Человек из легенды, герой Курской битвы 5 июля — 23 августа 1943 г. — Николай Иванович Кузнецов, легендарный разведчик и Герой Советского Союза. Его имя редко вспоминают в современных научных кулуарах, о нем мало снимают фильмы и пишут статьи. Все темы о нем заканчиваются, так и не начавшись. Вся его жизнь — подвиг, пример для современного поколения.
Ключевые слова: комсомолец, лингвист, разведка, Герой Советского Союза, Пауль Зиберт.
Н. И. Кузнецов, человек из легенды, родился 27 ноября 1911 г. в уральской д. Зырянка Талицкого района Свердловской области. Он не был профессиональным военным: сын крестьянина, окончивший лесной техникум, работник знаменитого Уралмаша. Всегда был собран, умел сосредоточиться, сжать волю в кулак. В 1926 г. окончил семилетнюю школу, в которой увлекся языком эсперанто. [1, лл. 1, 18]
Старожилы-таличане помнят эти объявления, которые вывешивались в двадцатых годах у рабочего клуба и на других видных местах города. Объявления звали: «Эсперанто — незаменимое средство связи рабочего класса всех стран в его борьбе с буржуазией. Самый легкий из языков. Доступен для изучения человеку всякой народности, умеющему читать и писать на своем языке. Не упускайте удобного случая изучить в два месяца! Спешите! Запись будет производиться в клубе только один день!». [2, с. 29]
Первыми откликнулись семиклассники, среди которых был Н. Кузнецов. У него была хорошо развита память. С большим желанием изучал немецкий язык. В день заучивал по 200–300 немецких слов, читал свободно произведения Гете и Шиллера. [2, с. 43]
Окончив школу-семилетку, Н. И. Кузнецов не забросил эсперанто. Осенью 1926 г. он поступил на первый курс Тюменского сельскохозяйственного техникума. Сразу же после начала занятий продолжил занятия эсперанто в красном уголке, где собирался кружок эсперантистов. В нем состояло около 40 человек.
Руководил им опытный эсперантист Г. Н. Беседных. «Коля Кузнецов недурно владел эсперанто, — писал в своих воспоминаниях Г. Н. Беседных, — и я предложил ему быть моим помощником в кружке. Он оказался весьма обаятельным мальчиком. Участвовал во всех наших мероприятиях. Прекрасно декламировал, играл на гармошке, забавлял всех шутками, был чрезвычайно находчив». [2, с. 29]
Родители ласково называли его Ника, так как с рождения он получил имя Никанор. Это имя ему очень не нравилось, и при достижении совершеннолетия он сменил его на имя Николай. [1, лл. 1–2]
Диплом при выпуске с техникума он защищал на немецком языке. Его любимыми книгами были: «Овод» Войнич, стихи Лермонтова, Некрасова, произведение Горького «Песня о Соколе». После учебы в техникуме с апреля 1930 г. и по июнь 1934 г. Н. И. Кузнецов жил в Кудымкаре. С 1932 г. стал секретным агентом госбезопасности. Более двух с половиной лет работал таксатором в лесоустроительной партии Окрзу. После расформирования партии перешел в Кудымкарский леспромхоз, был счетоводом, оперативным учетчиком производственного отдела. Из леспромхоза перевелся в Коми-Пермяцкий Многопромсоюз на должность статистика конъюнктуриста и секретаря бюро цен. Затем — Кудымкарский промколхоз. Последние полгода работал счетоводом в Кудымкарской куст-промартели «Красный молот». [1, л. 18]
Где бы он не находился, везде блестяще справлялся с возложенными на него обязанностями, был активным общественником, служил примером для всех. Часто выезжал в деревни и села для помощи в проведении посевных. Вместе с нештатным сотрудником райкома комсомола Ф. П. Петуховой, Н. И. Кузнецов ездил по северным районам округа, где комсомольские активисты помогали в организации колхозов, вели работу по ликвидации безграмотности. Из воспоминаний Ф. П. Петуховой: «Николай Иванович был в болотных сапогах, а мы все в лаптях, когда встречали речки, он нас переносил на себе. В конце работы бригады Кузнецова по ликвидации неграмотности при проведении итогов райкома комсомола ее признали лучшей и всех нас троих премировали комсомольскими костюмами». [1, л. 26]
Круг знакомых у Н. И. Кузнецова был необыкновенно широк. Особенно он тяготел к молодому поэту С. Караваеву и скрипичных дел мастеру А. С. Крылосову. Эта тяга была не случайной. Он очень любил живопись, музыку, литературу. На сцене городского театра он не раз читал любимую им «Песню о буревестнике». Он играл на гармошке и писал стихи. За короткий срок изучил коми-пермяцкий язык и свободно на нем разговаривал.
