных ситуациях. Необходимо также отметить, что контроль над жизнедеятельностью старообрядцев, возлагался на губернаторов и полицейских, которые должны были вести соответствующий учет, а также способствовать укреплению позиций Православной церкви в обществе, а по возможности способствовать возвращению населения из раскола и сект к господствующей церкви.

Одним из примеров может послужить закон об учреждении орденов от 1892 года: «Ст. 458 II. 14. Право на получение третьей степени ордена св. Анны, исключая лиц бывшего податного состояния, приобретает: обративший к господствующей Церкви не менее ста человек не-христиан или раскольников» [5, с. 1]. К слову, данный орден был провозглашен 5 апреля 1797 года Павлом I в день своей коронации, и имел три степени (позже, в 1815 году, императором Александром I была добавлена 4-я степень). По высочайшему указу 1847 года орденом Св. Анны 3-й степени стали награждаться гражданские чиновники «за беспорочную службу в одной должности не ниже восьмого класса».

Приняв решение награждать орденом Св. Анны 3-й степени, согласно ст. 458, правительство преследовало определенные цели. На мой взгляд, данная статья также имела вполне конкретную, если так можно выразиться, аудиторию — православных священников, а также местных чиновников. И если первые, возможно, воспринимали это как должное, возлагая на себя роль наставников, возвращавших на путь истинный «заблудших овец», то вторых необходимо было чем-то стимулировать. Так или иначе — важен результат. При этом насильственные методы не применяются, а все происходящее преподносится как личное рвение и инициатива, которая, естественно, должна быть поощрена.

Однако контроль над жизнью раскольников и сектантов напрямую входил в обязанности губернатора, при этом и старообрядцами и сектантами активно занималась полиция: «Статья 298. Губернаторы обязаны, во всяком случае и всею предоставленною им властью, содействовать Православному духовному начальству в охранении прав Церкви и незыблемости самой веры, наблюдая тщательно, чтоб ереси, расколы и другие, предрассудками и невежеством порождаемые, заблуждения не были распространяемы между жителями вверенных им губерний, и чтоб, для отвращения сего зла производимых оным соблазном, были употребляемы благовременно все предписания общими установлениями и особыми Высочайшими повелениями меры (Том II ч. I изд. 1892 года)» [5, с. 1–2]. И далее: «Ст. 299. Сообразно с сим общим правилом (ст. 298), Губернаторы имеют надлежащее чрез городския и уездныя полиции смотрение, чтобы при отправлении богослужения и всех церковных обрядов никем не были нарушемы должное благочиние и тишина, и чтоб за всякое, противное сему, хотя бы и без умысла, действие виновные подвергались ответственности по законам. Губернаторы оказывают в сем отношении нужную защиту и пособие и другим, свободно исповедуемым в Империи, религиям, наблюдая только, чтоб никто не был в оныя совращаем из Православия, и вообще не дозваляя никому из иноверных воспрещеннаго законами привлечения в свое исповедание» [5, с. 2].

Следует отметить, что в документах явно прослеживается дифференцированное отношение к старообрядцам и сектантам. В первую очередь это хорошо видно в статьях, содержание которых направленно на предоставление прав, а также наказаний за деятельность. Хотя данный факт весьма понятен, т. к. некоторые секты представляли собой социально опасные объединения, деятельность которых приносила реальный вред. Нередко результатами пропаганды их религиозной идеологии, становились массовые самоубийства или нанесение тяжких увечий. К примеру, в 1802 году в селе Копенки Саратовской губернии крестьянин-раскольник, проповедуя свое учение, смог распространить его среди односельчан, а после убедить всех в приближении страшного суда. В итоге 54 человека решили совершить массовый акт самосожжения вместе со своими семьями. Однако волею случая их удалось спасти [3, с. 57]. Естественно, что данные факты не могли остаться без внимания властей. В отношении подобных сект издавались законы, в которых излагались наказания, за распространение подобных религиозных идей или учений: «Статья 200. Когда распространение ереси и раскола было сопровождаемо насилием или другими увеличивающими вину обстоятельствами, то изобличенный в сем преступлении присуждается: к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжную работу на время от двенадцати до пятнадцати лет» [5, с. 118–119]. «Статья 203. (По прод. 1902 г.) Те из раскольников, хотя и не изобличенные в распространении своего лжеучения, которые принадлежат к ересям, соединенным с свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, либо с противонравственными, гнусными действиями, подвергаются: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение, на водворения особо от других поселенцев и старожилов; скопцы же с поручением их в месте поселения строжайшему надзору тамошнего гражданского начальства. В случае, когда о побуждениям сего фанатизма учинено смертоубийство или покушение на убийство, они подвергаются: наказаниям определенным за убийство с обдуманным заранее намерением в ст. 1454 сего Уложения или за покушение на оное, на основании правил, поставленных выше сего, в статьях 114 и 115» [5, с. 128]. Степень ответственности за деятельность раскольников или сект правительство назначало в соответствии с вредом, который они способны были принести государству и обществу. Условно их можно разделить на три группы: «1) на секты, повреждающие веру, но менее вредные в гражданском отношении; 2) на сеты, особенно вредные как в отношении к охранению веры, так и в гражданском отношении; 3) на секты, соединенные со свирепым изуверством и фанатическим посягательством на жизнь свою или других, или же с противонравственными гнусными действиями» [5, с. 108]. Другими словами, чем больше человек относилось к той или иной секте и активнее проповедовало свое учение, тем более вредоносной, опасной она признавалась, что в свою очередь, отражалось в законах. Правительство преследовало как за распространение подобных учений, так и за совращение, т. е. вовлечение в секту. При этом в понятие совращения в секту вкладывался весьма большой спектр всевозможных ситуаций, при которых во внимание принимались проповеди, беседы, подговоры и другие формы вовлечения. И хотя они могли и не достигнуть каких-либо результатов, все же наказанию эти совратители подвергались за сами эти действия.

