Культурное наследие древних и средневековых жителей Казахстана — целый пласт материальных и духовных ценностей, оставленных нам многими поколениями предков. Многие элементы этой великой культуры легли в основу жизни современного казахского и других тюркских этносов. Немало их вошло как неотъемлемая часть и в культурный код оседлых культур и цивилизаций, став для них чем-то привычным, «своим», не связанным с древней степной историей. Мало того, долгие века историки и философы оседлых стран отрицали не только прочную связь между городом и степью, но и саму возможность существования кочевой цивилизации как иного, но принципиально равноправного с ними варианта организации социума.
Изучение этого огромного и бесценного комплекса в современных условиях не будет полными правильно организованным без знания о корнях кочевой культуры, о базе, из которой все элементы данной культуры вышли — самой природы Великого степного пояса Евразии.
Лидер Республики Казахстан Н. А. Назарбаев в связи с этим справедливо отметил на своем выступлении в ходе проведения общенационального телемоста в Астане в рамках Дня индустриализации: «Япония — Страна восходящего солнца. Корея — Страна утренней свежести. Нидерланды — Страна тюльпанов. Китай — Поднебесная. Нам тоже этого не хватает. Казахстан — Страна великой степи. Великая степь, вечное синее небо. Цвет нашего флага, объединяющий нашу страну. Это для того, чтобы вы все знали. Единый цвет» [1].
Обращение к истокам кочевой цивилизации и ее связи с природой азиатских степей необходимо для более объективной оценки влияния климатической среды на социум и основные аспекты его жизни. Данные вопросы решает специальная дисциплина этноэкология.
Этноэкология — научная дисциплина на стыке между этнографией (этнологией) и экологией человека, которая тесно связана с этнодемографией, этногеографией и этнической антропологией. Задача этноэкологии — изучение особенностей традиционных систем жизнеобеспечения этнических общностей в специфических природных и социально-экономических условиях их обитания.
Этноэкология рассматривает целый ряд важных проблем, среди которых:
− учет влияния экологических факторов на здоровье людей и на их естественное воспроизводство,
− изучение использования этносами природной среды и их воздействия на эту среду,
− закономерности формирования и функционирования традиционных экосистем [2, с. 442].
Данное учение выделяет две основные сферы особенностей жизнеобеспечения этнических групп — физическую и психическую (духовную). К первой относится физическая адаптация людей к природной среде и культурная адаптация, связанная с их хозяйственной деятельностью. Ко второй относятся главным образом психологическая адаптация людей к окружающей природной среде и иноэтническим соседям, традиционные методы предотвращения или ослабления стрессовых ситуаций вследствие существенного изменения природной среды или обострения отношений с соседями, подрыва традиционных форм жизнеобеспечения и жизнедеятельности, резкого ухудшения демографического воспроизводства и глубокого кризиса духовной жизни этноса. Смягчению последствий таких кризисов способствует реадаптация этносов к изменившейся среде, в частности переключение их на др. формы жизнедеятельности [2, с. 443].
Как нетрудно видеть, этноэкология — важный инструмент в процессе познания истории народов. Особенное значение она приобретает в отношении исследований традиционных, гармонично вписанных в природу общностей к которым следует относить и кочевые социумы степей Евразии.
Несмотря на понимание учеными разных стран и поколений важности учета природно-географических и биологических факторов в истории человека, в СССР данные вопросы ставились лишь в рамках конкретных, оперативных исследовательских задач, без создания стройного, комплексного подхода к рассматриваемым проблемам. Непосредственно экологические моменты жизнеобеспечения тюркских народов, хотя и учитывались авторами, напрямую изучались слабо. Часто ученые ограничивались постулированием простой связи кочевого хозяйства с вмещающим ландшафтом, без попыток цельного взгляда с такой позиции на историю Великой степи.
Настоящий подъем в этой области науки начался в1980-е гг. Сам термин «этническая экология» в это время был введен в науку В. И. Козловым в его программной статье [3; 4]. Именно он дал определение этой дисциплины, очертил круг задач и предложил методы проведения этноэкологических исследований. По мнению В. И. Козлова, этноэкология «ставит своей задачей изучение особенностей традиционных систем жизнеобеспечения этнических групп и этносов в целом в природных и социокультурных условиях их обитания, а также влияния сложившихся экологических взаимосвязей на здоровье людей; изучение специфики использования этносами природной среды и их воздействия на эту среду, традиций рационального природопользования, закономерностей формирования и функционирования этноэкосистем» [3, с. 8]. Впоследствии он практически не изменил это определение, убрав лишь из него «традиции рационального природопользования» и добавив к здоровью еще и «естественное воспроизводство» [4, с. 65].
