Право и интернет как социальное явление: концепция и практика реализации



В статье рассматривается предположение о том, что развитие информационных баз данных и информационных систем в области организации правосудия будет способствовать совершенствованию коммуникативных процессов передачи информации. Кроме того, внедрение искусственного интеллекта в правосудие позволит достигнуть процессуальной экономии и снижения нагрузки на судебную систему, повысит степень законности и обоснованности судебных решений.

Ключевые слова: правосудие, цифровизация, предиктивное правосудие, искусственный интеллект, цифровое пространство.

Введение

Современный период времени характеризуется глобальными изменениями в социальной, экономической, политической сферах, в сфере применения права и регулирования общественных отношений.

В послании Президента РФ Федеральному Собранию в 2021 году было сделано заявление: «Уже через три года абсолютное большинство государственных и муниципальных услуг должно предоставляться гражданам России дистанционно в режиме 24 часа в сутки семь дней в неделю, то есть на постоянной основе». Вопрос совершенствования цифровых технологий, развития интернет-пространства звучал и ранее, практически в каждом Послании на протяжении последних лет.

Интересно взглянуть на способы использования интернет-пространства в деятельности органов публичной власти: разработка информационных систем в области документооборота, информационных баз данных, предоставление государственных услуг, совершенствование коммуникационных возможностей интернет-права.

Понятие и сущность цифрового права, его взаимодействие с правом

В последние годы можно с уверенностью говорить о формировании самостоятельной сферы возникновения, изменения и прекращения правоотношений — цифровая среда. Как отмечает профессор А. Н. Ващекин, «сформировался новый феномен — глобальная цифровая среда, которая самим своим существованием вызвала трансформацию всех сфер общественных отношений» [4].

На уровне конституционного права активно ведётся работа в направлении создания института «цифрового гражданства» и системы цифровых паспортов. Активная работа ведётся в направлении создания единых электронных систем идентификации личности. В избирательном праве всё большее распространение получают технологии электронного голосования с применением различных блок-чейн технологий.

В экономике цифровые технологии максимально широко вовлечены в гражданский оборот. Как справедливо отмечает профессор В. С. Белых, внедрение цифровых технологий привело к качественному изменению экономики и необходимости регулирования цифровых прав человека как одной из разновидностей универсальных прав [1]. Количество договоров, заключённых в электронной форме, по статистике превышает количество бумажных договоров.

В уголовном праве разработана и постоянно совершенствуется система преступлений, совершённых в интернет-пространстве. Широкое распространение получило интернет-мошенничество, а также ряд иных видов хищений, предметом которых выступают цифровые права.

В сфере правосудия активно применяется рассмотрение дел посредством веб-конференций и расширяются возможности электронного документооборота. Обсуждаются перспективы применения искусственного интеллекта для рассмотрения потребительских споров, а также передача искусственному интеллекту полномочий по оформлению судебных приказов.

Подача документов в электронном виде возможна применительно ко всем видам и уровням государственных и муниципальных органов.

В финансовом праве расширяется сфера применения цифровой валюты. В частности, в августе 2023г. вступил в силу федеральный закон, легально закрепивший существование в России цифрового рубля. Цифровой рубль является третей разновидностью денежных средств (наряду с наличными и безналичными) [23]. Его использование в настоящее время осуществляется в тестовом режиме, широкое распространение цифрового рубля ожидается в 2025 году. Помимо легальной цифровой валюты в мировом сообществе всё большее распространение получают криптовалюты. Их существенное отличие в том, что криптовалюты не централизованы, то есть их выпуск и обращение находится за рамками государственного контроля. Биткойн, например, не контролируется никаким Центральным банком.

Президент РФ неоднократно обращал внимание на важность концепции «цифровой зрелости», которая означает, что страны, компании/отрасли готовы внедрять и успешно использовать новые технологии [21].

На сегодняшний день формирование цифрового пространства прошло несколько последовательных этапов: оценка инноваций и цифровой зрелости, формирование цифровой культуры и процесс цифровой трансформации.

В результате цифровизации права возникли новые виды общественных отношений, субъектами которых могут выступать виртуальные личности. В частности, в судебной практике сформировался устойчивый подход, в соответствии с которым использование комбинации логина и пароля свидетельствует о том, что соответствующие действия совершаются уполномоченным лицом [14].

