Развитие уголовной ответственности и регулирование наказания за экстремистские преступления в России



В данной статье исследуются проблемы, связанные с юридической оценкой и регулированием уголовной ответственности за экстремистские преступления в России до 1715 года. Автор проводит сопоставительный анализ, сравнивая юридическое содержание экстремизма в настоящее время и в упомянутый исторический период на основе соответствующих памятников русского уголовного права. Выявляются сходства и различия в подходах к пониманию и наказанию экстремистских преступлений, что позволяет более глубоко понять эволюцию уголовной ответственности в данной области. Кроме того, поднимаются вопросы эффективности и актуальности действующих нормативных актов в контексте современной экстремистской деятельности.

Ключевые слова: экстремизм, противодействие экстремистской деятельности, уголовная ответственность за преступления экстремисткой направленности, история уголовного права России

В связи с отсутствием законодательного определения экстремизма в проанализированных правовых памятниках российского законодательства, мы считаем целесообразным рассматривать его как общественно опасные деяния, посягающие на безопасность государства и содержащие признаки политической, расовой, религиозной ненависти или вражды. Однако для более глубокого и полного изучения этой проблемы, мы предлагаем анализировать все правовые источники с позиций современного российского уголовного права.

По нашему мнению, появление экстремизма в России и во всем мире следует связывать с основными событиями, такими как зарождение государственности и разделение общества на классы. Эти процессы привели к легализации власти меньшинства над большинством, что предоставило материальные выгоды и возможности достижения целей с использованием любых доступных средств на определенном историческом этапе.

Именно это обстоятельство послужило причиной возникновения несогласия с политикой, проводимой правящими силами, стоящими у руля государства. Желание захватить власть оправдывало свержение существующего строя, осуществление террористических акций и так далее. Использование самых радикальных методов противостояния укрепляло позиции экстремистов, одновременно подрывая авторитет правительства и безопасность государства. К примеру, А. А. Королев в своей монографии пишет: «Наверное, террор в личном и общественном сознании людей существует испокон веков, ещё со времён формирования архетипа «мы-они», «свой-чужой» []. Аналогичного мнения придерживаются Н. Н. Афанасьев и В. С. Шукшин, которые полагают, что террор «относится к разряду столь же древних явлений, как и само насилие» [, с. 109].

Все вышеперечисленные обстоятельства позволяют заключить, что экстремизм всегда имеет политический оттенок и особенно проявляется в периоды политических и социально-экономических противоречий, когда обостряются проблемы и напряженность в обществе.

Например, П. А. Кропоткин, выдающийся русский политический мыслитель, связывал терроризм в России с политической борьбой, которая разгорелась в определенный исторический период. Он утверждал, что терроризм является самой радикальной формой экстремизма и что, несмотря на его временное угасание, он может снова возродиться. Кропоткин глубоко анализировал причины, приводящие к экстремистским действиям, и указывал на внутренние политические конфликты, которые порождали такие явления [6, c. 266].

Исторический контекст также подтверждает результаты исследования Кропоткина. В древнерусском государстве начало экстремизма совпало с борьбой князей за власть после смерти князя Владимира Святославовича. Эта борьба привела к народным восстаниям и развращению центрального княжества, что в свою очередь усилило политическую мощь отдельных феодалов. Например, в 1113 году князь Владимир Мономах объединил основную часть русских княжеств, чтобы предотвратить массовые волнения. Однако непрекращающиеся распри феодалов привели к ухудшению внешнеполитического положения страны и окончательному распаду древнерусского государства [4, c. 77].

Изначально экстремизм имел преимущественно политическую природу и служил основным инструментом в решении политических конфликтов и борьбе за власть. Часто он проявлялся в убийствах политических лидеров государства. Например, Святополк, двоюродный брат князей Бориса и Глеба, убив их, устранил конкурентов и занял великокняжескую власть. На том историческом этапе интересы государства ставились на первое место, и защита закона также включала интересы государства. Таким образом, совершение действий, которые наносили ущерб государству и его органам, подвергалось наказанию. К таким действиям относились измена, восстание против князя, переход на сторону врага. Законодательства того времени предусматривало строгое наказание за эти преступления. Например, Псковская ссудная грамота устанавливала смертную казнь за государственную измену [7, c. 6–8].

