Интерес к специфике цветового изображения в творчестве писателей зародился еще в 20-х годах ХХ века, однако обращение к цвету как объекту лингвистического исследования пришлось к концу 60-х годов того же века и актуально в наше время.
Изучение лексики со значением цвета поможет представить нам «цветовидение» М. И. Цветаевой, показать ее внутреннее восприятие мира. Цвет является значимым компонентом ментальности человека, поэтому анализ цветосемантики в текстах поможет вникнуть в философско-мировоззренческую концепцию автора.
Индивидуально-авторские колоративы помогают сделать заключение о всесторонне-развитой личности.
Материалом исследования стали тексты стихотворений М. И. Цветаевой в период с 1908 по 1928 гг. Результат обработки — картотека из 905 контекстов, обозначающих 193 исследуемые единицы.
Современную науку о языке характеризует значительный интерес к проблеме картины мира, которая на сегодняшний день остаётся одним из ключевых, актуальных, дискуссионных и интенсивно разрабатываемых понятий в когнитивной лингвистике и гуманитарных науках в целом (работы Ю. Д. Апресяна, А. Вежбицкой, Ю. Н. Караулова, Е. С. Кубряковой, В. И. Постоваловой, Е. В. Рахилиной, Б. А. Серебренникова, Е. В. Урысон, А. Д. Шмелёва, Е. С. Яковлевой и др.).
Лексико-семантическая группа цветообозначений в лирике М. И. Цветаевой представлена достаточно большим количеством. Группа слов, называющих цвет, является типичной лексико-семантической группой, с отношениями компонентов, типичными для такого рода групп. По Ф. П. Филину лексико-семантические группы слов представляют собой собственно языковые единицы, продукт исторического развития языка. Ученый считает, что слова, выражая свои собственные значения, в рамках одной лексико-семантической группы в то же время оказываются связанными между собой отношениями, не безразличными для их собственных отношений. Это отношения синонимии, антонимии, всякого рода уточнения. Об этом же говорил лингвист Ю. Н. Караулов. Он утверждал, что лексико-семантическое поле — понятие весьма емкое. Здесь перекрещиваются главные проблемы лексикологии — проблемы синонимии, антонимии, полисемии, проблема соотношения слова и понятия.
При установлении семантической соотнесенности слов как членов лексико-семантической группы следует исходить прежде всего из содержания и семантических структур, определяющихся целым комплексом значений. Функцию связующего звена и одновременно отличительного между членами одной лексико-семантической группы выполняют семантические признаки [1, с.323].
Аспекты исследования цвета в парадигме лингвистических наук разнообразны. Цвет рассматривается в сопоставительном и в типологическом планах, изучается история отдельных цветолексем, этимология цветообозначений, цветосемантика в художественных произведениях писателей и поэтов, при этом возможно сравнение цветообозначений в произведениях разных авторов, а также на материале разных языков (работы Е. А. Дивиной, Ю. А. Карташовой, Н. В. Коптевой, С. И. Меньчевой, С. Г. Носовец, Л. П. Прокофьевой).
Цветовая картина мира существует у нации, этноса, отдельного человека. Оценки, нормы, установки человека в значительной степени связаны с субъективными цветовыми ощущениями и характеристиками. Представители разных отраслей науки (психологии, когнитологии, культурологии) приходят к выводу, что цветовое восприятие действительности у каждого человека индивидуально. Зрительное восприятие цвета не сводится к показаниям только сетчатки глаза: этот сложный процесс имеет ряд особенностей, которые связаны с ранее полученной информацией, предшествующим опытом познания действительности. Цвета предметов, объектов и явлений природы могут восприниматься по-разному, что обусловливается психофизиологией зрительного восприятия.
Макс Люшер, швейцарский психолог, разработчик цветового теста Люшера, провел ряд исследований в области цвета, изучая выбор различными людьми оттенков из цветовой гаммы. Вывод, сделанный им гласит, что реакция людей на цвет имеет глубочайшие корни в самом человеке. И выбор того или иного цвета отражает психологические качества человека [2, с.282].
Наименования цвета в произведениях писателей и поэтов исследовали Е. Глушкова, И. Лебедева, М. Алпатова, Г. Чеснокова, О. Борзых, Е. Завадская, С. Гудина и многие другие.
