В статье исследуется вопрос о прикосновении, близости и общности этих двух мыслителей в поисках идейно-нравственных ценностей. Воспевание мира, свободы и равенства, верность общечеловеческим идеалам, единство слова и действия – вот то, что их объединяет. В Руссо и Байроне осуждаются деспотизм, тирания, ярко выраженная ненависть по отношению к угнетателям народа. Все это сближает французских и английских мыслителей. На основе редких источников в статье показана приверженность Байрона к свободолюбивым идеям Руссо. Культурная среда, в которой жил и творил Руссо, волновала умы передовой интеллигенции, призывая к свободе и равенству. Байрон хорошо знал и любил произведения Руссо. С книгой «Юлия или Новая Элоиза» в руках он путешествовал по следам, где проходил Руссо: по горам, ущельям Швейцарских Альп. Он побывал в Шильонском замке, под водой которого долгие годы находился в заточении поэт за свободу Женевской Республики Франсуа Боннивар. Под впечатлением этого путешествия Байрон написал замечательную поэму «Шильонский узник», где воспел свободу, заклеймил деспотию и происки угнетателей. В статье автор также подчеркивает актуальность и живучесть высоких идеалов, воспетых обоими мыслителями.
Один из них – мыслитель и поэт по натуре, а другой – поэт и мыслитель, Руссо и Байрон, своими творениями и социальными, свободолюбивыми идеями прославили французскую и английскую литературу. И оба стали звездами первой величины в мировой литературе.
Хотя их по времени разделяют почти столетие, однако, эти люди весьма близки по духу, умонастроению. Лорд Байрон, как и Руссо, ненавидел всякие проявления деспотизма, насилия, угнетения и с глубоким состраданием относился к несчастному, бедному, обездоленному народу.
Байрон, как Руссо, в жизни плавал против течения, против общего потока, осуждал угнетателей народа, призывал членов правительства к милосердию, к обузданию зла.
Когда вся Европа благоговела перед научными подвигами, Жан Жак написал по конкурсу трактат «Рассуждение по вопросу: Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?» и стал доказывать, что многие науки и виды искусства возникли вследствие опущения нравов. Например, он сказал, что юридические науки возникли из-за увеличения преступности среди людей. До него аналогичную мысль высказал Шарле де Монтескьё в своих «Персидских письмах». Однако, Руссо подходил к этому вопросу более всесторонне и более основательно. Опера и балет, по мнению Руссо, возникли из-за распущенности нравов среди высшего света. Экономика возникла как следствие социального угнетения широких масс трудящихся. И не зря, Великая Французская революция признала в Руссо своего вождя и учителя. Но верно и то, что молодой Руссо в какой-то мере оправдывает отдельные виды искусства: «Франция, в свою очередь, обогатилась от этих драгоценных останков (греческой науки): к искусству писать присоединилось искусство мыслить: последовательность эта кажется странной, и все же, она может, более, чем естественна: и людям стало открываться главное преимущество общения с музами – это делает людей более общительными, так как, оно (общение с музами) внушает им при помощи произведений, достойных общего одобрения, желание друг другу понравиться.» Руссо в этом трактате весьма своеобразно отзывается о литературе и искусстве: «В то время, как правительство и законы обеспечивают безопасность и благополучие объединившихся людей, Наука, Литература и Искусство, менее деспотичные, но быть может, более могущественные – покрывают гирляндами цветов железные цепи, коими опутаны эти люди; (они) подавляют в них чувство той изысканной свободы, для которой они, казалось бы рождены; заставляют их любить свое рабское состояние и превращают их в то что называется цивилизованными народами. Необходимость воздвигла троны; Науки и Искусство их укрепили. Сильные мира сего, возлюбите дарования и покровительствуйте тем, кто их развивает».