Из воспоминаний Ф. М. Цыбина: «В блокноте у Николая были и свои стихи на коми-пермяцком языке, иногда он нам их читал». С. Караваев вспоминал: «В летнее время мы часто бывали под Красной горкой, играли в волейбол, на площадке педагогического техникума… Николай был большой организатор всяких подходов». [1, л. 9] Из воспоминаний А. И. Подъянова: «Часто мы с Колей ходили под Сылпан. Там тренировались по стрельбе. Коля очень метко стрелял. Однажды во время соревнований по стрельбе он получил второй приз — 400 граммов конфет. Все конфеты раздал своим друзьям». Одним из самых интересных периодов его жизни в Кудымкаре считается время работы в лесоустроительной партии с 20 апреля 1930 г. по ноябрь 1932 г. [1, л. 9]
12 мая 1930 г. будущий герой в составе лесоустроительной партии выехал в лес, приступил к устройству Зюльгановского и Санинского участков Кудымкарской дачи. Здесь он впервые на практике применил знания, полученные в техникуме, столкнулся с первыми трудностями, получил первую закалку, сделал первые самостоятельные шаги в жизни, которые остались в памяти на всю жизнь. За три недели Н. Кузнецов «один устроил около 2-х тысяч гектаров». Настойчивость и твердость помогли таксатору преодолеть возникшие трудности и справиться с планом лесоустроительных работ, предусмотренных на 1930 г. [1, л. 18]
Н. И. Кузнецов в докладной записке на имя заведующего окружным земельным управлением Я. К. Якимова писал: «Считаю необходимым премирование практиканта-съемщика выдвиженца Мелентьева А. П. за ударную работу в полевой период. Работа проводилась в исключительно тяжелых условиях (снятие со снабжения, задержка прод. нормы, кризис в рабочей силе, без полной спецодежды и т. д.). т. Мелентьев показал себя способным к работе в ударном порядке, несмотря на трудности. Предлагаю Мелентьеву дать костюм за 50 руб. Старшему рабочему Чугаеву Ивану Васильевичу за эту же работу предлагаю дать брюки за 30 рублей. Таксатор 2-й партии Н. Кузнецов». [1, л. 4]
Завершив полевой сезон, комсомолец Н. Кузнецов приступил к камеральным работам: составлял таксационное описание кварталов, участков и дач, чертил планшеты, планы и карты. Помимо камеральных работ немало времени ушло на техническую учебу, комсомольские мероприятия, общественные поручения.
В 1932 г. в Кудымкаре была развернута окружная выставка хозяйственного и культурного строительства. Выставка располагалась на поле аэродрома. Н. И. Кузнецов сам выполнил ряд эскизов, диаграмм и таблиц для павильона «Лесное хозяйство округа». Из воспоминаний А. В. Голубева: «Кузнецов был хорошим чертежником, неплохо владел шрифтом, обладал выдумкой и художественным вкусом. В частности ему принадлежало авторство в изготовлении большого макета-карты «Лесные богатства округа. Николай Иванович продолжал работать на выставке и после ее открытия в качестве экскурсовода». [3, с. 3]
Писателю С. А. Можаеву довелось встретиться с Н. И. Кузнецовым после его отъезда из Кудымкара. Из разговора С. А. Можаева с будущим героем о знании иностранных языков: «Я неплохо владею немецким языком и вот теперь отшлифовываю его, стараюсь безукоризненно говорить на всех немецких диалектах. Немного знаю английский, французский, итальянский и испанский, но говорю плохо, не приходилось встречаться с людьми этих стран». [3, с. 4]
Он обладал необыкновенными лингвистическими способностями. Впоследствии во вражеском тылу никогда ни один из его собеседников-немцев не усомнился, что разговаривает не с соотечественником. Это и позволило ему стать не вызывающим сомнения у врага офицером Паулем Зибертом. Специалисты военного дела считают главным в работе Кузнецова не те события, что были связаны с выстрелами и погонями, а те, когда он целенаправленно собирал по крупицам необходимую для командования информацию. Ценность разведывательных данных определяется, прежде всего, надежностью источника, из которого они почерпнуты.