Вследствие произошедших изменений, трансформировались не только сами общественные отношения, которые выступают объектом правового регулирования, пересмотру подлежат также и методы их правового регулирования.

Следует согласиться с высказываемыми в литературе соображениями о том, что развитие цифрового пространства зависит от уровня технического обеспечения населения, в том числе уровня проникновения Интернета, а также уровня образованности населения [9]. В настоящее время ведётся активная работа по обеспечению доступа к интернету во всех удалённых регионах России. К 2025г. планируется обеспечить доступ к Интернету для 98 % российских граждан.

Внедрение цифрового пространства в деятельность органов публичной власти

О необходимости использования ИКТ в информационном взаимодействии между органами публичной власти и населением было заявлено в 2012 г. Указом Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. № 601 «Об основных направлениях совершенствования системы государственного управления» [22] были определены пять целей, одной из которых является достижение уровня, при котором 70 % граждан будут использовать механизмы для доступа к государственным и муниципальным услугам в электронном виде.

Особое значение для совершенствования механизмов коммуникации между органами публичной власти и населением имеют положения новой концепции государственного управления, согласно которой гражданин является потребителем услуг. Согласно этой концепции, органы публичной власти выступают в качестве производителей государственных услуг.

В контексте реализации обозначенных идей в 2018г. Министерством цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации была представлена концепция «Сервисное государство 2.0» [7].

Концепция включает 6 основных направлений: cупер-сервисы; цифровой профиль; единый фронт; единая модель данных; единая платформа услуг и сервисов.

Второе направление характеризуется развитием Единой системы идентификации и аутентификации. В частности, в соответствии с ФЗ от 30.12.2021г. [24], использование ЕСИА и ЕБС было включено в процессуальное законодательство как способ идентификации лиц при рассмотрении дел с применением веб-конференции.

Однако по итогам 2022г. выявлена недостаточная эффективность применения системы ЕБС в судебной деятельности.

Как показывает статистика, формирование биометрических данных в России нельзя назвать массовым. По информации Центрального банка России, на начало января 2020 г. в Единой биометрической системе было зарегистрировано около 110 тыс. человек, по состоянию на конец мая 2021 г. — не более 200 тыс. пользователей [27].

Данная проблема требует изучения, анализа и решения.

В рамках дальнейшего воплощения Концепции «Сервисное государство 2.0" необходимо определение менеджеров цифровой трансформации на всех уровнях управления, грамотный подбор цифровой команды для запуска процессов создания и развития цифровых продуктов и услуг [10].

Модель правового регулирования предиктивного правосудия

В качестве самостоятельного направления цифровизации правосудия следует отметить развитие сервисов так называемого «предсказанного правосудия».

Думается, что можно выделить два самостоятельных направления дальнейшего применения искусственного интеллекта в судопроизводстве. Во-первых, широкий простор для применения искусственного интеллекта открывается при условии создания специальных онлайн-платформ, альтернативных государственным судам.

Именно данное направление использования ИИ видится наиболее перспективным. В литературе верно отмечают, что «в рамках закрытых систем правоотношений использование ИИ допустимо, но в рамках судебной деятельности использование ИИ недопустимо, в силу того что суд предполагает прежде всего работу со смыслами, а не только с формой» [18].

На сегодняшний день в мировом сообществе распространено использование альтернативных методик рассмотрения потребительских споров, участники которых (потребители и предприниматели) находят приемлемым и удобным вместо обращения в государственный суд осуществлять взаимодействие друг с другом (и с избранным посредником) в сетевом [19, с. 153-178]. При таком подходе использование искусственного понимается как традиционное альтернативное разрешение споров (АРС), единственной особенностью которого является применение интернет-технологий для связи сторон друг с другом.

Акцент на потребительские споры связан с тем, что последние являются многочисленными и однотипными, однако каждый в отдельности касается требования на относительно небольшую сумму. Их удалённое рассмотрение экономит сторонам время и деньги, а в случае, если спор вытекает из онлайн-торговли, позволяет также привести к единому формату источник возникновения проблемы и средство ее преодоления. В настоящее время в России уже имеется практика использования различных моделей онлайн-регулирования потребительских споров участников платформ. Так, интернет-ресурс Яндекс.Маркет содержит информацию о порядке разрешения споров сторон, заключивших сделки с использованием соответствующей платформы [5]. На сайте нет никаких обязывающих к этой процедуре положений или стимулирующих стороны к ней. Более того, п. 8.8 Правил использования сервиса «Яндекс.Маркет» подчеркивает, что рассмотрение арбитром Яндекса разногласий между покупателем и продавцом не лишает стороны возможности разрешения спора иными способами, предусмотренными законодательством. Таким образом, данный сервис представляет собой именно своеобразную форму АРС.