Обращаясь к истокам экстремизма, можно отметить, что точки зрения на момент его возникновения также значительно расходятся во времени, но практически везде экстремизм трактуется гораздо шире, чем террор и терроризм. Т. А. Корнилов, к примеру, утверждает: «Экстремизм как социальное явление был известен истории еще в первобытно-общинном строе, на заре зарождения человеческого социума» [4, с. 23]. При этом он ссылается на труды В. Н. Томалинцева [17, с. 16].

Из приведенных рассуждений можно сделать вывод о том, что еще в далеком прошлом экстремизм в Русском государстве принимал серьезные формы и имел негативное воздействие на его стабильность. Однако, в то время не существовало правовых норм, которые бы могли эффективно регулировать и предотвращать подобные явления. В связи с этим, единственным способом противодействия было усиление ответственности и ужесточение мер наказания.

Первым законодательным документом, который закрепил основные принципы управления и судопроизводства в Русском государстве, был Судебник 1497 года. Этот правовой акт был направлен на укрепление государственности и являлся инструментом в борьбе с антигосударственными проявлениями, которые угрожали формированию нового политического образования. Судебник также предусматривал жесткую репрессию за нарушение феодального порядка, защищая интересы феодалов. Лица, которые боролись против феодальной системы и подвергали ее критике, трактовались как «крамольники» и их ожидала казнь [10, c. 342].

Строгая ответственность за экстремистские преступления также была закреплена в Уложении 1497 года. Согласно статье 9 Уложения 1497 года «крамольнику, ведомому лихому человеку... живота не дати, казнити его смертной казнью» [10, c. 347]. Термин «крамольник» охватывал понятие измены родине и включал в себя не только действия, но и намерение, направленное против монарха или его власти. «Ведомые лихие» — это заведомые преступники или противники господствующего класса. Они включали всех, кто выступал против текущего политического строя [17, c. 255].

Важно отметить, что презумпция вины не стала основанием для освобождения от пытки, и отказ от признания виновности после пытки приводил к смертной казни. Это свидетельствует о жестокости и безжалостности правовой системы того времени.

Впервые в истории развития Русского государства была принята мера по охране правовых памятников, которую осуществляла непосредственно государственная безопасность. Она свидетельствовала о значимости сохранения законодательной охраны государственного строя [1, c. 149–151]. Причиной такой жестокой борьбы за политическую стабильность было активное развитие классового противостояния, которое затрагивало не только сельскую местность, но и города.

С. А. Воронцов предполагает, что экстремизм появляется в той точке времени, когда распад общества на классы позволил «возвысить» одни категории людей над другими, т. е. в момент появления общественного неравенства [6, с. 66]. Более точно обоснованной следует признать точку зрения Ю. М. Антоняна [11, с. 246].

Исследователем В. Г. Кокоревым на основании анализа нормативных актов в сфере противодействия экстремистской деятельности высказывается точка зрения, согласно которой понятия «экстремизм» и «терроризм» соотносятся как целое и часть, так как одной из форм экстремизма является терроризм [8, с. 239].

Следующим правовым источником Российского государства, который установил уголовную ответственность за государственные преступления, стал Судебник царя и великого князя Иоанна Васильевича 1550 года. Его составление было обусловлено внутриполитическим кризисом, вызвавшим многочисленные восстания и погромы. Основываясь на Судебнике 1497 года, законодатели ужесточили ответственность за преступления, содержащие признаки экстремизма. Например, пункт 61 Судебника предусматривал суровое наказание за убийство государственного служащего: «государьскому убойце, коромольнику… живота не дати, казнити смертною казнею» [10, c. 344].

Определить степень значимости охраны интересов государства в анализируемом документе можно, изучая санкции. Пункт 61 Судебника содержит безальтернативную санкцию, что говорит о ее непреложности и жесткости. Отсутствие вариантов наказания для анализируемого преступления указывает на его серьезность [5, c. 113].

