Инновационное развитие предстает доминантой в государственной политике развитых и большинства развивающихся стран мира, выступая условием экономического роста и процветания. При этом существует два разных полюса для осмысления инновационных практик. На одном полюсе находятся обобщенные принципы, модели, условия, характеристики, которые видятся обязательными для любой ситуации, т. е. которые применимы в любом специфическом социокультурном национальном контексте.
Например, тесную интеграцию инновационной экономики и экономики знаний можно считать универсальным законом, ориентация на который соответствует ориентации на эффективное управление инновациями. Особое отношение к новому знанию, характерное для инновационных экономик, четко выразил Б.Санто: «Новую мысль... целесообразно считать... ростком будущей технологии, эмбриональным состоянием цельной инновационной системы, поэтому ее надо соответствующим образом поддерживать, защищать и направлять» [1. С. 256].
Другим примером может послужить идея креативности, развиваемая в концептах креативного класса, креативной способности, и др. Неоспорим тот факт, что высокому уровню инновационной активности соответствует высокий уровень творческой продуктивности, и создание условий для этого обязательно включается в меры инновационной политики как на макро уровне (государственном, региональном), так и на микроуровнях (вузы, инновационные компании).
На втором полюсе мы найдем те характерные признаки, черты, условия, которые являются индивидуальными для наций и во многом определяют как инновационный потенциал страны, так и проблемы в реализации инновационной стратегии. Это исторический, социальный, культурный багаж, и для каждой страны он уникален и единственен в своем роде.
В основном мейнстрим управленческой (а также экономической, социальной, психологической) мысли в области инноваций был до сих пор направлен в основном на рефлексию инновационного опыта, анализ успешных практик, обобщение и выведение новых формул и законов, т. е. на накопление знаний на первом полюсе. Правда, «идеального закона» до сих пор не выведено, и, при обилии предлагаемых «рецептов создания силиконовых долин», на практике никому пока не удалось в полной мере эффективно реализовать технику копирования. Зачастую это объясняется как раз недоучетом той самой национальной специфики. Поэтому все чаще как в западной, так и в отечественной литературе мы встречаем попытки объяснить влияние социокультурных условий на эффективность тех или иных инновационных мер. Этих попыток не так много, однако нужность и перспективность направлений данных исследований говорит сама за себя. Без проведения таких исследований существует огромный риск навсегда остаться в той ситуации, когда при серьезных управленческих усилиях и финансовых вливаниях, при построении всех необходимых институтов развития инновационной «сдвижки» не происходит. Более того, как фиксируют практически все российские эксперты, происходит стагнация отечественной инновационной сферы. Эта ситуация была охарактеризована российским философом управления П. Г. Щедровицким так: «угадали все буквы, но не угадали слово» (о построении инновационной экономики в России).
Наше суждение подтверждает В.Лопатин, ректор Республиканского НИИ интеллектуальной собственности, который указывает в своем интервью, что «мы здесь допустили извечную ошибку России, когда, изучая зарубежный опыт, мы со всего мира берём то, что в нём работает, и пытаемся применить в одной отдельно взятой стране. Но такого нигде нет! В каждой стране, с учётом классических традиций, сложившейся практики, социальных и экономических возможностей сложились и успешно применяются отдельные элементы. Где-то работают технопарки, где-то работают бизнес-инкубаторы, где-то технополисы и технополы, где-то наукограды, но всё вместе в одной стране не работает нигде! Каждое ведомство, затратив соответствующие средства, в том или ином ключе изучило этот опыт и пытается внедрять его на практике, попросту осваивая деньги. В итоге получается винегрет, сборная солянка. Но системы нет» [2].
Если представить процесс развития как естественно-искусственный, то все искусственные компоненты управления инновациями более-менее понятны, отрефлексированы, изучены, прописаны. Однако управление как искусственный процесс накладывается на некое естественное течение событий, натуральные условия, и в их взаимодействии и рождается реальность. Поэтому понимание тех естественных, годами и веками складывавшихся черт, характеризующих специфику российской действительности, сущностно необходимо. Знания об исторических, культурных и институциональных трендах развития должны быть использованы в качестве материалов для аналитики, являющихся базовыми при принятии управленческих решений.
При определении приоритетных направлений инновационного развития РФ такой анализ, безусловно, был проделан: на остатках советского ВПК, на доставшемся в наследство от СССР мощном заделе в аэрокосмической отрасли предполагается построить новый фундамент промышленного потенциала страны по таким приоритетным направлениям, как авиационные и космические системы, перспективные вооружения, военная и специальная техника. Почетное место занимает также и энергетика и энергосбережение, в дополнительных комментариях не нуждающиеся. Однако социокультурные условия для реализации этих приоритетных проектов проанализированы куда менее детально. Имея дело с «наследием» советской империи, необходимо тщательно проанализировать и отрефлексировать причины деградации этой системы, причины ее проигрыша на мировой арене и долгосрочные последствия этого. «История проигрыша СССР еще никем не осмыслена», утверждает П. Г. Щедровицкий [10].
