В статье автор описывает процесс зарождения образа Кавказа на основе русской художественной литературы. Обосновано, что романтизм как литературное течение оказал значительное влияние на данный образ. Отмечены основные представления о Кавказском регионе, характерные для русского общества в XIX веке. Отмечено, что в середине столетия образа данной территории претерпел небольшие изменения и влияние нового течения, реализма, на данный процесс.
Ключевые слова: русская литература XIX века, художественный образ мира, Кавказ.
Кавказская война (1817–1864) стала толчком для изучения русским обществом этого региона, его географии, местных народов, культуры, их традиций и обычаев.
Одним из источников новых знаний о Кавказе стали литературные произведения. Многие писатели, в числе которых можно назвать А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого и др., оставили в своих произведениях описания Кавказского края, отобразив особенности его жизни: быт, нравы и традиции горского населения. «Их произведения, приобрели популярность среди русских читателей, заложив литературную традицию популяризаторского и познавательного характера, позволившую русскому читателю узнать расширенную информацию о крае, ставшую основой его образного восприятия…» [9, c. 207].
К числу наиболее известных популярных произведений о Кавказе относятся: «Делёж добычи» (1826) А. С. Грибоедова, «Кавказский пленник» (1820–1821), «Тазит» (1829–1830), «Кавказ» (1829) А. С. Пушкина, «Кавказский пленник» (1828), «Хаджи Абрек» (1833–1834) М. Ю. Лермонтова, «Кавказский пленник» (1872), «Казаки» (1863) Л. Н. Толстого. Все перечисленные авторы лично посещали Кавказский регион и, находясь под впечатлением, начинали работу над сочинениями о нём.
Кавказская тема стала появляться, когда в литературе господствовало направление романтизм. Его идеи значительно повлияли на представление о регионе: большое внимание уделялось природе, что выражается в обилие эпитетов и метафор при её описании. Теме войны также уделялось одно из центровых мест, поскольку в романтическом мировосприятии она ассоциируется с приключениями, славой и триумфом. «Вольность, стремление обрести мифический идеал гармонии, свобода, предельность проявлений человеческого духа составляли содержание романтического интереса к кавказскому миру» [8, c. 207]. Эта отличительная черта кавказского образа становится особенно яркой при сравнении с образом Петербурга XIX века. Кавказ представал утопией, местом, где решаются судьбы народов и пишется новая история, даже несмотря на кровавые события, происходившие там на протяжении первой половины XIX века, в то время как Петербург ассоциировался с развратом, светским обществом, плетущим интриги и разносящим сплетни и т. д. «Русское просвещенное дворянство изначально видело в Кавказе реальную оппозицию Петербургу — духовную, идеологическую и, что здесь для нас важно, эстетическую. Поэтому дихотомия Петербург-Кавказ как отражение принципиально двойственного мировидения, деления мира на высокий и низкий оказала столь серьезное влияние на парадигматику романтического мировоззрения» [9].
Согласно В. И. Шульженко, в попытках познать новый регион «русское художественное сознание подвергало тщательному осмыслению и сопоставлению психологические особенности горских аборигенов, их мифологию, ритуалы и обычаи, создавая тем самым уникальные возможности для этнокультурного взаимодействия…» [9]. Это осмысление привело к формированию определённых мифов о Кавказе в русских литературных произведениях, которые можно объединить в понятие «кавказский текст». «Этот миф не следует путать с типовыми для каждого этноса «корневыми» мифами, этот миф не принадлежит ни одному из живущих здесь издревле народов, это миф русский, о русских, пытающихся вписать себя в кавказское мироустройство» [9].
Можно выделить несколько особенностей образа Кавказа в художественных произведениях.
Прежде всего, отличительной особенностью кавказского текста является важность « красоты » : «в многочисленных описаниях географии Кавказа обращает на себя внимание, прежде всего, восхищение русских классиков горными вершинами Кавказского хребта».
Для описания Кавказа писатели часто выбирают панорамный ракурс, тем самым они как бы предлагают читателю оценить всю широту представившегося им пейзажа, а иногда также дают рассмотреть его свысока: «Кавказ подо мною. Один в вышине // Стою над снегами у края стремнины;» [5, I, с. 456], «Та же в небе синева, //Те же льдяные громады, //Те же с ревом водопады, //Та же дикость, красота // По ущельям разлита!» [1, т. I, с. 15], «На быстром движении тройки по ровной дороге горы, казалось, бежали по горизонту, блестя на восходящем солнце своими розоватыми вершинам» [6, c. 162]. В том числе благодаря этому творцам удается подчеркнуть исключительную красоту гор, которая была необычна для русского человека.