В анализируемом документе охране интересов государства придается большое значение, отражающееся в отсутствии разделения норм на главы и разделы. При назначении наказания важным фактором является стабильность государственного строя и безопасность государства. При этом можно также рассматривать защиту жизни человека и, в некоторых случаях, отношения собственности, например, при установлении ответственности за поджог. Таким образом, охрана интересов государства в анализируемом документе имеет высокую значимость и направлена на обеспечение стабильности и безопасности Российского государства.

Преступное деяние имеет объективную сторону, включающую множество разнообразных действий, каждое из которых представляет собой самостоятельный и завершенный состав преступления. По мнению Девятовской С. В., Клочковой А. Л. и Яковлева А. В. «… Чтобы в корне пресечь возможность захвата политической власти, а также возникновения мятежей, Иван Грозный вводит опричнину. Функция опричного войска сводилась к тому, чтобы обеспечить безопасность главы государства, а также подавить оппозицию» [19, c. 122].

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод о том, что данная норма является составом преступления с альтернативными действиями. По законодательной конструкции рассматриваемого состава, он является формально-материальным. Мы считаем, что указывают на преступление экстремистской направленности элементы, такие как: «государьскому убойце...», «коромольнику...».

Субъектом преступления является специальное лицо, то есть лицо, которое причиняет вред непосредственно государственной безопасности и подлежит только смертной казни. Анализируемый нормативно-правовой акт пока не содержит определений, формирующих понятие и устанавливающих признаки экстремизма и наиболее радикального его проявления — терроризма — как преступлений, посягающих на безопасность государства [8, c. 98].

Примерами преступлений экстремистской направленности могут служить следующие исторические факты. Введенная в 1564 году опричнина при Иване IV стала началом периода террора. Основной целью ее введения была ликвидация политического и экономического влияния боярства. Потенциальный претендент на трон, Владимир Старицкий, вместе со своими сторонниками был обвинен в заговоре, подвергнут репрессиям и отравлен.

Поход опричников на Новгород в 1570 году стал самым жестоким проявлением власти Ивана IV. В ходе него были разгромлены 27 монастырей, убиты дворяне, купцы и дьяки. В результате опричнина лишь ослабила государство, чем не постарались воспользоваться его противники.

В ходе военных столкновений между Русским государством и Ливонией можно наблюдать выраженные проявления экстремизма, нацеленные на разрушение стабильности в государстве. Один из ярких примеров связан с поступком Андрея Курбского, который предал планы русского военного командования, что привело к быстрому поражению русской армии. Бежав за границу, Курбский присоединился к польскому королю и великому князю Литовскому Сигизмунду II Августу, активно участвуя осенью 1564 года в войне против России. В документах, обнаруженных в польских архивах, подтверждается государственная измена Курбского, которая началась задолго до его побега, когда он активно сотрудничал с польскими властями и информировал их о важнейших политических и военных событиях, происходивших в России.

Сохранившаяся переписка между Иваном IV и Андреем Курбским зафиксировала радикальные действия обоих. Их предательство и измена родине, которые повлекли за собой большое количество потерь, должны рассматриваться как попытки свергнуть власть и уничтожить Российское государство и неоспоримо признаны экстремистскими. В период правления Федора Иоанновича, который взошел на престол после смерти Ивана IV, полномочия правления лежали в руках регентского совета из-за тяжелого состояния царя. Возникали противоречия между опекунами главы государства на протяжении всего его правления. Богдан Бельский совершил попытку государственного переворота в пользу царевича Дмитрия с целью устранения опричнины и восстановления власти боярской думы. Однако переворот не удался, и Богдан Бельский, выступавший в качестве лидера восстания, был отправлен в ссылку в Нижний Новгород.

Следующая фаза экстремизма в России наступила во время правления Бориса Годунова, который вступил на престол 1 сентября 1598 года. Годунов был известен тем, что готов был проявлять добро, если это не вредило его собственным интересам и способствовало им. Однако, подобно своим предшественникам, он не останавливался перед злом или преступлениями, если они служили его личным выгодам. Особенно это проявлялось в ситуациях, где требовалось спасение его собственной карьеры и позиции.