Еще ранее в рамках будущей дисциплины разрабатывались важные направления, например, вопрос хозяйственно-культурные типов и историко-культурные областей, проблема культуры как способа адаптации этнических сообществ к условиям природной и социальной среды, идея антропогеоценоз как этноэкосистемы, вопрос популяционного долгожительства как индикатора успешности адаптации местного сообщества к природным и социальным условиям, проблема изучения экологических ниш этноса [5; 6].
Казахстанские исследователи уже в 1990-е гг. активно занимались проблемами этнической экологии казахов. Большой вклад в изучение этого вопроса внес Н. Э. Масанов, посвятивший ему целое заключение своей монографии [7, с. 238–247].
В 2000-е гг. на волне роста интереса к этнической экологии казахов к данной теме на широком цивилизационном уровне обращались ведущие номадологи Казахстана –Ж. О. Артыкбаев, А. М. Оразбаева [8; 9] и др. В то же время с таких позиций исследуются и отдельные, частные стороны истории казахов — например, особенности военного дела [10], цветовосприятия [11] и прочих сфер.
Вмещающий природный ландшафт обусловливает тип хозяйства и играет огромную роль в развитии созданных номадами обществ. Опираясь на этот постулат, мы приходим к верному выводу, сформулированному, например, Е. У. Байдаровым: «вся культура номадов Евразии была направлена на поддержание гармонического равновесия с природой, подчинение космическим ритмам и носила экзогенный характер. Предки современных казахов, будучи людьми кочевой цивилизации, оставили в наследство потомкам важные для нашей современности установки: культуру экологического отношения к окружающему пространству, традиции уважения к природе, к космосу и его законам, идеи соразмерности природы, социума и человека» [12, с. 395].
«Экологический мир жителей Великой степи срединной части Евразии был хрупок уже своим происхождением, обусловленным дефицитом влажности. Поэтому справедливо утверждение, что из всех экологических систем мира судьба степей наиболее драматична, несмотря даже на то, что насельники степей…создали хорошо приспособленную и тонко сбалансированную со степной экологией своеобразную и самобытную культуру. Ее высшим проявлением стала кочевая цивилизация» [12, с. 396]. Соглашаясь с данным тезисом, мы полагаем вполне обоснованным причисление казахстанских степей к одному из важных центров сложения кочевой культуры в целом и казахской этнической культуры в частности.
Сделаем краткий обзор основных экологических факторов, повлиявших на сложение и гармоничное функционирование традиционной кочевой культуры казахского народа и его предков. Рассмотрим в таком аспекте особенности степной зоны Казахстана. Цель рассмотрения — глубже понять механизмы происхождения материальной и духовной культуры жителей Великой степи.
Эколого-хозяйственный аспект: «Кочевой (номадный) тип хозяйства имеет следующие специфические характеристики. Он складывается в условиях резко континентального климата, слабой обеспеченности атмосферными осадками (до 200 мм в год), другими водными ресурсами. Такие территории называются аридными зонами. Плотность населения у кочевых народов колеблется от 0,5 до 2 чел. на один кв. км. Этот дисперсный (рассеянный) тип расселения обусловлен основным экосистемным принципом номадизма — точным (симметричным) соответствием между численностью принадлежащего кочевнику скота и природными водно-кормовыми ресурсами — и способствует рассеянию собственности в пространстве; упорядоченные миграции в целях круглогодичного обеспечения животных подножным кормом происходили в форме перекочевок по зимним, весенним, летним и осенним пастбищам» [13].
Суровый климат с одной стороны, и обширные благодатные летовки и коктеу с другой, породили и особый состав стада номадов, населяющих территорию региона. В его составе преобладал мелкий рогатый скот и лошади при сравнительно невысоком количестве КРС и верблюдов, протяженность кочевания доходила до 1000–1200 км. Казахи Старшего и частично других жузов в основном занимались кочевым скотоводческим хозяйством, а в речных долинах и приозерных районах практиковалось земледельческое хозяйство и рыболовство.
Материальная культура. Жилище казахского народа — замечательный памятник материальной культуры, обусловленный особенностями климата Казахстана еще с эпохи бронзы. Оно делилось на зимнее и летнее, которые отличались величиной и конструкцией. В летнее время казахи жили в легких переносных жилищах, зимой — в постоянных теплых помещениях «агашуй», «жеруй», «каратам», «шошала». Юрта — разборное жилище, изготовленное из дерева и войлока. Она состояла из «кереге» — остова, сферического купола — шанырака, радиально расположенных жердей «уык». Размер юрты зависел от количества крыльев — канат. Так, например, юрта, состоящая из двенадцати крыльев, имела площадь в 100–120 кв. м. Убранство юрты состояло из различных деревянных и кожаных предметов, изделий из войлока, циновок и ковров. Широко распространены были войлочные ковры.