Большое внимание в законодательстве уделяется секте скопцов, которые, как известно, боролись с греховностью полового влечения путем полной или частичной ампутации половых органов: «Так как, по исследованиям науки, скопцы так-называемой «малой печати», т. е. искусственно лишенные мошонки с семенными яичками, сохраняют возможность полового совокупления и физического вожделения от такого совокупления, то оскопление так-называемой «большой печати», т. е. отнятие самого ствола детородного члена, после оскопления «малой печати», не есть одно изуродование после окончательно совершившагося акта оскопления, а есть новый совершившийся акт оскопления, дополняющий первоначальное оскопление устранением в оскопленном лице всякой возможности к плотской похоти, — следовательно, довершающий осуществление физического повреждения, составляющего цель превратного учения о скопчестве» [5, с. 120–121]. При этом последователи данного учения, применяли подобную процедуру не только по отношению к себе и единомышленникам, но и встречались случаи «просвещения масс», чему свидетельствует ряд уголовных дел. Следует отметить, что сама процедура оскопления была весьма болезненной и, порой, приводившая к смерти оскопляемого. К примеру, «в доме Колесникова была найдена специальная печь, для сжигания трупов скопцов, умерших от неудачной операции» [2, с. 184].

Реакция правительства, на эти действия, была резко отрицательной, что видно в целом ряде статей, посвященных данному вопросу. Интересно то, что наказанию подвергалась как пропаганда данного учения, как и личное оскопление, что так же зафиксировано: «Ст. 201 (по прод. 1902 г.) За оскопление других по заблуждению фанатизма, хотя и без употребления насилия, виновные в том раскольники приговариваются: к лишению всех прав состояния и к ссылке в каторжную работу на время от четырех до шести лет. За оскопление самого себя, изобличенный в оном подвергается: лишению всех прав состояния и ссылке на поселение, с поручением в месте поселения его строжайшему надзору тамошняго гражданскаго начальства» [5, с. 119]. К данной статье существуют комментарии: «Статья 201 преследует не факт отнятия детородных частей, который отдельно взятый, представляется деянием, вовсе не наказуемым, а оскопление вследствие религиозного фанатизма, возбужденнаго скопческим учением. Поэтому наказание за скопчество, как это было и ранее признано Государственным Советом по делу Солодухина 27 марта 1862 года, могут быть применяемы только к лицам, сознательно и намеренно сделавшимися скопцами [5, с. 119]. 2-я часть 201 ст. может быть применяема в тех случаях, когда обвиняемые, оскопленные уже отнятием у них яичек, затем усилили оскопление ампутациею детороднаго уда, так как закон определяет наказание виновным в оскоплении себя безусловно, т. е. независимо от того, достигла ли приступившая операция своей цели, и если подсудимые нашли нужным повторить и усилить операцию, то они тем самым только выказали сильнейшее изуверство и настойчивость в злом умысле, что не уменьшает, а увеличивает их виновность» [5, с. 121].