Один из противников Годунова, Михайло Колычев, сбежавший в Литву, активно призывал к военным действиям против Москвы. Он обещал, что никакого сопротивления не будет и что Литва окажет поддержку этой войне. Однако эти действия Колычева следует рассматривать как преступления, которые направлены на подрыв безопасности русских территорий, и, следовательно, их можно квалифицировать как экстремистские.

Продолжение экстремистских тенденций можно заметить и во время правления Лжедмитрия I (1605–1606 гг.). Исторически доказано, что Лжедмитрий был использован другими силами для свержения царя Бориса. Годунов был убит сторонниками Лжедмитрия, и 20 июня 1605 года Лжедмитрий торжественно вошел в Москву. Однако, в мае 1606 года в Москве под руководством князя Василия Шуйского, представителя интересов боярства, произошел заговор, в результате которого Лжедмитрий был убит, а Шуйский пришел к власти. Именно этой точки зрения придерживается Г. И. Телегин в своих трудах [19, c. 52].

Такие действия могут быть расценены как свержение существующего порядка и, следовательно, можно считать их экстремистскими. К тому же, упомянутые освобождение преступников из тюрем Василием Шуйским перед его вступлением на трон вызвали особое негодование. Действия освобожденных были характеризованы цинизмом и жестокостью, что привело к массовым беспорядкам в Москве в 1606 году. В результате этих беспорядков погибли более четырехсот человек, что повлекло потерю авторитета существующей власти и усиление влияния противников Василия Шуйского.

Противостояние между властью и оппозицией, прибегающей к радикальным (экстремистским) методам, сыграло ключевую роль в наводнении Российского государства политическим кризисом, который к осени 1611 года привел к его развалу. Главные территории, включая Москву, были захвачены поляками, в то время как остальные земли оказались под контролем многочисленных бандитов и самозванцев, удерживающих власть при помощи радикального насилия [16].

Чтобы преодолеть политический кризис и восстановить государственность, неотложно потребовались решительные меры. В первую очередь была проведена успешная операция по освобождению Москвы от польской оккупации, и к концу 1612 года Москва была возвращена под контроль русских сил. Чтобы укрепить авторитет государства, в январе 1613 года было созвано заседание Земского собора, которое приняло важные политические решения, включая объединение русских земель и выбор нового царя. Михаил Романов, шестнадцатилетний на тот момент, был провозглашен главой единой России.

Однако, нищета населения вследствие войны с Польшей, неспособность восстановить утраченное, а также насильственная политика правительства провоцировали рост недовольства среди граждан, что приводило к народным восстаниям, бунтам и крестьянским войнам с радикальными и экстремистскими мотивами.

Еще одним правовым актом, целящим противостоять проявлениям экстремизма, стало Соборное уложение 1649 года. Этот нормативно-правовой акт стал первым в России, включающим специальные разделы, посвященные регулированию конкретных сфер общественных отношений. В его структуре отражалась систематичность и великая значимость регулируемых общественных отношений, причем особое внимание уделено безопасности государства, следующей после церкви [15].

В пункте 2 статьи 1 главы 2 Соборного уложения 1649 года, который рассматривает ответственность за преступления экстремистской направленности, указывается следующее: «тем, кто при державе Царского Величества, хотя московским государством завладеть и Государем быть и для того своего злого умышления начнут рать собирать… следует казнить смертью» [2, c. 6].

Наше предложение состоит в том, чтобы подчеркнуть, что в данном случае необходимо вернуть внимание к сути и цели уголовно-правовой защиты. А именно, объектом такой защиты является не только личность государя, а прежде всего безопасность государственного строя. Этот подход также был применен в обвинениях, выдвинутых в отношении Ивана Хованского в 1682 году, который являлся вдохновителем стрелецкого мятежа. Ему предъявлялись обвинения в «злохитросном умысле против великих государей».

Учитывая, что интересы государственного строя признаются приоритетными, все остальные общественные отношения, перечисленные в анализируемой статье, должны рассматриваться как дополнительные объекты уголовно-правовой защиты. Необходимо отметить, что ответственность возлагалась не только за фактическое совершение преступления, но и за его подготовку, например, за сбор рати.