К этим ироничным словам Руссо сам делает более язвительное примечание: «Государи всегда рады видеть, как среди их подданных распространяется вкус к приятным искусствам и к излишествам (т.е. к роскоши - П.К.), … таким путём они воспитывают в поданных душевное убожество, столь присущее рабству, они еще очень хорошо знают, что все потребности, которые теперь (подчеркнули - П.К.) появляются у народа, суть цепи, которые он сам на себя возлагает, Александр (Македонский), желая удержать ихтиофагов (рыбаков) в зависимом от него положении, принудил их отказаться от рыбной ловли и питаться теми же продуктами, что и другие народы.»[1, c. 12] Руссо когда писал эти строки, имел в виду театральные произведения Мольера, Бомарше и других («Дон Жуан», «Женитьба Фигаро», «Проделки Скапена», где осуждаются пороки подданных, но не правителей- П.К.) Если бы Руссо дожил бы до времен Блейка, Байрона и Шелли, он бы менял могущество поэзии в борьбе против угнетателей.
С другой стороны верно и то, что свободолюбивая поэзия Блейка, Байрона и Шелли благотворно вбирала в себя важнейшие идеи Руссо о равенстве и свободе. Молодой Байрон, размышляя, как Руссо пришел к заключению, что именно прогресс науки и техники, появления новых станков принесли бедствия и несчастья простым труженикам, луддитам, подвергшихся беспощадному наказанию, как разрушителям станков. Молодой Байрон, член палаты лордов, решительно выступил, защищая разрушителей станков. Своими логически основательными фразами Байрон разоблачал угнетателей своей нации: «Когда Португалия тяжко пострадала во время отступления Французских войск, – говорил он, – все руки протянулись ей на помощь, развязались все кошельки. Щедроты богача и лента вдовицы – все было послано разоренным португальцам, чтобы они могли вновь отстроить свои деревни и наполнить свои житницы. Вы тогда проявили милосердие к чужим, а сейчас, когда тысячи наших соотечественников, впавших, правда, в заблуждения, но тем не менее, глубоко несчастных, терпят жестокую нужду и голод, - сейчас как время проявить его своим. … Гораздо меньшей суммы, чем та, что вы послали в Португалию, всего одной десятой этого щедрого дара было достаточно, чтобы избавить их (английских бедняков) от благодеяний штыка и виселицы.» [2, c. 128]
В «восточных» поэмах поэта также ярко выражены руссоистские взгляды Байрона. В поэмах «Гяур», «Абидосская невеста» ,«Корсар» добрые герои вследствие преступных деяний деспотов и тиранов, становятся мятежниками, пиратами, разбойниками. В их метаморфозах поэт осуждает несправедливость власть имущих, поэтому герои этих поэм становятся или мстителями или бессердечными главарями пиратов. Однако не таков герой поэмы «Шильонский узник», где Байрон показывает свой этической и эстетический идеал борца за свободу. Сюжет поэмы навеян описанием Руссо в романе «Новая Элоиза». Герой-этого романа, платонически влюбленный в Элоизу, жену своего друга, и не имеющий никакой личной выгоды поэтому граф Сен – Пре пишет к своей возлюбленной такие строки: «Мне хотелось помечтать, но отвлекали самые неожиданные картины. Те обвалившиеся испанские скалы нависали над головой, что шумные водопады, низвергаясь с высоты обдавали тучею брызг. То путь мой пролегал вдоль неугомонного потока, и я не решался измерить его бездонную глубину.» [3, c. 68]
Случилось, что я пробирался сквозь дремучие чащи. Из темного ущелья вдруг выходил на прелестный луч, радовавший взоры … «На восточных склонах весенние цветы, на южных – осенние плоды, на северных – льды и снега. В едином мгновении соединяются разные времена года… Я восхищался могуществом природы, умиротворяющей самые неистовые страсти…»
Прочитав этот роман, Байрон решил путешествовать по следам Руссо, посетил Альпийские горы и ущелья. В одном из пещер, находившихся под Женевским озером, Байрон увидел место, где многие годы был узником Франсуа Боннивар – герой борьбы за свободу Женевской республики, описанный в романе Руссо «Новая Элоиза».