Вторым важным аспектом применения искусственного интеллекта видится его использование при осуществлении правосудия в государственных судах. Основные дискуссии в научной литературе ведутся по вопросу о целесообразности применения ИИ, особенно в контексте соблюдения основных принципов цивилистического процесса.

Следует согласиться с профессорами К. Л. Брановицким и В. В. Ярковым в том, что одним из классических и неоспоримых постулатов процессуальной доктрины в вопросе отношений «суд — технология» является то, что масштабное внедрение в судопроизводство цифровых технологий не может и не должно влиять на суть судебной деятельности, в которой принятие решения должно всегда оставаться за судьёй. Современные технологии выступают исключительно как средство решения задач правосудия, играя, в сущности, вспомогательную роль [3].

Идеальная форма сотрудничества судьи и искусственного интеллекта видится в мгновенной обработке информации и подготовке документации роботом, но вынесении конечного решения судьёй.

При этом представляется целесообразным предоставление возможности использования искусственного интеллекта не только судье, но и всем лицам, участвующим в деле. Предиктивное правосудие, позволяющее судье автоматизировать выборку судебных решений для формирования собственной правовой позиции при разрешении дела, может и должно служить интересам не только суда, но и прежде всего сторон. Ведь конечные цели правосудия — защита и восстановление нарушенных прав и законных интересов. Представим, что по итогам подготовки дела к судебному разбирательству, т. е. по результатам анализа позиций сторон и представленных доказательств не только судье, но и сторонам будет дана возможность ознакомиться с промежуточным «решением на основе статистических данных». В таком случае суд, сохраняя независимость, может и должен продолжить рассмотрение дела и исследование доказательств, сохраняя при этом возможность вынести отличное от предлагаемого окончательное судебное решение. В свою очередь стороны могут избрать разные линии процессуального поведения: от усиления выигрышной позиции путем представления дополнительных доказательств до опровержения предлагаемого варианта разрешения дела, например, ввиду различий в фактическом составе схожих и рассматриваемых дел, ошибок в юридическом составе и т. д. Нельзя сбрасывать со счетов и вероятное повышение привлекательности примирительных процедур и мировых соглашений в условиях повышения предсказуемости судебного акта.

Отметим, что подобный подход признан обоснованным не только в России. Так, например, 4 декабря 2018 г. Европейская комиссия по вопросам эффективности правосудия (CEPEJ) Совета Европы приняла первый документ в этом направлении — «Этические принципы, касающиеся использования искусственного интеллекта в судебных системах».

Интересными и заслуживающими внимания представляются суждения о том, что ключевая проблема использования искусственного интеллекта лежит в сфере не технологий, а этики, поскольку ключевой вопрос заключается не в том, обладает ли искусственный интеллект сознанием, а в понимании того, что если, например, мы заменим судью-человека, то люди уже не будут судимы равными себе [13].

Многие классики процессуальной мысли скептически относятся к применению ИИ в правосудии. Так, например, профессор А. А. Боннер полагает, что «вряд ли можно поручить даже самой совершенной ЭВМ исследование и оценку доказательств, установление обстоятельств дела, толкование закона и принятие волевого акта правосудия от имени государства» [2].

Аналогичные соображения высказывает В. В. Момотов, аргументируя свою позицию тем, что специфика судейской работы, связанная с умением не только применять и понимать закон, изучать и определять роль различных факторов при принятии решения, но и учитывать в некоторых случаях психологические и даже этические аспекты, делает такую работу непосильной для искусственного интеллекта [12].

Однако даже те процессуалисты, которые оценивают перспективы внедрения ИИ в судопроизводство в целом положительно, отмечают необходимость проработки целого спектра вопросов, которые требуют разрешения для эффективного внедрения ИИ в судебную деятельность [20].