Весной 1938 г. Н. И. Кузнецов переехал в Москву и поступил на службу в НКВД, выполнял поручения в странах Европы. С начала войны он писал несколько заявлений с просьбой послать его на фронт. 25 августа 1942 г. был направлен в отряд специального назначения «Победители» полковника Д. Н. Медведева, проявил необычайную отвагу и изобретательность. [1, л. 50]
Из письма Н. И. Кузнецова от 27 июня 1942 г. брату, последнего перед отправкой его на задание в г. Ровно: «Получил оставленную тобой открытку о переводе в Козельск. Я всё ещё в Москве, но в ближайшие дни отправляюсь на фронт. Лечу на самолёте. Витя, ты мой любимый брат и боевой товарищ, поэтому я хочу быть с тобой откровенным перед отправкой на выполнение боевого задания.
Война за освобождение нашей Родины от фашистской нечисти требует жертв. Неизбежно приходится пролить много своей крови, чтобы наша любимая отчизна цвела и развивалась и чтобы наш народ жил свободно. Для победы над врагом наш народ не жалеет самого дорогого — своей жизни. Жертвы неизбежны. Я и хочу откровенно сказать тебе, что очень мало шансов на то, чтобы я вернулся живым. Почти сто процентов за то, что придётся пойти на самопожертвование. И я совершенно спокойно и сознательно иду на это, так как глубоко сознаю, что отдаю жизнь за святое, правое дело, за настоящее и цветущее будущее нашей Родины.
Мы уничтожим фашизм, мы спасём Отечество. Нас вечно будет помнить Россия, счастливые дети будут петь о нас песни, и матери с благодарностью и благословением будут рассказывать детям о том, как в 1942 г. мы отдали жизнь за счастье нашей горячо любимой отчизны. Нас будут чтить освобожденные народы Европы.Целую крепко. Твой брат Николай». [1, л. 5]
Он имел много имен. В партизанском отряде полковника Д. Н. Медведева он был известен как Николай Васильевич Грачев, а фашисты именовали его Паулем Вильгельмом Зибертом.
Обмундированием будущего Пауля Зиберта занимался Е. Б. Драхман. В окончательном одеянии немецкого офицера не хватало френча. За дело взялся Ефим Борисович Драхман портной партизанского отряда. Он работал в киевском театре имени Леси Украинки. При свете керосиновой лампы в партизанской землянке он выполнял ответственный заказ. По памяти вспоминал, какие были знаки отличия, ленточки и пуговицы. [1, л. 52]
Весной 1943 г. командование Красной Армии стало получать сведения, что противник начал подготовку гигантской наступательной операции в районе Курской дуги. И было среди них короткое сообщение из расположенного в районе Ровно специального отряда Д. Н. Медведева. В радиограмме сообщалось, что, по словам официального лица, А. Гитлер «готовит большевикам сюрприз» под Курском. От него же поступили сведения о том, что будут широко применятся новые танки «Тигр» и «Пантера». Ценность информации заключалась в том, что получена она была от Эриха Коха — рейхкомиссара Украины, гаулейтера Восточной Пруссии. [1, л. 27]
Получил эту информацию Н. И. Кузнецов, в форме обер-лейтенанта Вермахта на аудиенции у Э. Коха. Расположил его к себе и услышал от него те самые слова, которые раскрыли для нашего командования стратегические намерения противника.
Аудиенция у Э. Коха получилась безупречной. Весной 1943 г. в отряд Д. Н. Медведева пришла восемнадцатилетняя девушка Валя Довгер. Ее отец погиб в застенках гестапо. В этот день отряд посетил Н. Кузнецов, командир отряда решил юную партизанку прикрепить к нему. Она свободно владела польским и немецким языками. [1, л. 28]
Для поддержания легенды Н. Кузнецов и Валя должны были сыграть влюбленных. Это необходимо было и для того, чтобы юная разведчица смогла оформить документы и подтвердить немецкое происхождение. Документы такого характера мог выдать только Э. Кох — рейхкомиссар Украины, гаулейтер Восточной Пруссии. Под диктовку Н. И. Кузнецова, В. Довгер написала заявление Э. Коху, в котором рассказала свою проблему и просила восстановить ее «национальность». Написала она и том, что она владеет несколькими иностранными языками. Свидетелем рекомендовала офицера П. Зиберта, хорошо знавшего ее покойного отца. [1, л. 28]
31 мая 1943 г. около 14.00 Н. И. Кузнецов и В. Довгер подъехали к приемной Э. Коха. Из воспоминаний В. Довгер: «Накануне приема мы весь вечер повторяли условную легенду своего знакомства, готовили ответы на возможные вопросы Коха, главное — выискивали доводы в подтверждение моей принадлежности к фольксдойче. Николай Иванович репетировал перед зеркалом, как по уставу он должен войти к Коху. Клал на левую полусогнутую руку фуражку, а правую вытягивал вдоль туловища». [1, л. 34]
Разведчики — «влюбленные», рассчитывали на посещение Э. Коха совместно, но вызывали их поодиночке. Доводы разведчиков оказались убедительными. Они получили одобрение и в порыве откровенности Э. Кох и сообщил о «сюрпризе А. Гитлера большевикам». Уже за овладение столь важными сведениями имя Н. Кузнецова по праву могло быть вписано в историю Великой Отечественной войны. Но они были далеко не единственными.
