В статье автор рассматривает функцию, выполняемую прокурором в уголовном процессе в рамках судебного производства. Приводит и анализирует различные точки зрения ученых-процессуалистов по вопросу соотношения понятий «уголовное преследование» и «поддержание государственного обвинения». Раскрывает сущность поддержания государственного обвинения как особой процессуальной деятельности, осуществляемой прокурором в уголовном судопроизводстве. Предлагает собственное определение понятия «поддержание государственного обвинения».
Ключевые слова: уголовный процесс, уголовно-процессуальное право, процессуальная деятельность, судебное производство, уголовное преследование, государственное обвинение, поддержание государственного обвинения, прокурор, функции прокуратуры.
Прокуратура согласно части 1 статьи 129 Конституции Российской Федерации (далее — Конституция РФ) представляет собой единую федеральную централизованную систему органов, осуществляющих надзор за соблюдением Конституции РФ и исполнением законов, надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина, уголовное преследование в соответствии со своими полномочиями, а также выполняющих иные функции. Той же нормой также установлено, что полномочия и функции прокуратуры Российской Федерации, ее организация и порядок деятельности определяются федеральным законом.
В качестве такого федерального закона выступает Федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202–1 «О прокуратуре Российской Федерации» (далее — Закон о прокуратуре).
В части 1 статьи 1 указанного нормативного правового акта приводится определение прокуратуры, полностью корреспондирующее приведенному выше. В части 2 рассматриваемой статьи Закона о прокуратуре определен закрытый, то есть не подлежащий расширительному толкованию, перечень функций (они же — направления деятельности) отечественной прокуратуры, которые она выполняет для решения задач и достижения целей, поставленных перед ней федеральным законодателем. Данный перечень включает в себя как надзорные, так и иные, ненадзорные, направления деятельности. К последним, в том числе, относится и уголовное преследование, осуществляемое прокуратурой в соответствии с полномочиями, установленными уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации (абзацы 1, 7 части 2 статьи 1 Закона о прокуратуре). Также нашего внимания заслуживает и часть 3 статьи 1 Закона о прокуратуре, в которой установлено следующее: «Прокуроры в соответствии с процессуальным законодательством Российской Федерации участвуют в рассмотрении дел судами, арбитражными судами (далее — суды), опротестовывают противоречащие закону решения, приговоры, определения и постановления судов». Данные бланкетные правовые нормы отсылают нас, в том числе, к другому федеральному закону — Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (далее — УПК РФ).
Вопросы участия прокурора в рассмотрении дел судами регламентируются в отдельном разделе IV Закона о прокуратуре. В частности, в частях 1, 2 и 4 статьи 35, содержащейся в данном разделе, указано, что прокурор участвует в рассмотрении дел судами в случаях, предусмотренных процессуальным законодательством Российской Федерации и другими федеральными законами. Осуществляя уголовное преследование в суде, прокурор выступает в качестве государственного обвинителя. Полномочия прокурора, участвующего в судебном рассмотрении дел, определяются процессуальным законодательством Российской Федерации. И опять бланкетные правовые нормы ведут нас к другим нормативным правовым актам, в числе которых — УПК РФ.
Стоит отдельно отметить, что участие в рассмотрении дел (в частности уголовных) судами нельзя назвать самостоятельным направлением деятельности российской прокуратуры (как полагают некоторые исследователи [2, с. 35-36, 38]); к тому же оно специально не выделено среди других функций в части 2 статьи 1 Закона о прокуратуре. Само это действие — участие государственного обвинителя в судебном заседании при рассмотрении судом уголовного дела — не может являться самоцелью (участие ради участия?), а выступает лишь средством для реализации прокуратурой возложенной на нее федеральным законодателем функции уголовного преследования. Схожую позицию в своих работах отразили также такие авторы, как А. Е. Зорина и А. В. Кудрявцева [5, с. 432], Т. С. Огай [9, с. 506].
А теперь перейдем непосредственно к рассмотрению процессуальной функции в судебных стадиях уголовного судопроизводства должностного лица органа прокуратуры (выражаясь более обще — прокурорского работника), наделенного соответствующими полномочиями и кратко обозначаемого в тексте УПК РФ как «прокурор» (такое упрощение законодателя оправдано предварительным раскрытием им содержания указанного понятия в пункте 31 статьи 5 УПК РФ). Хочу отметить, что в тексте настоящей работы аналогично уголовно-процессуальному закону прокурорский работник (будь то непосредственно сам прокурор как руководитель соответствующего органа прокуратуры различного уровня или его подчиненные — заместители, старшие помощники, помощники и т. д., осуществляющие полномочия прокурора) как участник уголовного процесса для простоты изложения будет обозначаться как «прокурор» (или «государственный обвинитель» (в зависимости от контекста)).
