Эмпирический анализ феномена социальной ностальгии как типа переживания времени

Термин «социальная ностальгия» вошел в употребление сравнительно недавно, однако сразу обратил на себя внимание исследователей. К сожалению, отсутствует устоявшееся понимание данного термина.

О социальной ностальгии писали, например, такие авторы как А.С. Готлиб [1], Е.А. Широкова, Г.Е. Зборовский [2], [3]. Так последний говорил, что «социальную ностальгию как массовое явление в условиях современной России нельзя не обнаружить. Ностальгические настроения в течение последних 10 – 15 лет… фиксируются на уровне обыденного сознания социологическими исследованиями» [2, с. 15]. Автор понимал социальную ностальгию как: «социальное чувство, характерное для определенных социальных общностей (групп) и связанное с их рациональной и эмоциональной ориентацией на идеализируемый и ушедший в прошлое общественный порядок» [3, с. 32]. Главной причиной возникновения социальной ностальгии Г.Е. Зборовский считал «смену (подчас резкую) привычных ориентиров в переходном обществе» [3, с. 32].

Задача нашего эмпирического исследования заключалась в описании предметного поля социальной ностальгии, т.е. выделении тех сторон (граней) жизни российского общества, которые вызывают ностальгию.

Для решения поставленной задачи использовался метод глубинного интервью, для которого проводился целевой отбор информантов. Критерием целевого отбора был такой тип переживания времени как социальная ностальгия. Само отнесение людей к определенному типу переживания времени осуществлялось с  помощью номинальной шкалы[2]. Исследование информантов с таким типом переживания времени как социальная ностальгия производилось в 2008 г. Объем выборки: 25 человек.

Анализ показал, что все грани советскости могут быть структурированы по нескольким основаниям, касающихся различных аспектов советского периода: политический, экономический, материальный, культурный, этический, которые тесно сплетены между собой.

Говоря о социальной ностальгии в рамках политического аспекта советского периода, можно отметить следующие высказывания информантов о социальном неравенстве, которое, по их мнению, в настоящее время, можно проследить даже на примере общения между детьми: «Было тогда в основном у всех одно и то же. Не было такого резкого разрыва между богатыми и бедными. А вот мы ходили на День победы навещать ветеранов. И там сидят, значит, на лавочке старики, старухи. А рядом на этой лавочке сидят маленькая девочка. И бабушки и дедушки ей говорят, чтобы она пошла, поиграла с ребятами. А девочка эта сказала, что ей родители не разрешают с ними общаться, потому что они бедные. Разве раньше такое могло быть?» [жен, 70 лет].

Некоторые информанты также высказывались о многонациональности, о дружеских отношениях со странами-соседями, которые, по мнению информантов, исчезли в настоящее время: «Раньше, например, Украина – это наши друзья, наши помощники были. А какие отношения у нас сейчас с Украиной? [жен, 75лет]; «Мы чувствовали себя огромной, многонациональной державой» [муж, 73 лет]. Надо отметить, что такое чувство интернациональности, присущее советскому человеку, по мнению информантов, исключало случаи ксенофобии, расизма, межэтнических конфликтов, столь распространенных в современной России.

Опрошенные также рассуждали на тему войны, говорили о её целях и значении: «Вот говоря о Великой Отечественной Войне… Мы ведь сражались. Уже одни против всей Европы. И победили, и выстояли. Крепкий дух был… А войны, которые сейчас ведутся, они ради чего? Потому, что кто-то наверху что-то не поделил. Эти ребята просто пешки в политических играх» [муж, 75 лет]. Информанты отметили, что если раньше люди знали, за что сражаются, то сейчас война – это просто борьба «верхушек» за свои интересы, ради которых гибнут обычные люди: «Раньше война – это, прежде всего, защита родины. А сейчас война – это все потому, что политики не успели договориться» [жен, 73 года].

По мнению некоторых информантов, советское законодательство было более четким, понятным и неизменным по сравнению с нынешним: «Раньше мы знали все, что нам положено, например, по трудовому законодательству: налоги, отпуска, зарплаты и т.д. А сейчас столько изменений, что кажется, законодатели, сами толком не знают что и как. А уголовное, административное законодательства! Сегодня одно, завтра другое… Простому человеку не разобраться» [жен, 52 года].

