Особенности квалификации преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления



В статье анализируются проблемы квалификации преступлений против государственной власти и государственной и муниципальной службы. Данный вид преступлений закреплен в главе 30 Уголовного кодекса Российской Федерации. Особо подчеркивается, что данный вид преступлений следует характеризовать повышенной опасностью и вредом для авторитета государственной власти и государственной службы, а также в целом для гражданского общества.

Ключевые слова: государственная служба, правосудие, местное самоуправление, квалификация преступления.

The article analyzes the problems of qualification of crimes against state power and service. This type of crime is enshrined in Chapter 30 of the Criminal Code of Russia. It is emphasized that this type of crime should be characterized by increased danger and harm to the authority of state power and public service, for civil society.

Keywords: public service, justice, local self-government, crime qualification.

Во все времена различные правовые системы стремились улучшить выполнение государственной функции государственными служащими. Это проявляется и в современном праве благодаря включению законодательных положений как административного, так и уголовного характера, которые направлены на защиту надлежащего выполнения государственных функций, устанавливая ряд санкций в случае, если субъекты, выполняющие такую функцию — государственные служащие, нарушают обязанности, соответствующие закону или их должности. Эти санкции в наиболее серьезных случаях приобретают уголовный характер (в силу принципа крайности или ultima ratio).

Преступлениями против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления признаются преступления, закрепленные в главе 30 УК РФ. При этом в данной главе присутствует ряд преступлений, предусмотренных статьями: 290, 291, 291.1. и 291.2. УК РФ, характеризующихся повышенной опасностью, которые подрывают авторитет государственной власти и органов местного самоуправления, правосудия в глазах гражданского общества [2].

Преступление, связанное с хищением государственных ресурсов или использованием служебного положения чиновником, в общих чертах состоит из ненадлежащего использования, посредством актов присвоения или изменения общественных благ или приравненных к ним, со стороны того, кто отвечает за них в силу определенной функции и ответственности. Её истоки уходят корнями в crime repetundarum римского права, который санкционировал любой имущественный ущерб, причиненный магистратами или другими государственными должностными лицами, и [был] наказуем запретом aqua et igni, который предполагал потерю гражданства, изгнание из города и конфискацию всего его имущества. Его ближайшая история связана с так называемым преступлением peculatus (или peculado, как его обычно называют), возникшим в Риме на заре Империи, хотя у него был ряд особенностей, которые отличают его от того, что мы сегодня называем хищением.

Также, существует проблема квалификации коррупционогенных преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления может нанести большой вред государственному устройству и веру в справедливость отправки правосудия. Следует отметить, что коррупция разрушительна для эффективной управленческой деятельности: она деформирует правосознание гражданского общества, формирует его недоверие ко всей системе государственной власти, препятствует внедрению значимых социальных преобразований. Коррупция имеет место во всех странах, независимо от их политической или экономической системы. Однако она имеет тенденцию распространяться среди тех, чьи институты слабы [3].

Это говорит о том, что коррупция произрастает из тех мест с неоднозначными правовыми системами, которые применяются дискреционно, и в которых отношения с клиентами преобладают над формальными правилами, а также там, где культурные нормы несовместимы с действующими законами и где ни правительства, ни компании не подотчетны своим гражданам и акционерам [5].

Коррупция, как известно, подразумевает злоупотребление государственной властью с целью получения частной выгоды, это не означает, что коррумпированными могут быть только нечестные государственные служащие. Фактически, коррупция включает практику в государственном секторе (против кумовства и инсайдерской торговли), в отношениях между государственным и частным секторами (против взяточничества и вымогательства) и в частном секторе (против мошенничества и торговли влиянием в корыстных целях) [6].

Уже несколько лет существуют различные органы контроля за деятельностью должностных лиц, как институционального характера, выполняющие функции внутреннего контроля (контролеры, инспекции и прокуратуры), так и независимые от правительства. органы, которые подвергают проверке работу общественных сил (организаций гражданского общества и комиссиях по правам человека). Принимая во внимание самые последние данные, очевидно, что существование этих органов не привело к улучшению работы государственных служащих и, следовательно, не обеспечило эффективной подотчетности из-за халатности и корпоративизма внутриконституционных органов контроля, а также ограниченное присутствие внешних агентств в одних случаях или их ограниченная способность быть услышанными в других.

Коррупция и злоупотребление властью — это практика социального обмена, при которой осуществляется поведение, основанное на властных, иерархических и неравных отношениях. Как правило, исследования полиции больше сосредоточены на так называемой оперативной коррупции, которая является результатом отношений со средой, внешней по отношению к учреждению, в повседневном контакте полицейских с гражданами. Другая коррупция, известная как административная коррупция, имеет место при управлении человеческими и материальными ресурсами внутри учреждения, то есть является частью институциональной культуры, а в случае полиции эта проблема затрагивалась несколько раз [8].

Думается, что необходимо провести анализ обоих типов коррупции, потому что, хотя именно первый оказывает наибольшее влияние на граждан, снижая доверие к полиции и усиливая ощущение незащищенности., внутриконституционная коррупция рассматривается самими сотрудниками, наряду с нехваткой ресурсов, основной причиной ее возникновения. отсутствие оперативности и противоправных действий, которые они совершают.