Статья 37 УПК РФ определяет функции и полномочия прокурора в уголовном судопроизводстве. В частности, в части 1 рассматриваемой статьи указано следующее: «Прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах компетенции, предусмотренной настоящим Кодексом, осуществлять от имени государства уголовное преследование в ходе уголовного судопроизводства, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия». Нам в рамках настоящей работы, конечно, наиболее интересна именно ненадзорная функция — функция уголовного преследования, поставленная законодателем при раскрытии содержания рассматриваемого понятия на первое место. Далее в части 3 той же статьи закреплено, что «в ходе судебного производства по уголовному делу прокурор поддерживает государственное обвинение, обеспечивая его законность и обоснованность». То есть на судебных стадиях (в отличие от досудебных, где прокурор выполняет надзорную функцию в отношении деятельности органов предварительного расследования) уголовного процесса прокурор как государственный обвинитель поддерживает государственное обвинение в рамках осуществления им функции уголовного преследования.
Прокурор обозначен как субъект уголовного преследования и в части 1 статьи 21 УПК РФ, которая носит название «Обязанность осуществления уголовного преследования»: законодатель указывает, что «уголовное преследование от имени государства по уголовным делам публичного и частно-публичного обвинения осуществляют прокурор, а также следователь и дознаватель».
Как мы видим из приведенных выше положений закона, прокурор наряду с некоторыми другими участниками уголовного судопроизводства отнесен к стороне обвинения. То же самое мы наблюдаем, анализируя структуру УПК РФ: статья 37 «Прокурор» включена в главу 6 «Участники уголовного судопроизводства со стороны обвинения». Само по себе обвинение как утверждение о совершении конкретного преступного деяния конкретным лицом — обвиняемым, выдвигаемое (предъявляемое) в порядке, предусмотренном УПК РФ, можно рассматривать как категорию материальную (материально-правовую), а его поддержание прокурором (государственным обвинителем) при рассмотрении уголовного дела в суде — как категорию процессуальную (процессуально-правовую). В рамках особой процессуальной деятельности — уголовного преследования (вообще уголовное преследование можно грубо назвать «процессом обвинения»), обвинение сначала формулируется и предъявляется лицу следователем при производстве им предварительного расследования, затем поддерживается в суде уполномоченным на то должностным лицом органа прокуратуры. В этой последовательной смене этапов уголовного преследования лица мы можем наблюдать некоторую преемственность в деятельности различных участников со стороны обвинения, ведь выполняемые ими функции служат общей цели уголовного преследования — изобличению преступника (данную особенность также отмечают в своих исследованиях и другие авторы [1, с. 107]). Очевидно, что субъектом уголовного преследования выступает не только государственный обвинитель (законодатель так и указывает: данная процессуальная деятельность осуществляется «стороной обвинения», а не только прокурором): таким же полноправным субъектом является и орган, производящий предварительное расследование. Соответственно, уголовное преследование охватывает как досудебное, так и судебное производство в уголовном процессе.
Интересно заметить, как в ходе уголовного судопроизводства трансформируется процессуальная функция прокурора, а именно надзорная — ненадзорная. Сначала прокурор осуществляет надзор за деятельностью органов дознания и предварительного следствия, обеспечивая ее законность: законность принимаемых этими органами решений, соблюдение ими прав и свобод других участников уголовного судопроизводства, а затем, продолжая уголовное преследование того или иного лица, поддерживает обвинение, ранее сформулированное и выдвинутое в отношении него [лица] поднадзорными ему [прокурору] органами (органами предварительного расследования), в суде (подобное замечание в своей работе приводят также М. И. Ажиева и И. Д. Мальцагов [1, с. 107]).
В юридической литературе существует мнение [10, с. 515, 517; 14, с. 71–72], что надзорная функция прокурора в судебной стадии уголовного процесса не прекращается: прокурор по-прежнему «контролирует» законность работы органов дознания и предварительного следствия, например, заявляя ходатайства о признании тех или иных доказательств недопустимыми или оппонируя стороне защиты при подаче уже ей соответствующих заявлений, отказываясь от обвинения полностью или в части и др. Но федеральный законодатель, что в Законе о прокуратуре (часть 2 статьи 35), что в УПК РФ (часть 3 статьи 37), четко обозначает, что прокурор, участвуя в рассмотрении судом уголовного дела, осуществляет уголовное преследование (а именно поддерживает государственное обвинение), а не выполняет надзорную функцию. Приведенные в пример действия, называемые некоторыми учеными-процессуалистами «контрольными», прокурор выполняет для достижения не упомянутых выше целей своей надзорной деятельности, а целей уголовного преследования, обеспечивая при этом законность и обоснованность обвинения в отношении конкретного лица.