Таким образом, действия, упомянутые в пункте 2 статьи 2 анализируемой главы, могут рассматриваться как формально-материальный состав преступления, что является отличительной особенностью данной нормы [14, c. 55]. Достойно внимания является также система наказаний за совершение рассматриваемых преступлений. Особенно интересным является введение конфискации имущества в качестве дополнительного вида наказания. Статья 5 Соборного уложения 1649 года уточняет порядок наказания за государственные преступления и определяет, что лицо, обвиняемое в любом из перечисленных в статьях 2–4 действий, подлежит дополнительному наказанию в виде конфискации имущества [18, c. 75]. Виновное лицо теряло все свое имущество, включая поместья, вотчины и скот, которые передавались в пользу государства [9, c. 192].

При применении меры конфискации в качестве дополнительного наказания наиболее часто встречается в случаях совершения особо опасных преступлений, которые представляют угрозу для государственного строя. Еще одной интересной особенностью в наказании за преступления экстремистской направленности была возможность применения санкций к родственникам виновного. В этом случае действовал следующий принцип, закрепленный в статьях 6 и 7 главы II Соборного уложения 1649 года: лица, которые были в курсе о преступлении, подвергались наказанию наравне с преступником, а те, кто не был осведомлен, не несли никакой ответственности [11, c. 33].

В судебной практике того времени не всегда соблюдалась личная и имущественная неприкосновенность. Дети изменника могли быть лишены своих владений и социального статуса. Чаще всего родственников, не имевших никакого отношения к преступлению, высылали в разные города, что препятствовало иметь близкие связи. Например, несмотря на то, что родственники Ивашкина подвергались пыткам и доказали свою неосведомленность о предательстве, указом монарха было приказано «отправить братьев Ивашкина Козлова, его мать и сестру жить в Казанские города и назначить им службу» [3, c. 270].

С нашей точки зрения, данный принцип целесообразно закрепить в современном праве, направленном на борьбу с экстремистской преступностью, путем внесения соответствующих изменений, которые определят порядок применения конфискации в уголовном законодательстве. Ведь те лица, которые, осознавая противоправность действий других, пассивно способствуют совершению преступления, могут быть рассмотрены как соучастники.

Необходимо заметить, что частые вспышки народных восстаний свидетельствовали об отсутствии авторитета у правящей власти, неэффективности механизмов регулирования общественных отношений и проблемах с правовой базой, которая основывалась в большей степени на применении насилия. Именно эти факторы привели к возникновению масштабного восстания, переросшего в настоящую крестьянскую войну в период с 1675 по 1683 годы. Лидером народного движения стал Степан Разин, который построил свою программу на нелегитимности политики господствующего правительства в глазах крестьян, донского казачества, городских низов и порабощенных народов. Основной целью войны было свержение существующего режима с применением насильственных методов, что указывает на наличие экстремистской составляющей [13, c. 35].

В свою очередь, чтобы укрепить свои позиции, власть решила ужесточить ответственность за преступления, угрожающие государственным интересам, расширив перечень таких преступных деяний. Интересно отметить, что в основе критерия наказуемости лежал статус потерпевшего: чем выше его ранг, тем жестче было наказание. Это привело к нарушению принципа равенства и усилило противостояние. Один из ярких примеров излишней жестокости репрессивных мер в этот период — введение уголовной ответственности за планирование убийства царя или господина.

С целью укрепления охраны государственного строя была внесена норма в уложение, которая регламентировала ответственность за недоносительство о грядущем государственном преступлении (статьи 18–19) [12, c. 70]. Санкция за совершение такого деяния относилась к числу категоричных — смертная казнь «без малейшего пощады».

Еще одним нововведением в уголовном законодательстве в рассматриваемый период было расширение круга субъектов уголовных правоотношений. Теперь к уголовной ответственности могли быть привлечены не только представители высшего общества, но и холопы. Важным аспектом является введение принципа, который позволял применять несколько наказаний за одно преступление.

Самым беспощадным наказанием, которое могло быть назначено, была смертная казнь. Это наказание имело две формы: простую и квалифицированную. Квалифицированная смертная казнь применялась преимущественно в отношении лиц, совершивших преступления против государства.