Помимо этих статей, существует множество законов, ограничивающих или регламентирующих деятельность секты скопцов. К примеру, согласно статье 61, скопцам запрещалось принимать в свою семью чужих детей, т. е. усыновлять [5, с. 101]. Также уголовная ответственность возлагалась на хозяев скопцов, которые наняли работников, прислугу или приняли на постой родственников или посторонних людей, а после выяснялось, что они были оскоплены [5, с. 126]. При этом если данный факт происходил, то согласно данной статье (статья 202) хозяин скопец, как бы, автоматически признавался причастным или виновным в данном деянии, т. к. он обязан проверять внешний вид или документы у людей, которых он принимает у себя дома. Учитывая отношение правительства к данному религиозному учению как к особо вредоносному, появление подобной статьи весьма понятно, и, если хозяин скопец хотел доказать свою непричастность, ему необходимо было предоставить веские доказательства своей невиновности. Что же касается документов, свидетельств или других бумаг, удостоверяющих их личность, то каждый сам должен был позаботиться о внесении оскопления как особой приметы. В противном случае, скопца могли привлечь к ответственности за оскопление самого себя. При определении наказания скопцам: «не приемлиться в оправдание, когда они при допросах показывать будут: 1) что они оскоплены неизвестными им людьми, которые уже умерли; 2) что оскопление над ними произведено вовремя сна, или в младенческих летах, так что они не помнят кем, кода, и даже не чувствовали боли сей операции, или же насильственным образом; 3) что они лишились детородных членов или от ушиба, или от болезни, или от других выдуманных, подобных сему, случаев; 4) что они оскоплены, хотя и известными людьми и по собственному их произволению, но в недавнем времени» [5, с. 159].

Известно, что скопцов, как, в прочем, и всех раскольников, отправляли в ссылку в Сибирь. Кто-то был сослан на поселение, кто-то на каторжные работы в рудники. Однако данные методы весьма условно могли изменить мировоззрение раскольников, т. к. физические страдания могли укрепить духовную веру. Тем не менее, правительство старалось вернуть из раскола как можно больше людей, поэтому до последнего давало право выбора — если раскольник отказывался от своих пропагандируемых идей, то с него снимались все обвинения, и прекращалось преследование: «Статья 247: Оскопленный, который укажет перед судом и уличит своих оскопителей, признается невиновно оскопленным и освобождается от всякого преследования; уличенные же им совратители и оскопители подвергаются наказанию по закону» [5, с. 159]. «Статья 548: Губернаторы обязаны немедленно прекращать производство дел о проступках раскольников против православия, если подсудимые обратятся к Святой Церкви и не воспользовались еще прощением по силе предшедшей (545) статьи; в то же время они обязаны доносить о том Правительствующему Сенату на окончательное разрешение, с изъяснением: не заключается ли в сказанных делах таких обстоятельств, кои подлежит рассмотрению по общим законам. При объявлении разрешения, внушается освобождаемым, что в случае нового уклонения их в раскол, они подвергнуться ответственности по статье 204 Уложения о Наказаниях. Сие правило не распространяется на дела о скопцах и о виноватых в оскоплении других» [5, с. 160].

В отношении сектантов, сосланных в Сибирь, применялись различные меры и ограничения. Так сектантов, сосланных на поселение, необходимо было отправлять в отдаленные места или их размещение должно было находиться максимально удалено от проживания православного населения [5, с. 102–104]. Осужденных на каторжные работы дифференцированно содержали на Нерчинских рудокопных заводах под особым контролем согласно секте или учению, которое они представляют [5, с. 102–104]. Однако, следует отметить, что, находясь под надзором, многие представители старообрядческих сект продолжали исповедовать свое учение, привлекая все новых и новых участников и сторонников. К примеру, 7-го июня 1820-го года из Петербурга в ссылку в Суздальский Спасо-Евфимиевский монастырь был сослан известный наставник секты скопцов Селиванов. Находясь в заключении, Селиванов продолжал вести пропаганду своего учения через своих приспешников. В частности, в самом Суздале в женском Покровском монастыре была устроена скопческая община (корабль), с большим числом оскопленных [2, с. 180–181].

В целом, нельзя говорить о том, что взаимоотношения правительства и староверов были просты и однозначны, и как справедливо замечает О. П. Ершова: «Анализ законодательной системы России в отношении староверов подтверждает мысль о том, что властные структуры относились к этому явлению как к потенциальной опасности стабильности» [4, с. 216].

Литература:

1. Абрамов Я. А. К вопросу о веротерпимости. «Отечественные записки». 1882 г. № 258
2. Буткевич Т. И. Обзор русских сект и их толков — Харьков, 1910 г.
3. Варадинов Н. В. История министерства внутренних дел — СПб.: 1863 г.
4. Ершова О. П. Старообрядчество и государственная политика России в области вероисповедания во второй половине XIX — начале XX веков — М.: 2000 г.
5. Законы о раскольниках и сектантах.Издание второе — М., 1903 г.
6. «Ордена Российской империи». Периодическое издание. Выпуск № 12
7. Тихомиров Л. А. Вероисповедный состав России и обязательность для русского государства исторической вероисповедной политики. Миссионерское образование. 1902 № 3