Также в произведениях писателей и поэтов часто встречается мотив « дикости » . При описании пейзажей поэты подчеркивают непокорность, иногда даже непокоримость местной природы. Такие слова, как «рёв», «вой», «свирепый», «злобный» можно часто увидеть в их произведениях. Природу Кавказских гор также сравнивают с диким зверем: с тигрицей, львом или змеем. «Под ним Казбек как грань алмаза, // Снегами вечными сиял, // И, глубоко внизу чернея, // Как трещина, жилище змея, // Вился излучистый Дарьял, // И Терек, прыгая, как львица // С косматой гривой на хребте, //Ревел,»... [3, IV, c. 177]. Такой приём также был характерен для романтических произведений.
В многих произведениях присутствует также некоторая «сказочность»вописании природы, например, горы сравниваются с великанами («У врат Кавказа на часах // Сторожевые великаны!" [3, IV, c. 178]).
Благодаря первым писателям, побывавшим на Кавказе, складывается перечень памятных мест на Кавказе, куда впоследствии начнёт путешествовать общество, повторяя маршруты великих творцов. Так, например, в произведениях Пушкина и Лермонтова часто звучат упоминания рек Терек и Арагва, гор Казбек, Машук, Эльбрус. Произведение Грибоедова «Делёж добычи» имеет второе название «Хищники на Чегеме», где упоминается один из северокавказских городов. В «Герое нашего времени» действие одной из глав происходит в Пятигорске, одном из курортных городов Северного Кавказа.
Не меньшее внимание писателей привлекало местное население и его культура. Кавказский народ представлялся им гордым, вспыльчивым, верным традициям и в то же время жестоким, жаждущим крови, необразованным. При описании авторы произведений используют такие эпитеты, как «разбойничий», «ожесточённый», «проворный», «непобедимый», «непреклонный» «вольный», «неутомимый» и т. д. Авторы произведений о Кавказе подчёркиваю также «чудность» народа: они не всегда понимали культуру, но с интересом наблюдали за ней и описывали её: «Меж горцев пленник наблюдал // Их веру, нравы, воспитанье, // Любил их жизни простоту, // Гостеприимство, жажду брани, // Движений вольных быстроту, // И легкость ног, и силу длани…» [5, II, с. 12].
Также особый интерес вызывали традиции, по которым жили горцы, поскольку они кардинально отличались от русских. Для примера можно рассмотреть поэму А. С. Пушкина «Тазит», где главный герой отказывается исполнять «долг крови» и отомстить за убийство брата. Автор видел излишнюю жестокость в этом обычае и хотел отразить важность гуманизма, однако, этот поступок идёт в разрез с местными традициями. Олицетворением же традиционного кавказского характера в поэме является отец главного героя — вождь черкесов Гасуб, для которого принцип «око за око» воспринимается буквально.
Другим примером может служить феномен абречества, описанный в произведение М. Ю. Лермонтова «Хаджи Абрек». «Абрек — разбойник, изгой, бродяга на почве мести, …опиравшийся в своих действиях на болезненно трансформированные практики насилия» [4]. Данные практики не могли не отразиться в сознании русского человека и не повлиять на его мнение о местном населении. К горцам так и стали относиться как к жестоким дикарям, негуманным, а за полвека кровопролитной кавказской войны это мнение только укоренилось.
Значительная роль и поэтов писателей XIX века заключалась в том, что они были одними из первых, кто попытался познакомить широкую аудиторию с основами мусульманской религии. Значимый вклад в этом сыграли произведения А. С. Пушкина «Пророк», «Подражание Корану». «Новаторство Пушкина в том, что он стремится воспроизвести Коран как бы «изнутри», с точки зрения человека Востока, мусульманина, а не европейца» [7, c. 159]. В данных произведениях он подчёркивает идею, что вера в предопределённость судьбы, покорность воле Аллаха являются смыслообразующими характеристиками исламского вероучения: «За то ль, что бог и умертвит // И воскресит его — по воле? // Что с неба дни его хранит // И в радостях и в горькой доле?» [I, c. 34] Также в «Подражание» поэт показывает, что для мусульманина жизнь — это борьба за свою веру: смерть в бою не пугает их, она воспринимается больше как героический подвиг. Это отчасти объясняет, почему горцы столь «неистовы» и «бесстрашны» в боях.