Об этом пишет Байрон в письме к своему издателю Джон Мерею: «Возвращаюсь в виллу Диодати (В 1639 г). Эту виллу посетил великий поэт Джон Мильтон. В 1816 в середине мая сюда приезжали поэт Шелли со своей женой, писательницей Мэри Годвин, позднее Мэри Шелли 25 мая их посетил Байрон. (Здесь впервые встретились Байрон и Шелли). И путешествуя на лодке вокруг Женевского озера, я задержался здесь из-за погоды… Путь через Фландрию и вдоль Рейна в Швейцарию превзошел мои ожидания. Я проехал по всем местам, связанным с Руссо, имея при себе «Элоизу», и был поражен силой и точностью его описаний природы и красотой оригиналов. О Мейре, Кларане и Веве (описанном у Руссо), «Шильонском замке» я не стану говорить, потому что все равно не сумел бы передать производимые ими впечатления ». (Дневники. Письма. Стр.120)
Но Байрон сумел передать восхитительные красоты и могучую стихию гор и водопадов в своем дневнике и письмах к друзьям, и что важно, в поэме «Шильонский узник», посвященном героизму борца за свободу Француа Боннивара.
В записях дневника поэта за 18 сентября 1816 г читаем: «Побывали в Шильоне, среди пейзажей, достойных – не знаю уж кого, вновь осмотрели Шильонский замок… Наш гид всё время толковал о Руссо и всё время путал его с Сен-Пре, не отличая автора от героя книги. В деревне, на пороге одного домика, я увидел молодую крестьянку, прекрасную, как сама Юлия. Снова дошли до Шильона, чтобы еще раз взглянуть на поток, сбегающий с холма позади замка. В озере отражался закат…»[4, c. 126]
Байрон заинтересовался историей борьбы женевских граждан за независимость, против завоевателя герцога Савойского. Под натиском свежих впечатлений, поэт написал сначала «Сонет Шильону», похожую на оду. Слова сонета простые, но искренне прославляющие свободу и борцов за нее:
Бессмертный Дух свободного Ума,
Святая вольность! В камерах зловонных…
Когда твой сын оковам обречен,
Когда его гнетут сырые своды,
Самим страданьем побеждает он,
И плен его – грядущий взлёт Свободы. [5, c. 24]
Затем была написана целая поэма. Поэт вольнодумец, изгнанник за свободные мысли, Байрон прекрасно понимал смысл этой борьбы, с должным почтением относился к личности Франсуа Боннивара. Поэт, при написании поэмы, оказывается, мало знал о жизни этой исторической личности. В своем предисловии к повторному изданию «Шильонского узника» Байрон пишет: «Я не был достаточно знаком с историей Боннивара. Будь она мне известна, я бы постарался быть на высоте моего сюжета, попытался бы воздать должную хвалу мужеству и доблестям Боннивара.» [5, c. 25]
Поэт, находя настоящий источник, где также искренно и просто описывается мужество этого героя, счел нужным похвалить, написавшего эту историю Жана Сенебьера. «Теперь я получал некоторые сведения о его жизни благодаря любезности одного из граждан республики, продолжающей гордиться памятью мужа, достойного быть сыном лучшей поры древней свободы». В этих словах Байрона явно чувствуется укор, неудовлетворенность на угасание любви к свободе у своих современников. Затем поэт приводит отдельные мысли автора этого источника Жана Сенебьера: « Этот великий человек (Боннивар заслуживает такой эпитет силой духа, прямотой, благородством помыслов, мудростью знаний и живостью ума) этой великий человек, перед которым будут преклоняться все, кого трогает геройская доблесть, будет возбуждать … чувство благодарности в сердцах женевцев. Боннивар был всегда одним из ее (Женевской республики) самых твердых столпов: чтобы упрочить свободу нашей республики, он часто ставил на карту свою свободу. Он забыл о своем спокойствии, отказался от своих богатств; он сделал все, что мог, для того, чтобы упрочить счастье страны, которую почтил своим избранием.» [6, c. 25-26]
Женева была второй родиной Франсуа Боннивара. Он в 1519г сделался мучеником родины.
