В статье рассматривается право подозреваемого давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении него подозрения. Данное право является одним из самых эффективных и наиболее используемых способов осуществления подозреваемым своего права на защиту.
Ключевые слова: право на защиту, право подозреваемого, защита от уголовного преследования.
Право на защиту — это основное право, которое отражает смысл всех предоставленных подозреваемому прав, выражает их процессуальную функцию, основной законный интерес — защиту от уголовного преследования. Все права подозреваемого по своему смыслу лишь конкретизируют право на защиту [1, с.15]. Как отмечает Е. Э. Цибарт, значимость права на защиту обусловлена тем, что «оно предопределяет не только содержание остальных прав лица, но и способствует их успешной реализации» [2, с.264].
Подозреваемый, выступая субъектом права на защиту, наделяется широким кругом процессуальных прав, позволяющих ему активно защищаться от возникшего подозрения и защищать свои законные интересы. Перечень прав подозреваемого дан в ст. 46 УПК РФ. Одним из важнейших прав подозреваемого выступает право давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении него подозрения. Данное право является одним из самых эффективных и наиболее используемых способов осуществления подозреваемым своего права на защиту [3, с.208].
Статья 51 Конституции РФ закрепляет положение, согласно которому никто не обязан свидетельствовать против самого себя самого. Отсюда вытекает право подозреваемого отказаться от дачи показаний, предусмотренное п. 2 ч. 4 ст. 46 УПК РФ. Данная норма Конституции не ограничивается возможностью отказа от дачи показаний. В соответствии с российским законодательством обвиняемый и подозреваемый вправе не только отказаться от дачи показаний, но и могут давать заведомо должные показания и не несут за это ответственность.
Нельзя поспорить с тем, что подозреваемый имеет свой собственный интерес в исходе дела, который вызван его стремлением изложить обстоятельства дела наиболее благоприятным для него образом, а в некоторых случаях и переложить свою вину на иных лиц. В таком случае возможность дачи таких показаний выступает в качестве некой гарантии прав подозреваемого, одним из средств его защиты, в связи с чем, подозреваемому принадлежит право давать любые показания, ответственность за которые наступить не может [4, с. 5–8].
УПК РФ (п. 1 ч. 2 ст. 75) устанавливает, что показания подозреваемого и обвиняемого, данные в ходе досудебного производства по уголовному делу в отсутствие защитника, включая случаи отказа от защитника, и не подтвержденные подозреваемым или обвиняемым в суде, являются недопустимыми и не могут быть использованы для доказывания значимых по делу обстоятельств. Суть этой нормы заключается в том, что если при допросе подозреваемого независимо от причин отсутствует защитник, то данные им показания будут признаны недопустимыми доказательствами, если подозреваемый откажется от них в суде. При этом уголовно-процессуальный закон не требует, чтобы подозреваемый указывал причины или мотивы отказа от своих прежних показаний, а суд не должен проверять и исследовать их относительно того, насколько они соответствуют истине, объективно ли отражают событие преступления или нет.
Данное положение УПК РФ после принятия Кодекса вызвало критику как у практических работников, так и в юридической литературе. Отмечалось, что норма, закрепленная в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, является «крайним (запредельным) выражением заботы о комфорте подозреваемого и обвиняемого, попирающим здравый смысл и превосходящим конституционную идею о недопустимости доказательств» [5, с. 65]. Это же положение УПК РФ Р. Куссмауль критикует с иных позиций: он полагает, что рассматриваемая норма является дискриминационной, так как ограничивает право на защиту тех обвиняемых, которые имеют защитника, и им придется отказываться от защитника, чтобы сохранить возможность отказа в суде от своих показаний [6, с. 32].
Полагаем, что норма п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ действительно представляет подозреваемому и обвиняемому излишние привилегии в средствах защиты от подозрения и обвинения, и в этом смысле нарушает равноправие сторон в уголовном судопроизводстве как необходимого элемента состязательного процесса. Но дело не только в этом. Вызывает возражения попытка законодателя указать суду, как надо оценивать показания подозреваемого и обвиняемого. Когда закон указывает, что доказательства должны быть оценены определенным образом, то это представляет собой отход от свободной оценки доказательств, сутью которой является оценка доказательств судьями, присяжными заседателями, прокурором, следователем и дознавателем по своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности имеющихся в уголовном деле доказательств, руководствуясь при этом законом и совестью (ч. 1 ст. 17 УПК РФ).
По существу, это возврат к теории формальных доказательств, в соответствии с которой законодатель заранее определяет значение тех или иных доказательств и указывает, как их нужно оценивать. При этом доказательства не оцениваются по тому, насколько верно они отражают реальные события и факты, а суду предлагается принять во внимание только два формальных момента — присутствовал ли при допросе подозреваемого или обвиняемого защитник и отказался ли затем допрошенный в суде подсудимый от своих показаний, данных на предварительном следствии.
Литература:
- Мельников В. Ю. Защита и охрана прав и свобод участников уголовного судопроизводства // Российский судья. 2010. № 1. С. 17.
- Цибарт Е. Э. К вопросу о защите прав и законных интересов подозреваемого // Известия Оренбургского государственного аграрного университета. 2010. № 26. С. 264.
- Абесалашвили М. З. Правовой статус подозреваемого как участника уголовного процесса // Вестник Адыгейского государственного университета. Майкоп, 2008. № 2. С. 208.
- Лобанова Л. В. Нужно ли подвергать подозреваемого (обвиняемого) уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний? // Мировой издатель. 2012. № 3. С. 5–8.
- Бойков А. Новый УПК России и проблемы борьбы с преступностью // Уголовное право. 2002. № 3. С. 65.
- Куссмауль Р. Дискриминационная норма нового УПК // Российская юстиция. 2002. № 9. С. 32