Рассмотрев все вышесказанное, можно отметить, что на различных этапах истории оценка угрозы экстремизма претерпевала изменения, чего свидетельствуют изученные правовые документы и отсутствие единого определения этого понятия. То, что экстремизм может быть оценен по различным уровням общественной опасности, придает данному явлению особое значение как с правовой, так и с актуальной точек зрения, и требует более детального разработки правовых механизмов для борьбы с ним.

Литература:

1. Виленский Б. В. Российское законодательство X — XX вв. В 9-ти т. Т. 3. Акты Земских соборов/ Под общ. ред. О. И. Чистякова; Отв. ред. тома А. Г. Маньков. — М.: Юрид. лит., 1986. — 512 с.
2. Законодательные памятники России до 1917 года. «Соборное уложение» 1649 года.: Учебно-методическое пособие / Сост. Т. А. Чернявская. Н. Новгород: НВШ МВД СССР, 1991. Часть 1.
3. История государства и права СССР. Учебник. Ч. 1 / Юшков С. В.. — 3-е изд., перераб. — М.: Госюриздат, 1950. — 672 c.
4. История государства и права СССР: Советский период. Учебник. Ч. 2 / Гончаров А. Ф., Калинин Г. С., Клеандрова В. М., Корольков Н. Н., и др.; Под ред.: Калинин Г. С., Швеков Г. В. — М.: Юрид. лит., 1981. — 520 c.
5. История политических и правовых учений: Учебник / Под ред. О. Э. Лейста. — М.: Юридическая литература, 1997. — 576 с. ISBN 5–7260–0879–0.
6. Королев А. А. Террор и терроризм в психологическом и идеологическом измерении: история и современность. М.: Московский гуманитарный университет, 2008. URL: http://www.mosgu.ru/nauchnaya/publications/2008/monographs/Korolev_Terror&Terrorism.pdf (дата обращения: 13.11.2023)
7. Кропоткин П. А. Записки революционера. — М.: Московский рабочий, 1988. — 544 с.
8. Магнутов Юрий Сергеевич Юридические новации в области противодействия организованным формам экстремистской деятельности: доктрина, практика, техника // Юридическая техника. 2021. № 15.
9. Обзор истории русского права / [соч.] проф. М. Ф. Владимирского-Буданова. — Изд. 6-е. -Санкт-Петербург; Киев: Издание книгопродавца Н. Я. Оглоблина, 1909. -VI, 699 c
10. Очерки политического суда и политических преступлений в Московском государстве XVII века / Тельберг Г. Г. — М.: Тип. Моск. ун-та, 1912. — 351 c.
11. Памятники русского права: Памятники права периода образования русского централизованного государства, XIV — XV вв.. Вып. 3 / Под ред.: Черепнин Л. В. — М.: Госюриздат, 1955. — 527 c.
12. Памятники русского права: Соборное Уложение царя Алексея Михайловича 1649 года. Вып. 6 / Сост.: Баскакова Е. Г., Мартысевич И. Д., Софроненко К. А., Чистяков О. И., Штамм С. И. — М.: Госюриздат, 1957. — 503 с.
13. Полный энциклопедический справочник. История России в картах, схемах, таблицах — М., 2003. — 334 с.
14. Российское законодательство X — XX веков: Законодательство периода расцвета абсолютизма. В 9-ти томах. Т. 5 / Отв. ред.: Индова Е. И.; Под общ. ред.: Чистяков О. И. — М.: Юрид. лит., 1987. — 528 c.
15. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей / Н. И. Костомаров. — 6-е изд. — С.-Петербург: Лит. фонд, 1912. — 668 с.
16. Савицкий П. Н. Геополитические заметки по русской истории: приложение / П. Н. Савицкий // Вернадский Г. В. Начертание русской истории / Г. В. Вернадский. — Прага, 1927. — Вып. 1. — С. 234–260.
17. Суворов А. И. Политический терроризм в России: истоки, структура, особенности // Закон и право. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002, № 8. — С. 71–77
18. Хрестоматия по истории отечественного государства и права, X век — 1917 год / Сост.: Томсинов В. А. — М.: Зерцало, 1998. — 381 c.