По вопросу соотношения понятий «уголовное преследование» и «поддержание государственного обвинения» и в целом относительно определения сущности последнего как процессуальной деятельности, осуществляемой прокурором в уголовном судопроизводстве, в науке уголовного процесса единства мнений не наблюдается.
Можно выделить следующие точки зрения, которых придерживаются ученые-процессуалисты, рассуждая на обозначенную тему:
1) поддержание государственного обвинения — это самостоятельная функция отечественной прокуратуры [1, с. 107-108; 3, с. 37; 4, с. 158; 14, с. 67-68; 15, с. 167];
2) поддержание государственного обвинения уже уголовного преследования и включено в его содержание [7, с. 37, 39, 44; 9, с. 507-508; 10, с. 514, 517; 13, с. 59];
3) поддержание государственного обвинения является отдельной, но в то же время производной от уголовного преследования функцией российской прокуратуры [2, с. 36-37];
4) поддержание государственного обвинения осуществляется в рамках реализации прокурором функции участия в рассмотрении дел судами [2, с. 35-36, 38].
Не могу сказать, что я категорически согласна с какой-либо из приведенных выше позиций, по следующим причинам.
Поддержание государственного обвинения вряд ли можно выделить в качестве самостоятельной, отдельной функции отечественной системы органов прокуратуры (она также не обозначена в качестве таковой в части 2 статьи 1 Закона о прокуратуре). Тезис о ее обособленности и автономности среди прочих функций, реализуемых российской прокуратурой, не звучит оправданно также в силу того, что данная процессуальная деятельность [поддержание государственного обвинения в суде] не может осуществляться прокурором самостоятельно, то есть вне уголовного преследования.
Очевидно, что поддержание прокурором обвинения в рамках судебного производства является логическим продолжением всей предшествующей обвинительной деятельности, осуществляемой субъектами уголовного преследования, ведь для достижения целей уголовного судопроизводства недостаточно просто установить лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние, и предъявить ему обвинение в рамках производства предварительного расследования: стороне обвинения (а конкретно — государственному обвинителю) необходимо также в состязательном судебном процессе обосновать и доказать его [лица] виновность и тем самым добиться вынесения законного и обоснованного судебного решения и назначения подсудимому справедливого наказания.
В силу сказанного становится достаточно ясным, что поддержание государственного обвинения невозможно без уголовного преследования (хотя последнее без первого вполне может иметь место (к примеру, когда уголовное дело просто не доходит до суда и уголовное преследование прекращается по тем или иным причинам на досудебных стадиях уголовного процесса)). А значит, уголовное преследование как процессуальная деятельность шире деятельности по поддержанию государственного обвинения и включает ее в свое содержание — поддержание государственного обвинения выступает одним из этапов уголовного преследования (два данных вида процессуальной деятельности соотносятся между собой как «целое — часть»). Соответственно, корректнее было бы говорить не о самостоятельном, а о производном по отношению к уголовному преследованию характере деятельности по поддержанию государственного обвинения.
В качестве подтверждения сказанного можно отметить, что федеральный законодатель в статье 20 УПК РФ «Виды уголовного преследования», а именно в части 1 данной статьи, закрепляет следующее: «В зависимости от характера и тяжести совершенного преступления уголовное преследование, включая обвинение в суде, осуществляется в публичном, частно-публичном и частном порядке», буквально указывая на то, что уголовное преследование как процессуальная деятельность шире деятельности по поддержанию государственного обвинения в рамках судебных стадий уголовного процесса и включает в себя последнюю.
Стоит заметить, что если рассматривать уголовное преследование более широко, то есть не в качестве одной из функций прокуратуры, а как особую процессуальную деятельность, осуществляемую различными участниками стороны обвинения в уголовном процессе, то поддержание государственного обвинения можно считать его специфической формой, реализуемой только в деятельности прокурора (государственного обвинителя).
Повторно критиковать позицию относительно самостоятельности функции по участию прокурора в рассмотрении дел (что нам особенно интересно — уголовных) судами и осуществления именно в ходе ее реализации деятельности по поддержанию государственного обвинения я не вижу смысла, поскольку это уже было сделано выше.