Результатом семантического развития цветообозначений в произведениях стало сосуществование их прямых, переносных и символических значений.
Индивидуально-авторские коннотации колоративов у разных писателей почти всегда основаны на объективных свойствах элементов лексической системы.
Необходимо отметить, что на разных этапах развития русского языка количество слов, составляющих ´колористическое пространство, не оставалось постоянным. Ученые-физики определили 7 основных спектральных цветов — это хроматические цвета, но выделяют и ахроматические (белый, черный, серый). [3, с. 100–102].
На самом деле, как утверждают эти же ученые, человеческий глаз способен различать от 500 до 2,5 миллионов оттенков [4, с.5], каждый из которых может быть назван конкретным словом.
В своих исследованиях мы опирались теорию на Р. М. Фрумкиной, которая отмечает, что в русском языке «наивная картина мира». Она включает «семь цветов радуги», а также розовый, коричневый и так называемые ахроматический цвета — черный, белый, серый. Эти цвета носители русского языка считают «основными». Менее употребительные, второстепенные имена цвета исследователь называет «прочими». Кроме того, можно выделить 32 «базовые» цветовые лексемы. Смысл «базовых» имен цвета известен всем носителям языка (алый, вишневый, бордовый, малиновый, морковный, апельсиновый, медный, песочный и т. д.) [5, с. 64–85].
М. И. Цветаева говорила, что пишет «по слуху», однако в ее стихотворениях четко прослеживается зрительный образ. Исследователь творчества поэтессы Ю. В. Пухначев небезосновательно сравнил произведения с кинематографическим образом.
Наиболее активна в лирике М. И. Цветаевой схема ахроматических наименований: микрогруппа со значением «черный» и «белый». Однако нас заинтересовала индивидуально-авторская картина мира поэтессы. Выделяя колоративы «наивной картины мира», определили то, что характерно только для М. И. Цветаевой.
Микрогруппа со значением колоратива «красный» представлена такими индивидуально-авторскими цветообозначениями: «красного сердца риф», «заря кровянит», «закатный луч», «виноградины ржавели», «ложь — красные листья», «огневой фонтан», «винное облако», «крик, что кровью окрашен».
Так, употребление цвета «красный» является указанием на проявление жизни там, где возможно ее уже не предполагали:
Леты подводный свет,
Красного сердца риф.
Застолбенел ланцет,
Певчее горло вскрыв… («Леты подводный свет». — [6])
Осень — любимое время года Марины Ивановны, однако за его красотой прячется наступление заморозков и прекращение жизнедеятельности всего окружающего, поэтому осенние листья становятся заложником лжи:
Не краской, не кистью!
Свет — царство его, ибо сед.
Ложь — красные листья:
Здесь свет, попирающий цвет. («Деревья» (6). — [6].)
Среди эквивалентов колоратива «жёлтый» удалось выделить такие: «девочка цвета луны», «волосы спелая рожь», доченька «солнышко — волосом».
Для Марины Цветаевой нет рамок и ограничений. Она сравнивает цвет кожи девушки с цветом луны:
Сумерки. Медленно в воду вошла
Девочка цвета луны.
Тихо. Не мучат уснувшей волны
Мерные всплески весла.
Вся — как наяда. Глаза зелены,
Стеблем меж вод расцвела. («В сумерках» — [6].)
Также красиво передан оттенок волос дочери:
Породила доченьку —
Синие оченьки,
Горлинку — голосом,
Солнышко — волосом. («Посадила яблоньку» — [6].)
Значение поэта в обществе бесценно. Так М. И. Цветаева сравнивает ушедших коллег с хризолитами — драгоценными камнями, которые никогда не заменят те, кто бесцветно и холодно пишет под диктовку:
Пусть погибла виной одного из движений нежданных
Только раз в этом мире, лишь нам заблестевшая нить!
Пусть над пламенным прошлым холодные плиты!
Разве сможем мы те хризолиты
Придорожным стеклом заменить? («Зелёное ожерелье».- [6].)