Долгое время, например советская разведка, стремилась установить точное местонахождение полевой ставки А. Гитлера, получившей кодовое Вервольф («Оборотень»). Ее строили под дулами автоматов военнопленные, которые затем были беспощадно уничтожены. Тайну Вервольфа первым раскрыл Н. Кузнецов, который на лесной дороге захватил со своими товарищами двух немецких офицеров, обладающих секретной картой с обозначением объектов гитлеровской ставки.
Доставлять полученную информацию в одиночку было очень тяжело. На помощь разведчику был направлен радист. Этим связным с отрядом партизан стал радист Виктор Орлов. Он был переодет в форму полицая. Из воспоминаний В. Орлова: «Выполняя основную, главную часть задания, Николай Иванович был всегда готов, не раздумывая, подвергнуть себя риску ради спасения боевых друзей и помощников. В марте, когда разведчики, покидая Ровно, переправлялись на фурманах через реку Случь, прямо на берегу пришлось вступить в бой с бандой националистов. Одному из бойцов приказал охранять меня. Но в пылу боя «телохранитель» оказался далеко в стороне. Тогда Кузнецов прикрыл меня и не оставлял, пока банда не была разбита». [1, л. 35]
От него же командование Красной Армии получило сведения о том, что один из опытнейших асов фашистской разведки собирается со спецзаданием в Иран. Информация эта была получена в канун Тегеранской конференции с участием Сталина, Рузвельта и Черчилля. Была и повседневная работа: сбор информации о передвижении воинских частей, о планах и намерениях служб гестапо и СД, о посадках высоких чинов Рейха и многое-многое другое, что с успехом использовалось в борьбе с врагом. Он никогда не действовал в одиночку. Во всех операциях рядом с ним участвовали его верные друзья.
Днем 20 сентября в центре Ровно Н. Кузнецов привел в исполнение народный приговор — уничтожил имперского рейхкомиссара Галя и его секретаря Винтера. Месяц спустя на том же самом месте тяжело ранил заместителя рейхкомиссара генерала Даргеля. Еще через три недели вместе с товарищами похитил и вывез из Ровно командующего карательными войсками на Украине генерала Ильгена. Спустя всего сутки после этого — 16 ноября — провел одну из самых отчаянных своих операций: в здании суда уничтожил жестокого палача, главного немецкого судью на Украине генерала СС Функа.
Уралец по происхождению и воспитанию, Н. Кузнецов полюбил Украину, ее людей. При разработке плана по ликвидации фашистского палача генерала А. Функа он проявил заботу о людях. Приговор было решено привести в исполнение в парикмахерской в центре Ровно, куда он ходил бриться. А. Функ был ее постоянным посетителем. До начала операции оставалось 20 минут, когда Н. Кузнецов решил, что проведение операции в парикмахерской не годится. Гестапо могло расстрелять работников парикмахерской и всю улицу в подозрении в соучастии. Операцию было решено провести в здании министерства юстиции оккупированной Украины. В дальнейшем противник искал бы пособников у себя. [1, л. 12]
После успешного окончания операции с Функом планировалось продолжение операции. Планировалось во время похорон А. Функа на немецком кладбище неподалеку от пригородного с. Тютьковичи. За гробом должны были следовать «весь свет» оккупационных властей рейхскупационных «Украина». Н. И. Кузнецов задумал взорвать процессию. Но в самый последний момент он отказался проводить операцию, так как предполагал возможность уничтожения села фашистами. 25 декабря 1943 г. разведчик Н. И. Кузнецов был награжден орденом Ленина.
Это была последняя акция в Ровно. В те дни уже началось повальное бегство из города нацистских администраторов. Одетые в немецкую форму Н. Кузнецов, и его товарищи на автомашине, затерявшись в толпе отступающего противника, прибыли во Львов, чтобы продолжать дело народных мстителей.