Интересным представляется определение понятия «государственное обвинение», данное М. И. Ажиевой и И. Д. Мальцаговым в своей работе, а именно: «Государственное обвинение — это осуществляемая прокурором от имени государства, предусмотренная уголовно-процессуальным законом деятельность по доказыванию в суде первой инстанции обоснованности вывода органа следствия и дознания о совершении подсудимым инкриминируемого ему преступного деяния» [1, с. 107]. Однако оно является несколько неточным и неполным. Во-первых, по моему мнению, поддержание государственного обвинения не ограничивается только деятельностью прокурора, осуществляемой им в суде первой инстанции: при обжаловании той или иной стороной уголовного процесса судебных решений в суды вышестоящих инстанций государственный обвинитель продолжает поддерживать обвинение как утверждение о виновности конкретного лица в совершении конкретного преступления (то есть, проще говоря, обвинительный тезис), либо добиваясь законного осуждения (в случае несогласия обвинения с оправдательным приговором), либо отстаивая законность, обоснованность и справедливость привлечения лица к уголовной ответственности и назначения ему уголовного наказания (в случае обжалования обвинительного приговора защитой). Для полноты изложения стоит справедливо заметить, что высказанное утверждение не бесспорно в науке уголовно-процессуального права и нередко встречается полярное мнение относительно пределов деятельности по поддержанию государственного обвинения [2, с. 41; 6, с. 12]. Во-вторых, прокурор, поддерживая государственное обвинение в суде, обосновывает справедливость утверждения о виновности подсудимого в совершении конкретного преступного деяния, а не только о его причастности к нему.
В свете обозначенных замечаний хочу предложить собственное определение понятия «поддержание государственного обвинения»: поддержание государственного обвинения как один из этапов уголовного преследования представляет собой особую процессуальную деятельность, предусмотренную уголовно-процессуальным законодательством, осуществляемую от имени государства исключительно прокурором (государственным обвинителем) в рамках судебного производства в уголовном процессе в продолжение предшествующей досудебной обвинительной деятельности, реализуемой другими субъектами уголовного преследования, и выражающуюся в поддержании им [государственным обвинителем] в состязательном судебном процессе тезиса о виновности лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законом (подсудимого), в целях обеспечения законности и обоснованности обвинения, выдвинутого в установленном законом порядке в отношении этого лица.
Дополнительно можно отметить, что в юридической литературе существуют дискуссии о том, в какой именно момент прокурор как участник уголовного процесса начинает выполнять функцию уголовного преследования в целом и, говоря грубо, «подфункцию» поддержания государственного обвинения в частности. Многие авторы в своих работах [6, с. 8, 12; 7, с. 42; 11, с. 45; 16, с. 41] указывают на то, что поддержание государственного обвинения начинается с момента подготовки прокурора к судебному заседанию. Также в различных исследованиях можно встретить идеи о том, что поддержание государственного обвинения начинается еще на стадии предварительного расследования: с момента утверждения прокурором обвинительного заключения (акта, постановления) [8, с. 95] или с момента привлечения лица в качестве обвиняемого [12, с. 12].
Лично мне наиболее обоснованной и полной представляется позиция О. В. Воронина, согласно которой «…начальным моментом прокурорской обвинительной деятельности следует считать утверждение обвинительного заключения (акта). После утверждения обвинительного заключения (акта) прокурорское уголовное преследование осуществляется в форме обвинительной деятельности. При этом в стадии подготовки к судебному разбирательству прокурор осуществляет функцию уголовного преследования в форме обвинения, а в суде первой инстанции и вышестоящих судах — в форме поддержания обвинения. Таким образом, утверждение прокурором предварительных результатов расследования, с одной стороны, служит формой реализации функции уголовного преследования, с другой — начальным моментом осуществления обвинительной функции… Осуществление прокурором полномочий, предоставленных ему для решения вопроса по поступившему от следователя (дознавателя) уголовного дела (ст. 221, 226 УПК РФ), можно условно отнести к полномочиям, реализуемым в рамках уголовного преследования. В свою очередь, процессуальные возможности, реализация которых возможна после утверждения заключения (акта), — к полномочиям, направленным на осуществление обвинительной деятельности. В этой связи представляется обоснованной позиция о том, что утверждение прокурором обвинительного заключения (акта) являет собой завершающий этап досудебного уголовного преследования и начальный этап возбуждения государственного обвинения» [2, с. 40–41].