В частности, дискуссионным является вопрос о том, должна ли вся процедура от начала и до конца должна происходить в сети Интернет. Ряд авторов считают, что для признания определённой деятельности онлайн-разрешением споров достаточно, чтобы она преимущественно протекала в сетевом формате. Соответственно, отдельные элементы процесса могут иметь место и в реальном мире: так, онлайн-трибунал может опубликовать итоговое решение в печатном виде или потребовать представления вещественных доказательств определённых фактов. Важным, однако, является то, что существенная часть производства, включая его кульминационный момент (принятие решения), должна проходить в сетевом формате, без очного взаимодействия сторон [19, с. 158].

Таким образом, видится целесообразным использование искусственного интеллекта в правосудии по двум основным направлениям.

Во-первых, искусственный интеллект может быть эффективно использован в рамках альтернативных (несудебных) форм разрешения гражданских споров. В частности, целесообразно расширение имеющегося опыта онлайн-разрешения потребительских споров.

Во-вторых, необходимо постепенно внедрение искусственного интеллекта в сферу государственного правосудия. При этом внедрение цифровых технологий следует рассматривать в парадигме оказания помощи и содействия судье в процессе подготовки, рассмотрения гражданского дела, то есть в контексте предиктивного правосудия.

Социальная эффективность и особенности правового регулирования информатизации деятельности органов правосудия

Необходимо отметить, что степень цифровизации правосудия в арбитражном процессе существенно выше, чем в гражданском процессе, что обусловлено тремя ключевыми факторами.

Во-первых, участники арбитражного процесса — это юридические лица или индивидуальные предприниматели. Их уровень технической подготовленности, компьютерных знаний и умений существенно выше, чем уровень обычных граждан, с которыми мы имеем дело в гражданском процессе.

Во-вторых, арбитражные суды действуют на уровне субъектов РФ и расположены в крупных городах. Соответственно, судьи арбитражных судов — это люди более восприимчивые к техническим нововведениям.

В-третьих, важное значение имеет количественный фактор, который обусловливает наличие необходимого материального обеспечения. В рамках системы судов общей юрисдикции по первой инстанции дела рассматривают 85 арбитражных судов субъектов РФ. Совершенная иная ситуация имеет место в системе судов общей юрисдикции. По данным сайта Закон.ру [28] на сегодняшний день в России действуют 2183 районных суда и 7211 участков мировых судей. Таким образом, общее количество судов общей юрисдикции, работающих в качестве судов первой инстанции, составляет около десяти тысяч. Очевидно, что обеспечить техническое оснащение 85 судов значительно проще, чем гарантировать такой результат для 10000 судов.

В связи с изложенным арбитражные суды на протяжении последних 20 лет стойко и стабильно занимают лидирующие позиции по внедрению в правосудие информационных и коммуникативных технологий.

Можно выделить следующие направления цифровизации правосудия, успешно реализуемые арбитражными судами на сегодняшний день, которые следует учитывать при оказании юридических услуг.

1. Электронный документооборот. На сегодняшний день сервис «Мой арбитр» успешно функционирует во всех регионах и позволяет подать как электронные документы, так и электронные образы документов в любой арбитражный суд. Правовое регулирование порядка обращения в арбитражный суд в электронном виде осуществляется Приказом Судебного Департамента от 28.12.2016 N 252 [16]. Также, как и в гражданском процессе, в электронном виде может быть подано не только исковое заявление, но и любое иное заявление и ходатайство.
2. Рассмотрение дел с использованием видеоконференцсвязи. Возможность использования ВКС появилась в арбитражном процессе в рамках первой волны цифровизации, одновременно с внедрением электронного документооборота, в 2010г. В соответствии с формулировкой ст. 153.1 АПК РФ, воспользоваться возможностями видеоконференцсвязи могут лица, участвующие в деле, и иные участники процесса при условии заявления ими соответствующего ходатайства.

Отдельно следует проанализировать вопрос о возможности заявления такого ходатайства юристом-представителем. Думается, что сам факт наличия этой возможности вряд ли стоит подвергать сомнению. Вопрос лежит скорее в плоскости полномочий представителя. По мнению ряда исследователей, полномочие на заявление ходатайства о применении ВКС должно быть отражено в доверенности представителя [26]. Из этого можно сделать вывод, что это полномочие следует рассматривать как специальное. Вместе с тем, исчерпывающий перечень специальных полномочий представителя содержится в ст. 62 АПК РФ, упоминание о ВКС в данной норме отсутствует. В связи с этим, полагаю, что данное полномочие является общим полномочием представителя и не требует специального указания в доверенности.