С 1830-ых годов в литературе начинает развиваться новое направление — реализм. Это течение также наложило отпечаток на образ Кавказа, поскольку теперь писатели стремились показать регион: описать его образ жизни, что люди едят, как одеваются, как ведут себя. В литературе предпринимаются попытки понять горцев.
Описывая природу, писатели-реалисты всё также восхищаются красотой местных пейзажей. «Вдруг он увидал, шагах в двадцати от себя, как ему показалось в первую минуту, чисто-белые громады с их нежными очертаниями и причудливую, отчетливую воздушную линию их вершин и далекого неба. И когда он понял всю даль между им и горами и небом, всю громадность гор, и когда почувствовалась ему вся бесконечность этой красоты, он испугался, что это призрак, сон» [6, с. 31]. Для их представления также часто выбирался панорамный ракурс.
Л. Н. Толстой подчёркивает жестокость и разбойническую натуру в горских народах: в «Кавказском пленнике» татары, схватившие офицера Жилина, грубо грабят его, а после заставляют его писать родственникам и просить прислать выкуп. Условия, в которых он жил также нельзя назвать хорошими. Татары держат его в сарае, в колодках, а после попытки побега его посадили в яму. Однако, в других своих произведениях писатель пытается оправдать их. Он утверждал, что причина такой жестокости кроется в отношении русских к горцам и войне, а точнее попытке русских покорить местное население. «О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения» [6, с. 236].
В итоге, можно сказать, что величественная, нетронутая и непохожая на то, к чему привык русский человек, местная природа восхищала писателей и поэтов и прекрасно вписывалась в те романтические настроения, при которых начал зарождаться образ Кавказа. Начинает складываться список известных мест в регионе, куда после будут стремиться русские путешественники. Местное население представляется писателям варварским народом, жестоким, но гордым, борющимся за свою свободу, традиции, веру, что также не могло не вызывать восхищение. Русское общество интересовалось кавказскими обычиями и религией. Поэтому появляются произведения, знакомящие читателя с основами ислама и поясняет смыслообразующие идеи, как покорность судьбе или борьба за веру.
Литература:
- Грибоедов А. С. Полн. собр. соч.: в 3 т. / под ред. и с примеч. Н. К. Пиксанова, И. А. Шляпкина. СПб.: Изд-во Разряда изящной словесности Императорской академии наук, 1911. Т. I. 328 c. СПб.: Изд-во Разряда изящной словесности Императорской академии наук, 1917. Т. III. 396 с.
- Казакова Е. А. Сравнительный анализ русских образов Кавказа и кавказских образов России первой половины XIX века. // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2015. № 1. Ч. 2. С. 80–87.
- Лермонтов М. Ю. Сочинения: в 6 т. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955–1957. Т. 4. Поэмы, 1835–1841. 1955. 289 с.
- Мальцев Г. В. Кровная месть: уроки прошлого и современность [Электронный ресурс] // Кавказские научные записки. 2011. № 2 (7). С. 66–109. Режим доступа: http://www.kavkazoved.info/news/2012/11/03/krovnaya-mest-uroki-proshlogo-isovremennost-ii.html (дата обращения: 05.02.2013).
- Пушкин А. С. Сочинения: в 3 т. М.: Худож. литература, 1985.
- Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений. / Под ред. Черткова / М.: Художественная литература, 1986. Т. 6. 444 с.
- Хурдамиева С. Х., Л. Н. Папакина Восприятие Корана А. С. Пушкиным в цикле «Подражания Корану» // Вестник Института цивилизации. — 2014. — № 8. — С. 155–161.
- Шив К. Значение образа Кавказа в русской литературной традиции ХIХ века / К. Шив, С. Ранджана, Т. А. Костюкова // Развитие современной науки: теоретические и прикладные аспекты: сборник статей студентов, магистрантов, аспирантов, молодых ученых и преподавателей (29 марта, 2016 г.). — Пермь: ИП Сигитов Т. М., 2016. — С. 206–209.
- Шульженко В. И. «Кавказский текст» русской литературы: границы описания и парадоксы восприятия // Известия ДГПУ. Общественные и гуманитарные науки. 2017. № 1. Режим доступа: https://cyberleninka.ru/article/n/kavkazskiy-tekst-russkoy-literatury-granitsy-opisaniya-i-paradoksy-vospriyatiya (дата обращения: 04.02.2023).