Таким образом, согласно Закону о прокуратуре и УПК РФ в рамках судебных стадий уголовного судопроизводства прокурор осуществляет уголовное преследование в качестве государственного обвинителя. Соответственно, функция уголовного преследования реализуется прокуратурой, в том числе, посредством участия ее уполномоченных на то должностных лиц в судебных заседаниях судов общей юрисдикции при поддержании ими государственного обвинения. Уголовное преследование охватывает участие государственного обвинителя в рассмотрении уголовного дела судом, но не исчерпывается им. Поддержание государственного обвинения в судебном производстве (в суде первой и вышестоящих инстанций) выступает в качестве одного из этапов уголовного преследования, осуществляемого в уголовном процессе стороной обвинения в отношении лица, совершившего деяние, запрещенное уголовным законом, а значит, входит в его [уголовное преследование] содержание, не являясь при этом самостоятельной, отдельной функцией отечественной прокуратуры.
Литература:
- Ажиева, М. И., Мальцагов, И. Д. Сущность и понятие государственного обвинения / М. И. Ажиева, И. Д. Мальцагов // Закон и право. — 2022. — № 5. — С. 105–109.
- Воронин, О. В. К вопросу о признании поддержания государственного обвинения в качестве отдельной функции современной российской прокуратуры / О. В. Воронин // Вестник Томского государственного университета. Право. — 2013. — № 2 (8). — С. 35–42.
- Воронин, С. Э. Прокурор как участник уголовного судопроизводства: монография / С. Э. Воронин, Н. А. Кириенко. — Биробиджан: Биробиджанский филиал Амурского государственного университета. — 2012. — 196 с.
- Гиниатуллина, И. А., Биккузина, Л. Г., Салимгареева, А. И. К вопросу об участии прокурора в уголовном судопроизводстве / И. А. Гиниатуллина, Л. Г. Биккузина, А. И. Салимгареева // Международный журнал гуманитарных и естественных наук. — 2023. — № 4–1 (79). — С. 156–159.
- Зорина, А. Е., Кудрявцева, А. В. Проблемные вопросы подготовки прокурора к поддержанию государственного обвинения в суде первой инстанции / А. Е. Зорина, А. В. Кудрявцева // Международный научный журнал «ВЕСТНИК НАУКИ». — 2023. — № 12 (69). — Том 2. — С. 431–436.
- Исаенко, В. Н. О структуре методики поддержания государственного обвинения / В. Н. Исаенко // КриминалистЪ. — 2020. — № 4 (33). — С. 8–16.
- Коршунова, О. Н. Особенности методики поддержания государственного обвинения в суде присяжных / О. Н. Коршунова // КриминалистЪ. — 2018. — № 4 (25). — С. 37–47.
- Миретина, М. А. Проблема правового статуса прокурора в уголовном процессе / М. А. Миретина // Международный научный журнал «ВЕСТНИК НАУКИ». — 2023. — № 7 (64). — Том 2. — С. 93–99.
- Огай, Т. С. Правовые аспекты участия прокурора в судопроизводстве / Т. С. Огай // Международный научный журнал «ВЕСТНИК НАУКИ». — 2023. — № 12 (69). — Том 4. — С. 504–511.
- Огай, Т. С. Роль прокурора в судебных стадиях уголовного процесса / Т. С. Огай // Международный научный журнал «ВЕСТНИК НАУКИ». — 2023. — № 12 (69). — Том 4. — С. 512–519.
- Перевощикова, М. А. Подготовка и участие прокуроров в поддержании государственного обвинения в судебных стадиях уголовного судопроизводства / М. А. Перевощикова // Вестник магистратуры. — 2021. — № 10–2 (121). — С. 44–46.
- Ривлин, А. Л. Общественное обвинение в суде / А. Л. Ривлин // Советское государство и право. — 1960. — № 9. — С. 12–16.
- Савицкий, В. М. Государственное обвинение в суде / В. М. Савицкий. — Москва: Наука. — 1971. — 342 с.
- Семененко, М. Э. Деятельность прокурора в судебном производстве / М. Э. Семененко // Право и управление. — 2022. — № 3. — С. 67–76.
- Харзинова, В. М. Прокурор в уголовном процессе / В. М. Харзинова // Теория и практика общественного развития. — 2019. — № 10.
- Шпилев, В. Н. Содержание и формы уголовного судопроизводства / В. Н. Шпилев. — Минск: Издательство БГУ им. Ленина. — 1974. — 143 с.