Действующий АПК РФ предусматривает всего два основания для отказа в удовлетворении ходатайства о проведении судебного заседания с использованием ВКС: отсутствие технической возможности в суде; рассмотрение дела в закрытом судебном заседании.

Следует отметить, что системами ВКС на сегодняшний день оборудованы все арбитражные суды, поэтому отсутствие технической возможности может быть обусловлено либо неисправностью системы ВКС, либо её отсутствием в том суде или месте лишения свободы, в который желает явиться или в котором находится заявитель ходатайства.

Отметим, что в 2016 г. в арбитражном процессе появилась возможность проводить ВКС не только внутри системы арбитражных судов, но и с участием судов общей юрисдикции [25]. Вновь принятые изменения были очень ожидаемы юридическим сообществом и привели к значительному расширению возможностей ВКС, поскольку, как известно, в отличие от арбитражных судов суды общей юрисдикции максимально приближено к населению с точки зрения территориального фактора. Соответственно, реальная возможность явиться в суд общей юрисдикции для участников арбитражного процесса существенно выше, чем возможность добраться до арбитражного суда соответствующего субъекта РФ. Вместе с тем. Следует учитывать, что в отличие от арбитражных судов. Далеко не все суды общей юрисдикции оборудованы системами ВКС. В связи с этим вопрос об «отсутствии соответствующей технической возможности» сохраняет свою актуальность и применительно к арбитражному процессу.

Следует согласиться с теми авторами, которые полагают, что помимо указанных двух оснований которые непосредственно закреплены в ст. 153.1 АПК, в удовлетворении ходатайства о проведении ВКС может быть отказано, если такое ходатайство заявлено несвоевременно [6]. С учётом принципа разумности сроков судопроизводства, арбитражный суд может отказать в удовлетворении такого ходатайства. В обоснование отказа могут быть положены нормы ст. 159 АПК РФ. Во-первых, в соответствии с ч. 4 ст. 159 АПК, ходатайство о рассмотрении дела в порядке ВКС рассматривается судьёй единолично в течение 5 дней со дня его поступления. Во-вторых, в силу ч. 5 этой же статьи, арбитражный суд может отказать в удовлетворении ходатайства, если оно заявлено несвоевременно и направлено на затягивание процесса.

Ходатайство о проведении судебного заседания с использованием ВКС должно быть представлено в суд в письменном виде или в электронной форме. Такое ходатайство также может быть заявлено в исковом заявлении или отзыве на исковое заявление. В соответствии с разъяснениями Пленума ВАС, которые сохраняют актуальность в настоящее время, участники процесса должны указать в ходатайстве конкретный суд, при помощи которого они намерены участвовать в судебном заседании. Однако при этом у них нет обязанности выяснять, есть ли в данном суде техническая возможность проведения ВКС [17].

Процедура проведения видеоконференцсвязи определена законодателем с отсылкой к нормам о судебном поручении. Избегая повторения, отметим, что обозначенные критические замечания носят скорее концептуальный. Теоретический характер и не влекут затруднений в судебной практике.

3. Рассмотрение дел с использованием веб-конференции. На законодательном уровне использование веб-конференции было закреплено в АПК РФ 30.12.2021г., одновременно с введением аналогичных норм в иные процессуальные кодексы. Вместе с тем, фактическое использование веб-конференции началось значительно раньше.

Как уже было отмечено в предыдущем параграфе, изначально Верховный суд сам лично «апробировал» данный способ рассмотрения дел, а затем рекомендовал его использование судам. Однако если суды общей юрисдикции применяют веб конференцию к узкому перечню дел (более подробно этот вопрос был исследован в первом параграфе главы 2), в арбитражных судах данный сервис прижился и вышел на широкий уровень.

