В статье рассмотрены некоторые аспекты, связанные с выделением самостоятельного цифрового права и предметов его правового регулирования. Автором проанализированы актуальные подходы по рассматриваемой проблеме, а также выделены практические проблемы, связанные с цифровизацией права.
Ключевые слова: в настоящее время все более актуальной становится дискуссия о выделении цифрового право в качестве самостоятельной отрасли, в связи с тем, что в настоящее время в различных сферах деятельности человека, а следовательно, и в правовой, широко развиваются и применяются цифровые технологии.
Конечно, цифровизация правоприменения не может быть односторонне хороша или плоха. Хороша она, на наш взгляд, гибкостью, которая приобретается правоприменением под влиянием информационных технологий. Сегодня каждый, кто имеет такую необходимость, может, не выходя из дома, получить необходимую выписку из соответствующего органа или оплатить государственную пошлину или налог. Нет, казалось бы, такой услуги сегодня, которую нельзя бы было получить, зарегистрировавшись, скажем, на «Госуслугах». К несомненному плюсу цифровизации мы можем отнести и новый формат работы юристов — работы в «облаке». Различные сервисы существенно облегчают процесс корректирования договоров и соглашений, тем самым экономя время сторон. В период пандемии это было, наверно, главным спасением для юристов, работающих в сфере гражданского права.
Если же мы обратимся к иной позиции, то с уверенностью сможем сказать, что полная цифровизация права ни в настоящий момент, ни в ближайшие 5–10 лет не сможет быть достигнута. В противном случае те, кто не умеет пользоваться сетью «Интернет», представители старших поколений, потеряют всякую возможность на реализацию своих прав. Здесь же стоит упомянуть и сложность работы в некоторых системах, а также их «неидеальность». При этом мы не утверждаем, что в ближайшем будущем такие системы как «Электронное правосудие» и иные, смогут работать наравне с правосудием «офлайн».
Не стоит забывать и о такой сфере правоприменения, как работа камер фиксации нарушений правил дорожного движения. Они, казалось бы, идеальны во всём: начиная от того, что им не нужна заработная плата, заканчивая точностью. Кроме того, данные устройства невозможно «подкупить», поэтому справедливость настигает каждого нарушителя. С другой стороны, повсеместное использование только камер, несомненно, приведёт к массовым увольнениям в Госавтоинспекции.
Ещё одной темой для обсуждения может быть возможность перехода на «цифровое правительство». В настоящий момент на сайте мэра Москвы размещена статья о том, что к 2030 году Москва должна будет стать городом, «управляемым данными». Таким образом, планируется передача всей типовой работы искусственному интеллекту. Данный проект считается в полной мере прогрессивным, однако, на наш взгляд, его реализация может быть сопряжена с рядом сложностей, первая из которых — сохранность данных. Очевидно, что всю информацию нужно будет хранить, причем делать это в более масштабных размерах, нежели сейчас.
Эта же проблема стоит и перед электронным голосованием, которое активно внедряется в нашу реальность. Специалисты информационной безопасности должны в полной мере понимать всю ответственность, наложенную на них такими переменами, и, кроме того, нам следует всерьёз задуматься о трансформации избирательного законодательства в области защиты наших данных при голосовании в информационном пространстве.
Кроме того, существуют также и разные точки зрения относительно преобразования самого права — выделения новой отрасли цифрового права. Так, например, А. А. Карцхия в своей статье предлагает выделить цифровое право в качестве самостоятельной отрасли, объясняя это тем, что в настоящее время в различных сферах деятельности человека, а следовательно, и в правовой, широко развиваются и применяются цифровые технологии.