Ностальгия в рамках экономического аспекта заключается в следующем. По мнению большинства информантов, высокий уровень производства, существовавший в советские годы, значительно упал в настоящее время: «Посудите сами, всё, что сейчас есть – было создано в советское время усилиями наших бабушек и дедушек. Сейчас же заводы стоят, рабочих увольняют, эти же заводы перепродаются» [муж, 75 лет]. Многие информанты вспоминали, что Советский Союз занимал второе место в мире по производству: «Советский союз был на втором месте по производству. А много ли мы производим сейчас. На каком мы месте? Всё наоборот рушится и разваливается» [жен, 77 лет]; «Не забывайте, что в советское время мы были на втором месте по производству» [жен, 71 год]; «СССР занимал передовые позиции по производству стали, чугуна, по авто- и авиастроению. И что мы видим сейчас?» [муж, 52 года].

Многие информанты считают, что плановая экономика советского времени выгодно отличалась от современной рыночной экономики: «Раньше на каждом предприятии существовал государственный план. Люди знали, что будут делать сегодня, завтра, послезавтра. Также по плану осуществлялся и сбыт продукции. Сейчас каждое предприятие вынуждено само искать рынок сбыта, а спрос на продукцию сегодня есть, завтра нет. В результате предприятия разоряются, люди остаются без работы» [муж, 61год].

Некоторые информанты отмечали, что в советское время существовала государственное ценообразование, что способствовало экономической стабильности: «Если хлеб стоил 20 копеек, то эта цена была по всей стране неизменной, самовольно никто не мог поменять эту цену. А сейчас частники устанавливают цены, иногда неоправданно высокие, и повлиять на это невозможно» [жен, 46 лет].

Некоторые информанты считают, что монополия на основные отрасли производства давала возможность стабильно развиваться советской экономике, в свою очередь отсутствие этой монополии в постсоветское время негативно сказывается на экономической жизни страны: «В советское время все основные отрасли производства были под контролем государства и не разбазаривались. А сейчас любой желающий, имеющий деньги, способен внедриться даже в самую жизненно важную для государства отрасль и лоббировать ее в своих интересах» [муж, 50 лет].

Социальная ностальгия в рамках материального аспекта заключается в следующем: информанты в интервью сравнивали материальное положение высокопоставленных лиц в советское и настоящее время, и отмечали, что в Советском Союзе данные лица, хоть и жили в достатке, но уровень их дохода был оправдан по сравнению с уровнем дохода обычных граждан. В настоящее же время, по мнению информантов, материальное положение чиновников несопоставимо с положением обычных людей: «Вот сейчас существует очень большая дистанция между бедными и богатыми. Эта разница очевидна. Когда один стоит с протянутой рукой, другой – отдыхает за границами, ездит на дорогих машинах и живет в коттеджах. В наше время такого не было» [жен, 70 лет].

Большинство информантов констатировало, что уровень жизни в советское время был выше, чем сегодня. Т.е. жители Самарской области отмечали, что соотношение уровня заработной платы и цен на продукты, услуги и прочее в Советском Союзе было таковым, что денег хватало на то, чтобы вести «достойную жизнь»: «Вот на 10 рублей в советское время можно было сколько всего купить. Во-первых, 3,5 руб. – это килограмм мяса… килограмм вологодского масла... А что я сейчас могу купить, пусть я не говорю уж на 10 рублей, но на 100? Даже ведь килограмм мяса не купить [жен, 73 года]».

Также видно, что информанты ностальгируют по возможности путешествовать, отдыхать за пределами своего города: «Вот какие раньше пенсии были. Например, вот 130 рублей – достойная пенсия, хотя это правда большая считалась. Но всё равно. Я меньше получала, но мне этого хватало, чтобы слетать до Ташкента и обратно, и даже на ещё раз оставалось… Сейчас у нас пенсионеры – это нищие люди»[жен, 72 года].

Некоторые информанты считают, что в советское время они могли учиться и работать там, где им было интересно: «Раньше учились по интересам, а сейчас, у кого на что денег хватит» [жен, 46 лет]; «Раньше никогда не стала бы работать на этой работе, а сейчас приходится» [жен, 52 года].

Ностальгия в рамках культурного аспекта советского периода заключается в следующем: у информантов можно отследить ностальгию по организованному досугу, существовавшему в советское время: «…мы все были целыми днями в кружках, занимались, интересовались. А сейчас молодёжь предоставлена сама себе…» [жен, 69 лет].

Некоторыми информантами отмечался возросший уровень алкоголизма в современной России по сравнению с советским временем. Причем, информанты отмечали рост уровня потребления алкогольной продукции, как взрослым населением страны, так и молодёжью: «Да, русский народ пил всегда, но ведь не в таких количествах. Ведь в советское время столько спиртного не употребляли» [жен, 75 лет]; «Сейчас куда ни глянь – везде пьянство. Все пьют. А разве было такое в советское время. Люди может, конечно, и пили. Но не школьники же. Сейчас можно даже младшеклассника с бутылкой увидеть» [жен, 73 года].