Неявной проблемой при определении коррупции является ее относительный характер: чтобы практика считалась коррумпированной, необходимо, чтобы кто-то судил ее как таковую. Тем не менее, мы считаем, что можно дать определение этой практике, если она соотносится с государственным регулированием.

Особую сложность в плане установления и доказывания вызывают так называемые выгоды имущественного характера, связанные с безвозмездным оказанием услуг, подлежащих оплате, например, при строительстве дачи, занижением стоимости передаваемого имущества, приватизируемых объектов, уменьшением арендных платежей и др.

Как показывает правоприменительная практика, определенные трудности возникают и при разграничении таких составов преступлений, как взяточничество и мошенничество.

Судебная коллегия ВС РФ переквалифицировала содеянное осужденным в этой части с п. «в» ч. 5 ст. 290 УК РФ на ч. 3 ст. 159 УК РФ.

Возникающие такого рода проблемы разграничения обозначенных составов способствовали тому, что Пленум ВС РФ в постановлении № 24 разъяснил ряд проблем разграничения взяточничества и мошенничества (п. 24).

Критерием такого разграничения Пленум считает наличие либо, напротив, отсутствие у лица возможности совершения с использованием служебных полномочий или с использованием служебного положения действий (бездействия), за которые оно получило взятку. Если такими служебными возможностями должностное лицо располагает, то, как следует из абз. 1 п. 24 постановления № 24, принятие ценностей следует квалифицировать как получение взятки (а не как мошенничество) даже в случае, когда это лицо в действительности не намеревалось совершать обещанные взяткодателю действия (бездействие).

Вопрос с вымогательством взятки также вызывает определенные трудности. В связи с этим Пленум ВС РФ в п. 18 постановления № 24 подчеркнул, что под вымогательством взятки (п. «б» ч. 5 ст. 290 УК РФ) следует понимать не только требование должностного лица дать взятку, сопряженное с угрозой совершить действия (бездействие), которые могут причинить вред законным интересам лица, но и заведомое создание условий, при которых лицо вынуждено передать указанные предметы с целью предотвращения вредных последствий для своих правоохраняемых интересов (например, умышленное нарушение установленных законом сроков рассмотрения обращений граждан). По этому пути идет и правоприменительная практика.

Следовательно, в квалификации преступлений против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления, можно выделить ряд критериев:

а) вовлечение более одного человека;

б) вовлечение, по крайней мере, одного государственного служащего, использующего полномочия своей должности или функции;

в) они несут элемент взаимного дара или обязательства в виде вознаграждения экономические, товары или услуги;

г) осуществляются скрытно;

д) создается правовая основа, с помощью которой незаконные действия могут быть замаскированы, оправданы или принуждены к их совершению.

Таким образом, на основании вышеизложенного можно сделать вывод, что преступления, закрепленные в главе 30 УК РФ характеризуются повышенной опасностью, подрывают авторитет государственной власти и органов местного самоуправления, вызывая социальную напряженность и недоверие в обществе.

В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 31.12.2015 № 683, преступления против государственной власти названы в числе первоочередных источников угроз национальной безопасности [3].

По этой причине снижение коррумпированности общественных отношений и совершенствование правового регулирования данных преступлений являются главными направлениями государственной политики не только в период, обозначенный в Стратегии национальной безопасности, но и за его пределами.

Литература:

1. Закон РФ от 01.04.1993 № 4730–1 «О Государственной границе Российской Федерации» // Ведомости СНД и ВС РФ. 1993. № 17. Ст. 594.
2. Уголовный кодекс Российской Федерации // Собрание законодательства РФ. 17.06.1996. № 25. Ст. 2954.
3. Указ Президента РФ от 31.12.2015 № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации». Собрание законодательства РФ, 04.01.2016. № 1. Ст. 212.
4. Определение ВС РФ от 10 марта 2016 г. № 85-УД15–12.
5. Кокин Д. М. Значение предмета преступления для квалификации деяния как разбоя // Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России. 2019. № 2 (82). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/znachenie-predmeta-prestupleniya-dlya-kvalifikatsii-deyaniya-kak-razboya (дата обращения: 07.11.2023).
6. Лукки Е. В. Проблемы квалификации преступлений против государственной власти // Гуманитарные, социально-экономические и общественные науки. 2020. № 12–2. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/problemy-kvalifikatsii-prestupleniy-protiv-gosudarstvennoy-vlasti-interesov-gosudarstvennoy-sluzhby-i-sluzhby-v-organah-mestnogo (дата обращения: 07.11.2023).
7. Соловьев Е. А. Проблемы квалификации преступлений против правосудия // Сборник трудов конференции. М., 2019. С. 111–118.
8. Сон Э. В. Об объекте преступного посягательства при совершении разбоя // БГЖ. 2019. № 1 (26). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/ob-obekte-prestupnogo-posyagatelstva-pri-sovershenii-razboya (дата обращения: 07.11.2023).