Конец XX — начало XXI века стало временем активного распространения и приобретения популярности теории социального капитала. Этому способствовали социальные изменения в общественной жизни стран Западной Европы и Северной Америки, которые стали наблюдаемы и фиксируемы. Среди них были отмечены снижение волонтерской активности граждан, ослабление связей в границах соседских общин, явный рост индивидуализма, усиление ценностно-нормативного релятивизма, наблюдаемый кризис института семьи, а также связанные с ним демографические проблемы, порожденные этим кризисом, индивидуализация и технологизация бытовой сферы жизни и отдыха. К числу факторов влияния можно отнести также рост мультикультурности, усиление деполитизации западных обществ, что проявляется в распространение политического абсентеизма, падении авторитета и привлекательности традиционных политических сил, базирующихся на классических идеологиях, и появление маргинальных альтернатив. В своей совокупности это породило когнитивную задачу перед научным сообществом обратить внимание на изменения в сфере общественных отношений. Итогом стало возрастание актуальности исследований социального капитала, как в целом, так и отдельных его элементов, таких как факторы и институциональная среда формирования.
Рост популярности теории социального капитала обусловлен и сдвигом в сфере государственной ответственности за социальную защиту населения. Явным стал процесс передачи государством своих социальных полномочий негосударственным институтам. В данном случае концепция социального капитала помогает понять, каким образом индивиды могут достигать большего при меньшей институционной поддержке. Налицо отход от этатизма и модели государства всеобщего благоденствия. По мнению Дж. Филда, «...идея социального капитала служит фиговым листком, прикрывающим сокращение социальных издержек, не лишена оснований» [1].
Не менее важной причиной роста влиятельности концепции являются те политические и институциональные трансформации глобального характера, которые переживают страны в Центральной и Восточной Европе. В этом случае концепция становится инструментом компаративных исследований. Но на отечественной почве теория претерпевает существенные изменения и дополнения.
Значение социального капитала состоит в том, что используя его, акторы могут получить доступ к материальным ресурсам, усилить свой культурный капитал через контакты с его носителями, получить доступ к институтам которые в своем функционале связаны с присуждением или распределением привилегий.
Формирование социального капитала происходит в условиях определенной институциональной среды. В качестве таковой выступают основные социальные институты. Базовым из них является семья, поскольку именно здесь закладываются его основы, формируется навык его использования. Следующим по значимости является институт образования. Дальнейший процесс использования и поддержания осуществляется в рамках организационных структур, прежде всего в бизнес-среде. Фактически все институциональные формы взаимодействуют между собой. Однако исследование механизмов формирования и институализации социального капитала требует аналитического подхода, позволяющего выделить эти механизмы в каждом институте.
Развивая подход Бурдьё, Нан Лин определяет социальный капитал, как инвестиции в социальные отношения с ожидаемой доходностью на рынке, должен быть определен как ресурсы, встроенные в социальные структуры, которые доступны и/или мобилизуются в целенаправленных действиях [2].
Дж. Коулман рассматривает социальный капитал с позиции его основной функции, которая состоит в возможности получения взаимной выгоды путем включения в социальные сети, создаваемые на основе социальных норм и доверия, создающих условия для координации и кооперации [3].
В трактовке «Мирового банка» социальный капитал относится к институтам, отношениям и нормам, которые определяют качество и количество социальных взаимоотношений в обществе. Социальный капитал определяется метафорой «социального клея», способного удерживать общество в его единстве [4].
Отметим, что в современной социологической науке сформировались и приобрели устойчивость реляционный, коллективный и обобщающий подходы к пониманию сущности данной категории. Они различаются базовыми методологическими принципами анализа, выделением объекта анализа и способами измерения изучаемых социальных интеракций, а так же своим сосредоточением на социальных процессах, участвующих в создании социального капитала; на выявлении утилитарной пользы различных видов социального капитала; взаимозаменяемости социального капитала (или «растяжимости»). Реляционные модели анализируют современные социологические представления о социальном капитале со структурных позиций (взаимные отношения акторов применительно к доступным социальным ресурсам); коллективные теории сосредоточиваются на взаимодействиях в пределах группы; а обобщенный подход видит в социальном капитале средство объединения и солидарности людей вообще.
В терминах реляционного подхода социальный капитал понимается как способность акторов мобилизовать свои социальные контакты для достижения ценных и значимых ресурсов (материальных, информационных, социальной поддержки, общественного влияния и др.)» [5]. В зависимости от круга выделенных актором «других» возможно формирование определенного типа социального капитала. Практически все ключевые авторы, разрабатывающие данную концепцию, признают, что основная роль социального капитала состоит в том, что он способствует укреплению доверия между участниками контрактов на основе социальной идентичности и возможности предвидения действий участников взаимоотношений, на основе разделяемых ими норм. Он позволяет взаимодействующим субъектам лучше интерпретировать действия друг друга, снижает неопределенность и риск оппортунистического поведения. Как отмечает Дж. Коулман, социальный капитал облегчает определенные действия акторов, он продуктивен, так как способствует достижению определенных целей, добиться которых при его отсутствии невозможно [6].
Проблема среды формирования социального капитала является объектом интереса исследователей, его изучающих. Значение среды, по мнению Бурдьё, проявляется в форме возникающего капитала. Об этом он писал в своей работе «Формы капитала». Здесь он высказал мысль о том, что форма капитала зависит от той области, где он функционирует. С точки зрения П. Бурдьё, социальный капитал представляет собой совокупность ресурсов, реальных или потенциальных, которые связанны с включенностью в устойчивую сеть отношений, которая может быть в той или иной форме институализирована через принадлежность к группе. «Последняя дает своим членам опору в виде коллективного капитала, «репутации», позволяющей им получать кредиты во всех смыслах этого слова. Эти отношения могут существовать только в практическом состоянии, в форме материального и/или символического обмена, который способствует их поддержанию» [7].