Процедура организации и проведения веб-конференции в арбитражном процессе на сегодняшний день состоит из следующих этапов:

1. Участник процесса, который желает заявить ходатайство о проведении веб-конференции, должен направить его в суд в электронном виде. Для этого можно использовать сервис «Мой арбитр», в котором в разделе «Ходатайства» есть отдельная вкладка — «Ходатайство об участии в онлайн-заседании». Вместе с данным ходатайством в арбитражный суд необходимо направить копия паспорта. Если ходатайство подаёт представитель, то также необходимо направить копию доверенности и копию диплома о высшем юридическом образовании.
2. Ходатайство регистрируется аппаратом суда и рассматривается судьёй.
3. В случае удовлетворения ходатайства арбитражный суд выносит определение и заблаговременно информирует участников процесса о предстоящей веб-конференции.
4. В назначенное время участник процесса проходит на вкладку «онлайн-заседания», где у него есть возможность присоединиться к конкретному заседанию арбитражного суда.

Представляется необходимым обратить внимание на способы идентификации участников процесса при проведении веб-конференция. В настоящее время такая идентификация происходит при помощи учётной записи пользователя на едином портале государственных услуг. Вместе с тем, очевидно, что данный способ не гарантирует реального личного участия конкретного лица в процессе, поскольку воспользоваться учётной записью может как сам гражданин, так и любое иное лицо, которому известны соответствующий логин и пароль.

В целях разрешения данной коллизии, в пункте 13 Регламента организации участия в судебном заседании арбитражного суда с использованием системы веб-конференции информационной системы «Картотека арбитражных дел» (онлайн-заседания) [29] указано, что при наличии сомнений в подлинности личности участника судебного заседания суд вправе отказать ему в допуске к участию в онлайн-заседании. Однако думается, что это правило не снимает существующую возможность для злоупотребления правами для недобросовестных участников процесса.

Интересно, что в абз. 2 ч. 1 ст. 153.2 содержится указание на использование одного из двух способов идентификации: единая система идентификации, которая используется в настоящее время и единая биометрическая система, использование которой в настоящее время вызывает ряд вопросов.

Анализируя практику применения веб-конференции, представляется важным обратить внимание на вопрос неявки лиц, участвующих в деле в судебное заседание. При традиционном очном рассмотрении дела в случаях неявки в судебное заседание лиц, надлежащим образом, извещённых о времени и месте рассмотрения дела действует презумпция неуважительности причин их неявки. Вместе с тем, неявка в онлайн-заседание обладает определённой спецификой. Во-первых, проведение веб-конференции возможно только на основании ходатайства участника процесса. Такое ходатайство является однозначным подтверждением изначального намерения участвовать в судебном заседании. Во-вторых, степень вероятности объективных обстоятельств, препятствующих явке в онлайн-заседания, выше в сравнении с уважительными причинами неявки в очное заседание. В данном случае мы можем столкнуться с различными техническими сложностями и неисправностями. В связи с изложенным представляется верной позиция тех авторов, которые полагают целесообразным отложение судебного заседания в случае неявки участника судебного заседания в веб-конференцию, если причины такой неявки суду неизвестны [11].

Следует также обратить внимание на тот, что в силу ст. 158 АПК РФ, арбитражный суд может отложить судебное заседание в случае возникновения технических неполадок при использовании видеоконференцсвязи или веб-конференции. При этом важно понимать, что отложение судебного разбирательства при данных обстоятельствах является правом, а не обязанностью суда. В судебной практике арбитражные суды реализуют это право по собственному усмотрению.

При этом в судебной практике сформировался подход, в соответствии с которым, правовое значение имеет момент судебного разбирательства, в который произошёл технический сбой. Если, например, технический сбой сеанса видеоконференцсвязи произошёл на стадии оглашения судом резолютивной части решения, неполадки не могли привести к принятию неверного решения по существу спора, и, следовательно, нет оснований для того, чтобы откладывать разбирательство [15].

Следует отметить, что при рассмотрении дел с использованием веб-конференций происходит существенная деритуализация процесса. В частности, в соответствии со ст. 154 АПК РФ, при входе суда в зал заседаний все присутствующие встают. При рассмотрении дела с использованием веб-конференции это вряд ли выполнимо. Далее, по общему правилу все показания и объяснения суду участники процесса должны давать стоя. Думается, что данное требование также непросто реализовать и проконтролировать.

Продолжая размышления в обозначенном направлении, возникает ряд других формальных моментов, которые могут вызывать неоднозначное толкование.