Сегодня в ряде исследований уже озвучены некоторые значимые характеристики, параллели между современной наукой и инновациями в России и их советским прошлым. Например, «Балзер (1989) отмечал, что централизация и фрагментированность российской научной системы берет свое начало еще в девятнадцатом веке. Американский историк науки Лорен Грэхем (1998) писал о катастрофических последствиях «лысенковщины», которые наложили неизгладимый отпечаток на развитие отечественной генетики, не преодоленный до сих пор. А в 2008 году российский науковед, доктор экономических наук Ирина Дежина вместе с тем же Грэхемом проанализировала этапы становления уже современной российской научной системы в переходный период. В своей работе авторы попытались проследить динамику реформ 1990–2000-х годов (см.: Loren Graham, Irina Dezhina, Science in the New Russia. Crisis, Aid, Reform, Indiana University Press)» [3].
Е. А. Клочихин (Институт инновационных исследований Университета Манчестера, Великобритания) обсуждает, почему России важно понимать исторические корни современных системных противоречий, указывая, что многие тренды развития современной инновационной системы берут свое начало в советском или даже более раннем периоде истории нашей страны. Клочихин обсуждает такое «советское наследство», как преимущественно образовательную роль советских университетов, почти полное отсутствие необходимости патентной активности отечественных ученых в советской системе, феномен коррупции и кумовства в науке и инновациях, когда высокий академический и промышленный статус открывают доступ к высшему руководству страны и предоставляют огромные возможности для лоббизма [3].
Н. М. Лебедева и Е. Г. Ясин в статье «Культура и инновации: к постановке проблемы» связывают культурные ценности и отношение к инновациям, ссылаясь на мировой опыт и ряд западных исследований в области кросскультурной психологии и смежных дисциплин. Эти исследования в целом указывают на то, что «базовые ценности культуры влияют не только на экономическое развитие, состояние здоровья популяции, продолжительность жизни, ощущение благополучия и счастья, но и на изобретательность и инновационные диспозиции личности» [4. С. 18]. Авторами описываются такие культурные ценности и особенности, как степень иерархичности (горизонтальности-вертикальности) общественного устройства, индивидуализм (приоритет индивидуальных целей над групповыми), особенности коммуникаций, уровень доверия (социальный капитал), трудолюбие и настойчивость, избегание неопределенности в обществе, дистанция власти, уровень коллективизма, развитость внутреннего локуса контроля (опора на собственное мнение, стремление брать на себя ответственность) [4. С. 18–20].
Еще одним значимым аспектом, характеризующим современную ситуацию в инноватике в России, является доминирование технико-технологических инноваций и упущение социогуманитарной стороны вопроса. Эту мысль отчетливо выразил в своем интервью Е. Малянов, ректор Пермского государственного института искусства и культуры: «В отличие от инноваций в техносфере, инновации в культурной сфере России не имеют богатого опыта теоретического осмысления, прикладных исследований и разработок, внятной государственной политики, нормативно-правовой базы, не говоря уже о приоритетном бюджетном (или ином) финансировании.(…) Закон о создании так называемых «хозяйственных обществ» для практического применения результатов интеллектуальной деятельности (…) в сегодняшнем своем виде способствует внедрению технических инноваций, предполагает активизацию структур технических вузов, в то время как гуманитарные вузы не имеют возможности реализовывать инновационные проекты в социально-культурной сфере, рассчитывая на помощь государства. Но (…) модернизацию в масштабах страны успешно осуществить не удастся, если социотехнический и социально-культурный подходы к реформированию общества не будут сбалансированы. (...) В результате мы имеем достаточно слабое продвижение на пути создания инновационной экономики и возрастающее количество проблем социально-культурного характера» [5].
В научной литературе последних 15 лет в гуманитарной сфере инновации по большей части обсуждаются педагогическим сообществом в терминах «педагогической инноватики». Эти исследования достаточно локальны, «цеховы» и не имеют масштабного влияния на всю социокультурную ситуацию в целом, хотя образование и является одним из ключевых элементов инновационной цепочки.
Если далее переходить к инноватике как новой научной области, области теоретического осмысления, активно развивающейся на протяжении последних 50 лет преимущественно на Западе (Европа, США) силами междисциплинарных команд и исследовательских коллективов, то тут мы тоже обнаружим очень специфическое место российских разработок.