Байрон в поэме «Шильонский узник» с большим душевным настроем высокохудожественно рассказал только о последних месяцах двадцатилетней неволи героя. Глубокий драматизм, трагизм в жизни Француа Боннивара звучит в поэме как грозное разоблачение преступности действий завоевателей. Поэт обострил ситуацию: показал долголетние томления в страшной неволе, медленно протекающий гибель сыновей узника, так же подневольных: «Печальный свод, который нам могилой заживо служил. Изрыт в скале подводной был. И день, и ночь была слышна В него бьющая волна … Случилось – вихор бушевал И содрогалась скала; И с жадностью душа ждала, Что рухнет и задавит нас: свободой был бы смертный час… »
В переводе В.А. Жуковского адекватно переданы свободолюбивый дух и смысловые оттенки английского оригинала. Художественное идейные и стилевые особенности свободы личности, и ненависть к угнетателям, сострадание угнетенным - все это удачно воспроизведено таким мастером стиха, как В.А.Жуковский. Поэма «Шильонский узник» переведена на узбекский язык талантливым поэтом и романистом Мухаммадом Али. Удачный перевод он осуществил через посредство русского языка, воспользовался переводом В.А. Жуковского. В следующих выражениях на узбекской язык поэт воспроизводит драматические коллизии, описанные в английском оригинале и переводе на русский язык:
Ларзалардан титрайди қоя;
Шунда қалб: дер мана, ниҳоят,
Қулар бари, чўкармиз қаърга:
Ҳурлик берур ўлим бизларга ...[7, c. 61]
На узбекский язык адекватно переданы переживания узников, их воспоминания о свободной жизни.
К сожалению, в узбекском переводе поэт-переводчик опустил предисловие Байрона и ценные сведения историка Жана Сенебьера. Мы предложили поэту дополнить свой перевод этими сведениями в повторном издании.
Жан Жак Руссо в трактате «Об Общественном договоре» пишет: «До тех пор, пока некоторое число соединившихся людей смотрит на себя как на единое целое, у них лишь одна воля во всем, что касается до общего пружины Государства крепки и просты, его принципы ясны и прозрачны: нет вовсе запутанных, противоречивых интересов; Общее благо предстает повсеместно с полною очевидностью, и чтобы понять, в чем оно, нужен лишь здравый смысл. Мир, единение, равенство – врага всяких политических ухищрений.» [8, c. 228] Байрон, выходец из сословия лордов, поэт, мыслитель хорошо понимал смысл этих слов женевского странника – Руссо. Однако, со времен Руссо и Байрона, многим высокопоставленным особам для понимания, утверждения и упрочения высших общечеловеческих идеалов – мира, единения, равенства не хватает одного – здравого смысла.
Такое противоречие личной выгоды и общественного договора всегда беспокоило и гениального английского поэта, возбуждало его ум, направило его на действия, он честно и мужественно выступал на защиту греческих и итальянских борцов за свободу и независимость. В этом Байрон один из верных последователей Жан - Жака Руссо.
Литература:
1. Жан Жак Руссо. Трактаты. Москва.Наука.1969. – С.12
2. Ж.Г.Байрон. Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Москва. Изд. Правда. 1981.- С. 128.
3. Жан Жак Руссо. «Юлия или Новая Элоиза». Москва. «Художественная литература». БВЛ. 1968.- С.68
4. Байрон. Дневники. Письма. М.Наука. 1965,стр.126
- Дж. Г.Байрон. Сочинения в 3-х томах. Том 2. М. Художественная литература. 1974, стр. 24.
6. Дж.Г. Байрон. Том 2. стр. 25-26
7. Байрон. Сайланма. Ташкент. 1974.- С. 61
8. Жан Жак Руссо. Трактаты, М. Наука. 1969, стр . 228.