В частности, не вполне ясно как суд должен реагировать на посторонний шум при использовании веб-конференции. Думается, что в случае систематического нарушения ритуальных норм АПК РФ, постороннего шума, ненадлежащего внешнего вида и т. д. суду необходимо реагировать путём наложения штрафа за неуважение к суду в порядке ч. 5 ст. 119 АПК РФ.

Анализируя первые результаты применения веб-конференций в арбитражном процессе можно выделить ряд преимуществ и недостатков данного механизма. Безусловно, веб-конференция является одним из способов обеспечения доступности правосудия, поскольку предоставляет возможность облегчённого участия в судебном заседании. Однако в литературе неоднократно обращалось внимание на факт цифрового неравенства граждан РФ. По данным статистики только 20 % населения России имеют постоянный свободный доступ в интернет. Таким образом онлайн-заседания следует применять с осторожностью, чтобы избежать нарушения прав участников процесса, не обладающих необходимыми знаниями и техническими возможностями.

Также следует согласиться с теми авторами, которые говорят о некотором нарушении принципа непосредственности исследования доказательств [8]. Заслушивание лиц, участвующих в деле, и свидетелей в онлайн-режиме исключает личный визуальный контакт, который помогает судье в оценке достоверности их объяснений и показаний. Также веб-конференция создаёт некоторые препятствия для предоставления дополнительных доказательств в судебном заседании.

Итак, можно утверждать, что арбитражные суды наиболее эффективно используют результаты всех законодательных нововведений. В частности, только в арбитражном процессе практикуется рассмотрение дел с использованием веб-конференции.

В дальнейшем расширение цифровизации судопроизводства возможно за счёт применения в правосудии искусственного интеллекта. Наиболее эффективным видится развитие онлайн разрешения споров на альтернативных платформах (например, в делах о защите прав потребителей). Также целесообразна разработка проекта по внедрению искусственного интеллекта в деятельность государственных судов.

Заключение

Цифровое право не следует рассматривать как самостоятельную отрасль права, поскольку у неё отсутствует собственный предмет правового регулирования — правоотношения, которые регулируются именно этой отраслью и не входят в предмет регулирования других отраслей. Понимание цифрового права как межотраслевого института признано более объективным, поскольку нормы цифрового права содержатся в источниках разной отраслевой принадлежности. Кроме того, проанализирована концепция понимания цифрового права как цикличного нормативного массива.

Источники цифрового права не принадлежат к какой-либо одной отрасли. В качестве таких источников следует рассматривать конкретные нормы, устанавливающие специфику тех или иных правоотношений в цифровом пространстве. Аргументирована целесообразность принятия единого комплексного федерального закона, в котором целесообразно объединить дефиниции базовых понятий цифрового права, сформулировать его принципы, что позволит определить вектор его дальнейшего развития.

Рассмотрена модель предиктивного правосудия. В частности, аргументирована возможность применения искусственного интеллекта при рассмотрении дел о защите прав потребителей. Перспективным признано внедрение искусственного интеллекта и в деятельность государственных судов. В частности, возможно рассмотрение искусственного интеллекта в качестве консультации специалиста, которая имеет для суда рекомендательное значение. При этом признано целесообразным предоставление возможности использования искусственного интеллекта не только суду, но и всем участникам процесса. Предоставление сторонам возможности ознакомления с промежуточным решением, составленным искусственным интеллектом на основе статистических данных, создаст дополнительные возможности для примирения сторон и снизит нагрузку на судебную систему.

Литература:

1. Белых В.С., Болобонова М.О. Понятие, значение и тенденции развития цифрового права // Юрист. 2020.№ 1. С. 7
2. Боннер А.Т. Электронное правосудие: реальность или новомодный термин? / Вестник гражданского процесса. 2018. № 1. С. 32
3. Брановицкий К. Л., Ярков В. В. Возможные направления трансформации цивилистического процесса в условиях цифровизации и пандемии: предиктивное правосудие // Российское право: образование, практика, наука. 2021. № 4. С. 20
4. Ващекин А.Н., Дзедзинский А.В. Проблемы правового регулирования отношений в цифровом пространстве // Правосудие. 2020. Т. 2, № 2. С. 127
5. Габов А.В. Онлайн-урегулирование споров участников цифровых платформ (экосистем) / Вестник гражданского процесса, 2022, N 1. С. 208 - 235
6. Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации / ред. Л. В. Туманова. - Москва : Проспект, 2016. С. 365
7. Концепция «Сервисного государства» версии 2.0 / URL: https://digital.gov.ru/ru/eve№ts/38530/ (дата обращения 05.12.2023г.
8. Корякина К.Г., Хохрякова О.В. Правовой анализ рисков использования системы веб-конференции в арбитражном процессе // Вестник арбитражной практики. 2020. № 3. С. 13
9. Лебедева Е.А., Сладкова А.В. О цифровых технологиях контроля в государственном управлении в зарубежных странах // Административное право и процесс. 2020. № 7. С. 84
10. Лолаева А.С. Правовые основы информационного взаимодействия органов публичной власти с населением в электронной форме // Государственная власть и местное самоуправление. 2022. № 7. С. 27
11. Лясковский И.К. Последствия «неявки» участника гражданского процесса в онлайн-заседание // Арбитражный и гражданский процесс. 2020. N 10. С. 46
12. Момотов В.В. Искусственный интеллект в судопроизводстве: состояние, перспективы использования // Вестник университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2021. N 5. С. 189
13. Пабло Браво-Хуртадо Автоматизация отправления правосудия: обращение к трём ошибочным суждения об искусственном интеллекте / Вестник гражданского процесса. 2018. № 1. С. 190
14. Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 21.01.2019 № Ф09-10241/16 по делу № А60-12039/2016 / СПС «КонсультантПлюс»
15. Постановление ФАС Уральского округа от 11.09.2012 N Ф09-7137/12 по делу N А50-22919/2011/ СПС «КонсультантПлюс»
16. Приказ Судебного департамента при Верховном Суде РФ от 28.12.2016 N 252 (ред. от 20.02.2018) «Об утверждении Порядка подачи в арбитражные суды Российской Федерации документов в электронном виде, в том числе в форме электронного документа» / Бюллетень актов по судебной системе, № 4, апрель, 2018
17. п. 24 Постановления Пленума ВАС РФ от 17.02.2011 N 12 (ред. от 27.06.2017) «О некоторых вопросах применения Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в редакции Федерального закона от 27.07.2010 N 228-ФЗ «О внесении изменений в Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации» / Вестник ВАС РФ, N 4, апрель, 2011
18. Спицин И.Н., Тарасов И.Н. Использование искусственного интеллекта при отправлении правосудия: теоретические аспекты правовой регламентации (постановка проблемы) // Актуальные проблемы российского права. 2020. N 8. С. 98
19. Терехов В.В., Лунгу И. Понятие и ключевые особенности онлайн-разрешения споров / Вестник гражданского процесса. 2021. № 4.
20. Трезубов Е.С. Тенденции цифровизации цивилистического процесса / Вестник гражданского процесса. 2022. № 5. С. 210
21. Указ Президента РФ от 21.07.2020 № 474 «О национальных целях развития Российской Федерации на период до 2030 года» / Российская газета, № 159, 22.07.2020
22. Указ Президента Российской Федерации от 7 мая 2012 г. № 601 «Об основных направлениях совершенствования системы государственного управления» // СЗ РФ. 2012. № 19. Ст. 2338.
23. Федеральный закон от 24 июля 2023 года № 340-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации»/ URL: https://rg.ru/documents/2023/07/25/fz340-site-dok.html (дата обращения 5 декабря 2023г.)
24. Федеральный закон от 30.12.2021 № 440-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» / Российская газета, № 1, 10.01.2022
25. Федеральный закон от 01.05.2016 № 137-ФЗ «О внесении изменений в статьи 153.1 и 159 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации» / Российская газета, № 97, 06.05.2016
26. Черных И. И. Использование видеоконференцсвязи в арбитражном процессе // Законы России: опыт, анализ, практика. 2011. № 10. С. 32
27. URL: https://c№ews.ru/№ews/top/2020-01-14_gosduma_otlozhila_pri№yatie (дата обращения 05.12.2023г.)
28. https://zakon.ru/blog/2020/3/13/obschee_kolichestvo_rajonnyh_sudov_i_mirovyh_sudej_v_rf_-__sekretnaya_informaciya
29. URL: https://ipc.arbitr.ru/node/14339 (дата обращения 05.12.2023г.)