Неясной представляется позиция относительно создания модели цифрового права обособленно от частного или публичного права. В киберпространстве, в цифровой реальности, на наш взгляд, могут работать и частично работают многие частноправовые механизмы. Если мы обратимся к примеру онлайн-игр, то заметим, что даже в том случае, когда в игре используется своя валюта, покупаем мы ее исключительно за реальные деньги. То есть мы можем наблюдать те же гражданско-правовые институты в действии. Их отличие от «реальных» состоит лишь в том, что они существуют в дополненной реальности. При этом стоит обратить внимание на то, что, создавая аккаунт в той или иной игре, участник принимает правила игры, которые, в частности, не должны противоречить законам государства, на территории которого находится участник. [2, с. 90].
А. А. Карцхия говорит о возможности в будущем идентифицировать гражданина в интернет-пространстве не только путем получения электронно-цифровой подписи, но и с помощью ID-номера. Сложность реализации данного проекта состоит в том, что многие люди находят присуждение им каких-либо номеров оскорбительными и нарушающими право на имя. В этом мы убедились на примере негативной реакции граждан на получение обычных или QR-кодов в период самоизоляции в марте-мае 2020 года. Кроме того, многие негативно отреагировали и на Федеральный закон от 8 июня 2020 г. № 168-ФЗ “О едином федеральном информационном регистре, содержащем сведения о населении Российской Федерации”. По их мнению, реализация данного закона и «цифровизация населения» являются недопустимыми. [3, c. 18].
С другой стороны, в киберпространстве у каждого устройства существует свой IP-адрес, наличие которого позволяет человеку выходить в сеть. Нахождение человека в социальных сетях возможно лишь при подключении к данной сети номера сотового телефона. Таким образом, есть множество способов идентификации человека в сети Интернет.
Интересной представляется позиция автора относительно наделения ID-номерами не только физических и юридических лиц, но и «роботу с искусственным интеллектом» с оговоркой, что это будет возможно лишь при признании искусственного интеллекта «электронным лицом». На наш взгляд, в ближайшем будущем это невозможно, так как наделить правосубъектностью машину — набор комбинаций, было бы так же опрометчиво, как наделить ей автомобили. Однако, возможно, найдутся те, кто сможет опровергнуть нашу позицию. Мы же можем сослаться на работу В. А. Лаптева, в которой подтверждаются наши мысли. В конце статьи автор приходит к выводу, что в ближайшем будущем роботы будут лишь объектами права, ответственность за действия которых будут нести операторы или иные лица, контролирующие его деятельность. [4, c. 8].
Таким образом, для нас не представляется возможным создание модели независимой отрасли цифрового права, которое в настоящий момент отражено в различных источниках. Однако, мы не отрицаем возможность создания такой модели, принимая во внимание, что существующий Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» не справляется с контролем правоотношений в интернет-пространстве и потребность в преобразовании отечественного «цифрового законодательства» всё же присутствует. Возможным образцом, на наш взгляд, является Общий регламент защиты персональных данных Европейского союза (GDPR). [5,c.200].
В нашей статье мы постарались определить основные проблемы, которые стоят в настоящий момент перед юристами, которых так или иначе коснулась цифровизация права. Ещё во многом неясным представляется исход «борьбы офлайн и онлайн форматов», а также нам сложно точно говорить о судьбе отрасли цифрового права, однако мы определённо можем говорить о том, что трансформация права неминуемо нас достигла и чем быстрее мы будем действовать, тем легче перенесём её последствия.
Литература:
- Карцхия А. А. Цифровые права и правоприменение//Мониторинг правоприменения.-2019. № 4.-С. 65–66
- Чесноков А. А. Ресурсы Интернет и российские политические технологии: состояние и перспективы развития // Вестник МГУ. -1999. -Серия 18.- № 4.-С. 87–93.;
- Азизов Р. Ф. Правовое регулирование в сети Интернет: сравнительно- и историко-правовое исследование: автореф. дис.... д-ра юрид. наук.- СПб. -2017. –С.18
- Efroni Z. Access-Right: The Future of Digital Copyright Law. — Oxford University Press.- 2013.- P. 8.;
- Цифровые активы как объекты гражданских прав//Вестник Нижегородской академии МВД РФ.-2018.-С. 199–205