6 февраля 1944 г. на Лейтенштрассе возле музея Ивана Франко к вышедшему из особняка вице-губернатору Галиции подошел капитан Вермахта и, вежливо извинившись, спросил, не доктор ли Бауэр перед ним. Получив подтверждение, он выхватил пистолет… Ликвидация вице-губернатора Галиции стала последним подвигом разведчика. [1, л. 14]
Весна 1944 г. Личность Н. И. Кузнецова была раскрыта. Ориентировки с описанием личности имели многие немецкие патрули в городах Западной Украины. Разведчик решает прорваться в партизанский отряд из города или попытаться выйти на линию фронта. В ночь с 8 на 9 марта 1944 г. группа Н. И. Кузнецова натолкнулась на бойцов УПА. Это произошло в с. Боратин Бродовского района. Н. И. Кузнецов принял решение войти в село. Он посчитал, что, если это красноармейцы (бандеровцы были в форме солдат СССР), то разведчики сумеют объясниться, а если войска УПА, Н. И. Кузнецову и его спутникам нечего бояться (они были в немецкой форме). Но бандеровцы знали, что это разведчики и намеревались брать Н. И. Кузнецова живым. Он не сдался. [1, л. 14]
В ходе перестрелки с бандеровцами Н. Кузнецов и его спутники Ян Каминский и Иван Белов были убиты (по одной из версий Кузнецов погиб, подорвав себя гранатой). 29 июня 1944 г. геройски погибший разведчик был награжден медалью «Партизану Отечественной войны» I-й степени. Позже 5 ноября 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий Н. И. Кузнецов был удостоен Звания Героя Советского Союза посмертно.
Каждый человек, который хотя бы раз в жизни встречался с информацией о Н. И. Кузнецове, задался вопросом о том, что же в нем необычного. Самое важное, в этом понятии объективная оценка морального облика героя. Во-первых, ему было присуще в высшей степени чувство боевого товарищества. «Сам погибай, а товарища выручай…». — это было у него в крови. Развитое чувство товарищества в некоторых ситуациях может даже погубить разведчика. Но по складу характера — он не мог по-другому. И это давало ему огромное преимущество — люди тянулись к нему, они ему беззаветно верили. Партизанская борьба на Западной Украине была во многом борьбой за души и сердца людей. Он как будто знал заветное слово — люди верили ему.
Люди шли за ним, как говорят в огонь и в воду. Он был по-хорошему прост с товарищами. Никогда не подчеркивал своего особого положения в отряде. Терпеливо выслушивал, что говорят люди, — отвечал всегда вежливо. В нем ничего не было от хладнокровного «супермена», для которого на пути к цели все средства хороши. Вероятно, именно поэтому он смог совершить такие подвиги, которые даже вымышленным героям западных разведок из книжек, модных на Западе, не снились.
«Я люблю жизнь, я еще очень молод. Но если для Родины, которую я люблю, как свою родную мать, нужно пожертвовать жизнью, я сделаю это» из письма-завещания Н. И. Кузнецова. [1, л. 50]
На основании всего вышеизложенного можно предположить: кем бы стал Н. Кузнецов после войны. Очевидно, мог работать инженером или стать артистом — у него были для этого все данные; мог бы со своим даром проникновения в души людей стать незаурядным партийным работником, мог бы остаться военным. Трудно ответить на этот вопрос. Но он бы нашел себя в мирной жизни. Впрочем, кем бы ни стал Н. И. Кузнецов, он бы всегда оставался великим советским патриотом, человеком удивительной воли, дерзновенной смелости. Вечным примером верности Родине.
Из интервью французского физика Жолио Кюри: «Если бы меня спросили, кого я считаю самой сильной и привлекательной личностью сред плеяды борцов против фашизма, я бы без колебания ответил: «Николая Ивановича Кузнецова, великого гуманиста уничтожавшего тех, кто хотел уничтожить человечество». [4, с. 578]
Литература:
- ПГОА (Государственный архив Пермского края) Р-1737, оп. 1, д. 103, лл. 1,2,4,5,9,12,14, 18,26, 27, 28, 34, 35,50,52
- Воспитание школьников № 3// Научно-методический журнал Министерства просвещения СССР. М. — 1984. с. 29, 43
- Газета «Отвага»//Военно-патриотический клуб «МГ». К-П АО — 1984. с. 3,4
- Вронский О. Г., Колосов Д. В., Родин А. В. История Отечества. М. — 2003. с. 578