Информанты считают причиной роста потребления алкоголя среди школьников, и молодёжи в целом, - отсутствие досуговых организаций, столь распространенных, по словам информантов, в советское время. Если в Советском Союзе было множество кружков и других досуговых организаций, предоставляющих свои услуги совершенно бесплатно, по словам жителей Самарской области, то в современной России подобные организации отсутствуют, либо существуют в единичных экземплярах, либо предоставляют свои услуги за определённую плату, и, таким образом, перестают быть общедоступными: «У нас вот учитель географии был, Ванчуров Александр Федорович, до сих пор его вспоминаю. Он вёл у нас интереснейший краеведческий кружок во дворце пионеров. И мы с ним даже на Новый Год ходили за Волгу, и он не боялся за нас ответственность нести. И много всего еще было интересного. И хореографией я занималась, брат ходил в корабельный кружок. И нигде не надо было бешеных денег за это платить. Главное, дети были заняты, пока родители работали, а не предоставлены сами себе...» [жен, 65 лет].

Также наряду с возросшей проблемой алкоголизации, отмечаемой информантами, был единичный случай упоминания возросшего уровня наркомании. Информант также говорил, что если в Советском Союзе наркомания не стояла как проблема, то сейчас она приобрела огромные масштабы: «У нас же сейчас очень высокий уровень наркомании. Наркомания – вообще одна из острейших социальных проблем. В Советском Союзе если и были случаи наркомании, то они были единичные» [муж, 72 года].

Некоторые информанты также сравнивали уровень культуры в советском обществе и в современном российском. Жители Самарской области отмечали, что в советское время люди больше читали, нежели сейчас. И это, несмотря на то, что в настоящее время книги общедоступны, а в советское время – считались дефицитом: «Были под запретом Мандельштам, Цветаева, а я переписывала в тетрадь их стихи от руки. И находили книги. И читали постоянно. А сейчас все книги есть. А никому это не надо. У всех другие приоритеты» [жен, 65 лет]; «СССР считался самой читающей страной, да и музеи никогда не пустовали» [жен, 46 лет]. «При социализме… больше сил и времени оставалось на чтение книг, на общение друг с другом. При оттепели поэты собирали огромные залы – это, например, Евтушенко, Ахмадулина, Вознесенский. А сейчас какой поэт в наше время соберет такой зал? Кому это нужно? Сейчас мы забыли, что такое хорошее кино, хорошие исполнители. Вот даже песни какие раньше были душевные, добрые. А сейчас всё не так. Всё на продажу» [жен, 75 лет]; «Вот раньше были песни! «Подмосковные вечера», «Последняя электричка» прошли испытание временем. Их поют до сих пор. Сейчас таких песен нет...» [муж, 52 года].

Также, по мнению информантов, СССР являлся передовой страной в науке, научных открытиях: «Мы везде и во всём были первые и в науке, и в производстве» [жен, 75 лет]. Одно из свидетельств развитой науки во времена Советского Союза, по мнению информантов, является освоение космоса: «Мы и первые пошли в космос. И я до сих пор помню этот день. И все на улице целовались, и обнимались. И было это такое счастье, что русский человек в космосе. Это на каком уровне у нас была наука» [жен, 73 года].

Ностальгия в рамках этического аспекта советского периода заключается в следующем: анализ транскриптов глубинного интервью показал, что помимо кардинальной перемены в отношениях между незнакомыми людьми (а также соседями и друзьями), информанты отмечали перемену отношений между родственниками:  «… время такое, сейчас уже больше заботишься о себе, а не о других. Для тебя твоя семья – на первом месте, твои родственники. А раньше к чужому, как к своему» [муж, 52 года]; «Да, может мы жили тогда не особо богато, но зато как дружно» [муж, 70 лет];

Некоторые информанты говорили о смене идеалов, которые существовали в советское время: «Я вот жила раньше, для меня идеалом была Зоя Космодемьянская, и Швецова и вообще были герои, на которых равнялись. И Гагарин. Было к чему стремиться. И понятно, почему хотели на них быть похожими. Сейчас вот, сидела с внуком. У детей на уме только человеки-пауки какие-то. Мы с ним играем. Он – паук, а я – Илья Муромец. Просто обидно, что у нас ничего своего не осталось» [жен, 67 лет].

