Объективная сторона преступления, предусмотренного статьёй 272 УК РФ содержит понятие «неправомерный доступ», разъяснения которому даёт Верховный Суд Российской Федерации в соответствующем Постановлении Пленума. Вместе с тем, достаточность данных разъяснений можно подвергнуть критике, ввиду коллизии с положениями части 2 статьи 23 Конституции Российской Федерации.
Ключевые слова: неправомерный доступ, компьютерная информация, проблемы квалификации, совершенствование законодательства.
Уголовная ответственность за совершение предусмотренных статьёй 272 УК РФ преступлений, предусмотрена за неправомерный доступ к охраняемой законом компьютерной информации, если это деяние повлекло уничтожение, блокирование, модификацию либо копирование компьютерной информации. Законодатель в диспозиции указанной статьи перечисляет три обязательных критерия, которые в совокупности и образуют объективную сторону преступления. Так, такими критериями являются: неправомерность доступа к компьютерной информации; специальный правовой режим этой информации (должна охраняться законом); наступившие в результате такого доступа последствия.
В соответствии с ч. 2 ст. 23 Конституции РФ каждый имеет право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. Ограничение этого права допускается только на основании судебного решения. [1] То есть, исходя из смысла положений основного закона Российской Федерации, имеющего высшую юридическую силу, однозначно следует, что законные основания для ограничения права лица, в том числе на тайну переписки возникают исключительно на основании соответствующего судебного решения. Указанная норма является нормой прямого действия, обязательной для исполнения всеми субъектами права. Информация, в том числе компьютерная, содержащая тайну переписки имеет особый режим правовой защиты, то есть охраняется основным законом.
Понятие неправомерности доступа отражено в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 15 декабря 2022 г. № 37, согласно положениям которого неправомерным доступом к компьютерной информации является получение или использование такой информации без согласия обладателя информации лицом, не наделённым необходимыми для этого полномочиями, либо в нарушение установленного нормативными правовыми актами порядка независимо от формы такого доступа. [2]
Оценивая указанное разъяснение, можно резюмировать, кроме прочего, что доступ к охраняемой законом компьютерной информации признаётся правомерным в случае его осуществления лицом, наделённым для этого необходимыми полномочиями. Вместе с этим, какие именно полномочия следует считать необходимыми для возникновения признака правомерности доступа к компьютерной информации, охраняемой законом, в том числе и информации, содержащей тайну переписки, данное Постановление Пленума Верховного Суда РФ не конкретизирует. Кроме этого, из содержания данных указанным Постановлением Пленума разъяснений, не ясно необходимо ли лицу, наделённому необходимыми полномочиями получать соответствующее судебное решение для осуществления доступа к компьютерной информации, охраняемой законом, в том числе тайны переписки.
Считаем необходимым обратить внимание на уголовное дело, которое было рассмотрено Биробиджанским районным судом Еврейской автономной области. Согласно приговору суда первой инстанции, подсудимая, являясь начальником отдела информационной безопасности, осуществила доступ к системе мгновенного обмена сообщениями «Бимойд», где хранились файлы, содержащие сведения, составляющие тайну связи, с историей переписок между сотрудниками, содержащих сведения конфиденциального характера и создав их копии подсудимая предоставила заместителю данной организации в электронной форме сведения из файлов, содержащих историю переписки между сотрудниками без согласия последних, не осведомлённых о характере действий подсудимой. [3]
Суд первой инстанции пришел к выводу о виновности подсудимой в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 272 УК РФ и ч. 2 ст. 138 УК РФ. К аналогичному выводу пришёл и суд апелляционной инстанции.
Однако судом кассационной инстанции (Девятым кассационный суд общей юрисдикции) вынесено постановление, согласно которому ранее вынесенные судебные решения были отменены и материалы уголовного дела отправлены на новое рассмотрение. [4]
Суд кассационной инстанции указал на возможное отсутствие в действиях подсудимой признаков составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 272, ч. 2 ст. 138 УК РФ, поскольку полагает, что судом первой инстанции при рассмотрении уголовного дела по существу не установлены все необходимые обстоятельства, свидетельствующие о неправомерности доступа подсудимой к охраняемой законом компьютерной информации, ввиду наличия у последней необходимых полномочий на доступ к такой информации в соответствии занимаемой ею должностью (Положение об отделе информационной безопасности, которое регламентирует право на мониторинг информации, циркулирующей в сетях, системах, выделенных и защищаемых помещениях организации, а также должностная инструкция последней, регламентирующая это же право).