Характеристики внешней среды, такие как нормы, ценности, институты оказывают влияние на формирование социального капитала. Они позволяют акторам лучше интерпретировать действия друг друга, снижать неопределенность, риски оппортунистического поведения. В институциональной среде формируются внешние связи агентов. Наблюдение за ними позволило Р. Д. Патнэму [8] ввести понятие соединяющего (англ. bridging) социального капитала, который более ориентирован вовне и соединяет индивидов, принадлежащих к различным социальным группам. Эта форма социального капитала благоприятна для поиска способов использования внешних ресурсов и распространения или получения информации. Этот тип получил так же название открытого типа социального капитала. Дальнейшее развитие данной идеи привело ученого к выделению связей внутри своей группы. Данные аспект получил определение охватывающего (англ. bonding) капитала, который ориентирован внутрь социальных структур и укрепляет исключительно идентичность и обеспечивает гомогенность групп. Этот тип получил так же название закрытого типа социального капитала.
Исследователи уделяют значительное внимание открытому и закрытому типам социального капитала, придерживаясь характеристик, данных этим типам Р. Патнэмом (группы Патнэма) и Р. Олсоном (группы Олсона). Согласно определению, социальный капитал должен содействовать совместным действиям той или иной группы ради достижения общей цели. Если группа представляет общество в целом, то подобные коллективные усилия (например, направленные на повышение подотчетности власти) приумножают общественное благосостояние; такого рода открытым (bridging) социальным капиталом «наведения мостов» располагают так называемые «группы Патнэма», цель которых — общественное благо. В то же время нередки ситуации, когда та или иная группа преследует собственные цели (создает клубные блага для членов группы) и мобилизует для этого закрытый (bonding) социальный капитал. Подобные «группы Олсона» могут вступать в конкуренцию с другими организованными интересами в экономике и обществе за ограниченные ресурсы, в таком случае социальный капитал не создает новой ценности, и его общественная отдача оказывается нулевой или даже отрицательной.
Преобладание в обществе групп Патнэма или групп Олсона зависит от радиуса доверия [9]. При малом радиусе доверие ограничено узким кругом лиц — родственников, близких друзей, представителей одного и того же клана и т. д., а большой радиус отражает доверие к людям вообще, не обусловленное личными или родственными связями или различного рода идентичностями. Тесно связан с этим характер преобладающей в обществе морали: универсальная мораль означает следование одним и тем же принципам в отношениях с людьми вне зависимости от их социально-экономического статуса, а ограниченная мораль предполагает двойные стандарты, выделяющие определенную группу среди всех остальных. Неограниченный радиус доверия и универсальная мораль благоприятствуют образованию широких общественных коалиций и дают основания ожидать положительной общественной отдачи на социальный капитал, в случае ограниченного доверия и морали социальный капитал концентрируется в пределах узких групп и может скорее препятствовать, чем способствовать экономическому развитию.
Можно обнаружить, что хотя в рамках концепции социального капитала присутствует такой его раздел как выявление характеристик среды его формирования, мы не можем говорить о достаточной проработанности данного аспекта. Имеющиеся исследования позволяют предполагать, что социальный капитал отдельного индивида формируется, прежде всего в семейных структурах. Здесь создаются сильные связи. Возникает поддерживающий тип социального капитала. Дальнейшее развитие и расширение он получает уже в образовательной среде. Образование как институциональная среда формирования социального капитала позволяет индивиду выйти за пределы своей группы, расширить и укрепить слабые связи. Однако глубокое исследование институциональных факторов формирования социального капитала на данный момент является не решённой проблемой. Таким образом, мы приходим к выводу о том, что исследователь, решивший провести прикладное изучение социального капитала, неминуемо столкнётся с проблемой недостаточной изученности вышеупомянутых факторов. Для нас это обозначило цель дальнейшей работы в вопросе изучения социального капитала и сформировало направление дальнейших исследований.
Литература:
- Field J. Social Capital // Key Ideas / Ed. by P.Hamilton, M.Keynes. — L., 2004. P. 118.
- Lin, N. Social Capital: A Theory of Social Structure and Action / N. Lin. — Cambridge: Cambridge University Press, 2001.
- Coleman, J. The Foundations of Social Theory / J. Coleman. — Cambridge, MA: Belknap of Harvard UP, 1993.
- Woolcock, М. Measuring Social Capital // An Integrated Questionnaire. WorldBank, Washington D. C. 2003.
- Brunie A. Meaningful distinctions within a concept: Relational, collective and generalized social capital // Social science research. — Amsterdam, 2009. Vol. 38, № 2. С. 252
- Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность. 2001. № 3. С. 123.
- Бурдье П. Формы капитала / П. Бурдьё. // Экономическая социология. Электронный журнал. 2002. Том 3. № 5. С. 60 -74.
- Putnam, R, Economic Growth and Social Capital in Italy. Eastern/ [Теxt] R. Putnam,J. Helliwell // Economic Journal [Internet].- 1995.-№ 21(3).- Р. 295–307.
- Fukuyama F. Trust: the Social Virtues and the Creation of Prosperity. N.Y.: FreePress, 1995;457 pp.
- Platteau J.-Ph. Institutions, Social Norms, and Economic Development. Amsterdam: Overseas Publishers Association, 2000. 361 pp.