Таким образом, по мнению информантов, идеалом в советское время становился тот, кто совершал героический или выдающийся поступок (сделал что-то на благо Родины), в то время как в современном обществе понятие идеал кардинально поменялось. Информанты считают, что в современном же обществе идеалом становится тот, кто богаче, и для этого не обязательно совершать какие-либо героические поступки: «Раньше мы равнялись на героев войны, писателей, учёных. А в наше время и не на кого посмотреть. В основном все герои у нынешней молодёжи – это какие-то иностранные люди… они просто красиво одеты, ездят на машине красивой – и всё, это сразу становится образцом для сотен людей. Как будто это показатель» [жен, 72 года].

Также было несколько случаев, когда информанты высказывались о  высокой нравственности советского общества, в то время как, современное общество они считают безнравственным: «Да, раньше, в юности мы были не осведомлены о сексуальном поведении. Сейчас же даже школьники уже знают, откуда берутся дети» [жен, 69 лет]. Информанты считают, что безнравственность современного российского общества обеспечивается общедоступностью информации о различного рода сексуальном поведении: «Нам рассказывали, что детей находят в капусте или их приносит аист... Но насколько сейчас вся подобная информация становится доступной даже детям – это крайность. Поэтому сейчас отношения между мальчиками и девочками не такие как в то время. Я себя вспоминаю. Когда я первый раз поцеловалась, я думала, что забеременела. А потому, что мы правда не знали ничего о сексе» [жен, 73 года].

Также можно отметить следующие высказывания информантов о коллективизме и вытекающих из него взаимоотношениях между людьми, характеризующимися взаимовыручкой, любовью к ближнему, желанием помочь ему. В советском обществе, по мнению информантов, не может быть личности вне коллектива: «Ведь почему для нас каждый человек рядом был важен, почему мы друг другу так помогали всегда и дух такой крепкий был у советского народа? Мы ведь все были друг другу как братья и сёстры. Потому что нам прививали, что коллектив важнее, чем отдельно взятый человек. И сейчас говорят, мол, как плохо это было. А что плохого? Разве лучше, что сейчас никому ни до кого нет дела. Я думаю, что нет» [жен, 73 года]. Т.е. советский человек не может ставить перед собой жизненно важные цели, которые противопоставлялись бы целям коллектива, общества, советский человек не рассматривает свою личную судьбу, свой личный успех оторвано от судьбы коллектива, от успеха общего, коллективного дела. Сознание своей неразрывной связи с тем коллективом, членом которого данный человек является, а, в конечном счёте, и со всем советским народом, сознание того, что общие интересы, интересы коллектива, стоят выше личных интересов, – составляли основу коллективизма советских людей. Поэтому в советском обществе, по словам информантов, каждый человек был для другого товарищем, в отличие от современного российского общества, где каждый друг для друга чужой.

Также хотелось бы отметить, что абсолютно все информанты негативно оценивали распад Советского Союза, и даже называли это преступлением: «Всё-таки, как же обидно, что развалили Советский Союз» [муж, 70 лет]; «Распад Советского Союза – это самое большое преступление против своего народа» [жен, 72 года]; «Как могла рухнуть столь мощная держава» [жен, 69 лет];  «Распад советского союза – одна из величайших ошибок» [муж, 75 лет].

Многие информанты начинали рассказ со слов: «Как мы жили в советское время, не то, что сейчас» [муж, 70 лет], «В Советское время было гораздо лучше» [жен, 69 лет], «Во времена Советского союза мы жили как люди» [жен, 73 года], «Советское время по сравнению с тем, как мы живём сейчас, было просто сказочным» [жен, 71 год]. Из этого можно сделать вывод, что информанты дают положительную оценку времени существования Советского Союза и уровню своей жизни в этот период.

Интересен тот факт, что многие информанты, говоря о советском времени, идентифицировали его как «наше время».

Все это говорит о том, что многие жители Самарской области до сих пор не смогли адаптироваться в современном обществе, они не смогли принять новые идеалы, культурную жизнь, политику и т.д. вследствие чего они переживают время с помощью ностальгического типа.

Литература:

1.         Готлиб А.С. Качественное социологическое исследование: познавательные и экзистенциальные горизонты. Самара: Универс-групп, 2004. 448 с.

2.         Зборовский Г.Е. Социальное сравнение как повседневное явление и социологическая проблема / Г.Е. Зборовский // Социологические исследования. – 2005. – № 12. – С. 13 – 23.

3.         Зборовский Г.Е., Широкова Е.А. Социальная ностальгия: к исследованию феномена // Социологические исследования,  2001.  № 8. С. 31 –  34.