Среди индивидуально-авторских цветонаименований прилагательного «голубой» зафиксирован один — «первоголубизна»:
Когда ж в пратишину
Тех первоголубизн
Высокое плечо,
Всю вынесшее жизнь. («Когда же, Господин!». — [6].)
Индивидуально-авторское цветообозначение «синеморский» также встречается только в творчестве М. И. Цветаевой:
Над синеморскою лоханью –
Воинствующий взлет.
Божественное задыханье
Дружб отроческих — вот! («Над синеморской лоханью». — [6].)
Оттенок фиолетового «облачно-лиловый» имеет значение «бледно-лиловый», «тусклый»:
В зале облачно-лиловой
Безутешны вечера!
Здесь на всём оттенок давний,
Горе всюду прилегло,
Но пока открыты ставни,
Будет облачно-светло. («Волей луны». — [6].)
Микрогруппа со значением цветонаименования «белый» представлена такими индивидуально-авторскими колоративами: «волнисто-белый» и «нарядно-белый». Значение таких оттенков осознается только в контексте.
Туман М. И. Цветаева назвала «волнисто-белым дымом», придав ему цвет:
Ах, ведь и им, как в наши дни,
Казались все луга иными.
По вечерам в волнисто-белом дыме
Весной тонули и они. («Зима». — [6]).
Колоратив «нарядно-белый» несет отрицательную коннотацию:
Как восковые — ручки, лобик,
На бледном личике — вопрос.
Тонул нарядно-белый гробик
В волнах душистых тубероз. («Памяти Нины Джаваха». — [6].)
Микрогруппа со значением «черный» представлена словосочетанием «глаза огоньки-угольки» и «плащ цвета времени и снов»:
Плащ — вóроном над стаей пестрой
Великосветских мотыльков.
Плащ цвета времени и снов –
Плащ Кавалера Калиостро…(«Ночные ласточки Интриги». Цикл «Плащ». — [6]).
Глаза у меня огоньки-угольки,
А волосы спелая рожь. («Колдунья». — [6].)
В стихотворениях М. И. Цветаевой присутствует такой индивидуально-авторский колоратив как «седость» в значении «безжизненность»:
Тусклостями: ущербленных жил
Скупостями, молодых сивилл
Слепостями, головных истом
Седостями: свинцом.(«Леты слепотекущий всхлип». — [6].)
Осенняя седость.
Ты, Гётевский апофеоз!
Здесь многое спелось,
А больше еще — расплелось. («Осенняя седость». — [6].)
Таким образом, исследовав сборники стихотворений М. И. Цветаевой мы имеем право утверждать, что в творчестве этой поэтессы представлено множество колоративов, в том числе индивидуально-авторских.
В результате исследования лексическую систему можно представить как единство семантических группировок. Важным следствием непрерывности, пересекаемости и взаимодействия словесных парадигм, составляющих ее, является допустимость неоднозначной интерпретации ее внутренней структуры. Сложность лексической системы языка объясняет возможность существования разных моделей, различного членения и выделения разных группировок в одном и том же материале.
Нам удалось описать семантические и функциональные наименования цвета в индивидуальной поэтической речи М. И. Цветаевой, выявить корпус наименования цвета, описать структуру индивидуально-авторского лексико-семантического поля обозначений цвета и способы создания цветовой картины мира М.Цветаевой.
Литература:
- Апресян Ю. Д. Избранные труды. Том I. Лексическая семантика. — М.: Языки русской культуры: Восточная литература, 1995. — 472 с.
- Баешко Л. С., Гордиенко А. Н. Энциклопедия символов. — М.: Эксмо, 2007. — 304 с.
- Борисова Д. Н. К проблеме выбора термина для названия форм цветообозначения в языке // Вестник Челябинского государственного университета. Сер. Филология. Искусствоведение.2008. № 21 (122). — 52 с.
- Бычков В. В. Эстетическое значение цвета в восточно-христианском искусстве // Вопросы истории и теории эстетики. — Вып.9. — М.: Педагогика, 1975. — 156 с.
- Фрумкина Р. М. Цвет и сходство. // Психолингвистика. — М.: Академия, 2001. — 285 с.
- Серебрянный век. Марина Цветаева. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://rusilverage.blogspot.com Проверено: 02.01.2017