Цели, структуру и предметное поле инноватики исследовали Ян Фагерберг (Jan Fagerberg) и Барт Фершпаген (Bart Verspagen) в работе «Innovation studies—The emerging structure of a new scientific field» [6]. Авторы провели опросы более 1000 специалистов со всего мира, а также проанализировали существующие значимые научные журналы и конференции по теме инноваций. Их выводы показывают, что «во всем мире исследование инноваций постепенно превращается в отдельную и полноправную академическую дисциплину. Ее своеобразие определяется уникальным положением инноваций на стыке науки, бизнеса и государственной политики» [7]. Инноватика не является строгой академической дисциплиной, поэтому в настоящее время стоит вопрос о признании инноватики (innovation studies) остальным научным миром. Однако, как показали авторы, такие значимые для новой науки составляющие, как средства коммуникации (журналы и конференции), общие стандарты качества и система материального и репутационного поощрения хороших результатов, в области изучения инноваций уже имеются. Количество статей по теме инноваций растет экспоненциально, центр научной активности в настоящее время находится в Европе, где сейчас и располагается большинство центров изучения инноваций.
Важно отметить, что российские авторы не имеют публикаций в ведущих инновационных журналах, таких, как Research Policy. «Одно это уже позволяет сделать вывод, что отечественная наука об инновациях развивалась отличными от мировых путями. В постсоветские годы стимулов и возможностей включиться в мировое сообщество не было. (…) Нынешняя научно-аналитическая среда продолжает оставаться глубоко специфичной и локальной. Именно в таком развороте она заслуживает отдельного рассмотрения» [7], пишет научный обозреватель Высшей школы экономики И. Стерлигов.
Последним «штрихом к портрету» инноватики в России можно отметить ее явную идеологизированность. Инноватика сегодня во многом является ключевым элементом политико-экономического дискурса. Интерпретируемая в свете политических интересов, инновационная тематика приобретает типологические характеристики идеологии, понимаемой в противопоставлении науке и культуре как нечто сконструированное и искусственное, поддерживающее интересы доминирующих групп и служащее инструментом мобилизации [8]. Вследствие этого весь инновационный дискурс детерминируется жанровыми чертами идеологии, которые автоматически переносятся на разные содержательные области, актуализирующиеся в теме инноваций. Носителями этой идеологии являются по большей части представители власти, административно-чиновничьи слои, осуществляющие централизованное управление и администрирование инновационных процессов, задающие тематические и концептуальные рамки, контролирующие результаты инновационных проектов и программ [9]. Государство, как основной инициатор инновационной деятельности, сегодня становится и главным ее субъектом, что является очень большой проблемой, как отмечает ряд экспертов.
Таким образом, подводя итоги, можно сделать выводы, что, во-первых, при формировании инновационной стратегии и реализации инновационной политики сегодня не достаточно учитываются исторические, социокультурные и институциональные особенности России. Во-вторых, это усугубляется приоритетом поддержки технико-технологических инноваций и малой поддержкой социальных и культурных инноваций. В-третьих, спецификой инноватики в России является ее идеологизированность, со всеми вытекающими ограничениями. Как результат наблюдается неэффективность реализуемой инновационной стратегии, стагнация развития инновационной сферы, глубокая локальность и неконкурентность на международном уровне отечественных теоретических разработок в области инноватики.
Литература:
1. Санто Б. Инновация как средство экономического развития. М., Прогресс, 1990г. 296 с.
2. Найдён М. Инновации по-русски: 10 % и «красный флажок». Наука и технологии России — STRF.ru, 25.06.09. URL.: strf.ru/innovation.aspx?CatalogId=223&d_no=21180
3. Клочихин Е. Инновации с имперским размахом. Независимая газета, 14.11.2012. URL.: ng.ru/science/2012–11–14/11_innovation.html
4. Лебедева Н. М., Ясин Е. Г. Культура и инновации: к постановке проблемы. Форсайт № 2 (10) 2009, с.16–26.
5. Тохтуева Ю. Рыночный спрос не выдвигает гуманитарные инновации в число приоритетов // Венчурный инвестор, 2011. URL: v-investor.ru/index.php?option= com_content&view=article&id =55:2012–03–19–05–29–04&catid=9:2011–11–14–03–42–07&Itemid=23
6. Fagerberg J., Verspagen B. Innovation studies — The emerging structure of a new scientific field // Research Policy, Volume 38, Issue 2, 2009, р. 218–233.
7. Стерлигов И. Исследование инноваций: история нового направления. Открытая экономика, 10.06.2009. URL.: opec.ru/630964.html
8. Манхейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. — 700 с.
9. Другова Е. А., Шевченко Л. В. Социогуманитарная повестка инновационного развития (по материалам XIV Томского инновационного форума INNOVUS — 2011). Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. — № 1 (17) 2012. — С.186–200.