То есть суд кассационной инстанции полагает, что правомерность доступа подсудимой к охраняемой законом компьютерной информации абсолютно обеспечена её должностной инструкцией, а также Положением об отделе информационной безопасности организации, и её полномочия по мониторингу компьютерной информации не ограничены Конституцией РФ и Федеральным законодательством).
Таким образом, можно констатировать, что понятие неправомерности доступа к охраняемой законом компьютерной информации, разъясняемое в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ, ввиду явной недостаточности конкретики в описании того, какими именно необходимыми полномочиями должно быть наделено лицо, для правомерности осуществления доступа к такой информации без согласия её обладателя, и необходимо ли такому лицу, даже при наличии необходимых и достаточных полномочий, получать от обладателя информации согласие на доступ к ней или соответствующее решение суда либо иную санкцию. Отсутствие конкретики в разъяснениях Постановления Пленума явно дезориентирует правоприменителей.
Так разъяснения данные Постановлением Пленума Верховного Суда РФ от 25 декабря 2018 г. N 46 «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 138.1, 139, 144.1, 145, 145.1 УК РФ)» однозначно и категорично указывают, что тайна переписки, телефонных переговоров, или иных сообщений признаётся нарушенной, когда доступ к переписке, переговорам, сообщениям совершён без согласия лица, чью тайну они составляют, при отсутствии законных оснований для ограничения конституционного права граждан на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. [5]
То есть законодатель, применительно к преступлениям, уголовная ответственность за совершение которых установлена статьёй 138 УК РФ перечисляет два критерия законности доступа к переписке или иным сообщениям (согласие лица, а также законные основания для ограничения конституционного права), что соотносится с положениями части 2 статьи 23 Конституции РФ и не дезориентирует правоприменителей, поскольку явно указывает на то, что лицо, даже наделённое необходимыми полномочиями, в любом случае обязано придерживаться указанных требований основного закона, а применительно к преступлениям, уголовная ответственность за которые предусмотрена статьёй 272 УК РФ не указывает категорично на такую обязанность у лиц, наделённых необходимыми полномочиями на доступ к охраняемой законом компьютерной информации, то есть тайне переписки.
Вероятно, отсутствие в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 37 категоричного разъяснения, связанного с абсолютной необходимостью получения лицом, наделённым необходимыми полномочиями согласия лица, являющегося обладателем охраняемой законом компьютерной информации или решения суда, связано с возможным мнением законодателя о том, что несмотря на схожий объект указанных преступлений (охраняемая законом компьютерная информация, к которой относится в том числе и переписка), нарушение тайны переписки, то есть непосредственное ознакомление, в том числе с её содержанием является общественно более опасным, чем лишь доступ к такой информации, повлекший её копирование и. т.д., что в свою очередь дополнительно свидетельствует о необходимости категоричных и ясных разъяснений законодателем понятия неправомерности доступа.
Резюмируя вышесказанное, считаем, что определение неправомерного доступа к компьютерной информации требует изменений и внесения ясности и конкретики в понятия, разъясняемые Постановлением Пленума Верховного Суда РФ № 37.
Литература:
- Конституция Российской Федерации: принята всенародным голосованием 12 дек. 1993 г. [с учетом поправок] // СЗ РФ. 2014. № 31. Ст. 4398.
- Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 15.12.2022 № 37 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях в сфере компьютерной информации, а также иных преступлениях, совершенных с использованием электронных или информационно-телекоммуникационных сетей, включая сеть «Интернет» // Бюллетень Верховного Суда РФ.2023. № 3.
- Приговор Биробиджанского районного суда ЕАО от 19 апреля 2022 г. по делу № 1–82/2022 (1–748/2021;) URL: https://birobidzhansky--brb.sudrf.ru/modules.php?name=sud_delo&srv_num=1&name_op=case&case_id=5339162&case_uid=a093bb5b-b33e-4fd9–8f8b-27d686fb9712&delo_id=1540006&new=
- Кассационное постановление Девятого кассационного суда общей юрисдикции от 16 февраля 2023 г. по делу № 77–258/2023. URL: https://xn--90afdbaav0bd1afy6eub5d.xn--p1ai/73352402
- Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 25 декабря 2018 г. № 46 г. Москва «О некоторых вопросах судебной практики по делам о преступлениях против конституционных прав и свобод человека и гражданина (статьи 137, 138, 138.1, 139, 144.1, 145, 145.1 Уголовного кодекса Российской Федерации)» // Бюллетень Верховного Суда РФ.2019. № 2.