Утварь и посуда хранились в подвесных сумках «аяк кап», войлочных коробках «шабадан», ковровых сумках «коржын», состоящих из двух равных карманов и соединяющей их переметной частью. Непременным атрибутом каждой юрты были сундуки «сандык». Деревянные предметы — подставки, коробы для продуктов, вешалки украшались художественной резьбой.
В народном костюме казахов также отразились древние традиции, связанные с этническими, экономическими и климатическими условиями. Одежда изготовлялась из сукна, шерстяных и шелковых тканей, войлока и мехов. Особой ценностью у казахов пользовались шкуры куланов, сайги и тигров, меха енота, соболя, куницы, горностая [14, с. 597].
Пища — источник энергии для каждого человека. Кроме своей основной роли пища у любого народа играет и огромную знаковую роль, является частью материальной культуры. Еда казахов состояла в основном из мясных и молочных продуктов. Молочная пища была разнообразной. Из кобыльего молока изготовлялся кумыс, из верблюжьего — шубат. Из молока сбивали масло «сары май». Для долгого хранения масла его промывали водой, солили и заполняли им бараний желудок — «карын». Важное место в рационе казахов занимали сыры. Высушенный на солнце творог — курт употреблялся в пищу зимой, растворяемый в горячем бульоне [14, с. 601].
Мучные продукты чаще использовались зимой. Основной продовольственной культурой было просо, реже — пшеница и рожь. Пшеница более ценилась казахами, чем просо. Мука шла также на изготовление лапши «кеспе», обжаренного в сале теста «бауырсак». Рожь и ячмень занимали в рационе казахов меньшее место. Из риса казахи южных районов готовили плов и каши.
Основной пищей казахов были мясные блюда. Наиболее ценным мясом считалась конина, из которой приготавливали различные блюда — подкожный жир верхней части шеи — «жал», мясо и жир области крупа — «жая». Баранина употреблялась в основном в летнее время. Вареное мясо (основное блюдо) подавалось как с гарниром (кеспе, нан), так и без него. Бульон «сорпа» ели после мяса. Печень и мякоть, обжаренные мелкими кусками на медленном огне, назывались куырдак. Говядина в пищу редко употреблялась [14, с. 602].
Духовная культура. Казахи, как и другие тюркские племена и народности, в XV-XVII вв. исповедовали ислам. Однако ислам у казахов тесно переплетался с шаманскими верованиями. Ч. Валиханов отмечал: «Все писатели о киргизах говорят и почти во всех географических руководствах пишется, что киргизы магометане, но держатся шаманских обрядов..., что они обряды мусульманские смешивают с шаманским суеверием... Все шаманские обряды, понятия, легенды, столь тесно соединенные с бытом кочевым, сохранились у киргиз в совершенной целости» [15, с. 52].
Не нашел широкого распространения среди казахов и хадж в Мекку, даже феодалы-баи ограничивались посещением местных святынь (Туркестан и Сайрам) вместо посещения Каабы. В этих местах они приносили жертвы арвахам (тени умерших) и обращались к ним с молитвой [15, с. 54].
Таким образом, связь общества с вмещающим ландшафтом всегда была очень тесна. У номадов степей Евразии это проявляется максимально четко. Вместе с тем, многие авторы отмечают и некоторую брешь в их экологической гармонии. «Экологическая и экономическая адаптация номадизма являлась далеко не полной. С одной стороны, климатические стрессы, экстенсивность скотоводства, невозможность внедрения технологических инноваций и прочие причины, о которых уже говорилось в первой главе, делали получаемый прибавочный продукт во многом нестабильным. С другой стороны, перейдя к подвижному скотоводству, номады тем не менее не утратили необходимости потребления растительной земледельческой пищи. По этой причине номадизм редко бывал отделим от иных отраслей присваивающе-производящего хозяйства» [16, с. 39]. Данный феномен также требует дальнейшей разработки в научной литературе.
Делая вывод нашего небольшого обзора, нельзя не признать важности дальнейшего углубленного изучения этнической экологии казахов в рамках создания новых гипотез о тех или иных этапах и особенностях их исторического развития. Только всестороннее рассмотрение указанных сфер жизни и деятельности кочевого социума поможет ученым наиболее полноценно воссоздать детали жизни и деятельности предшественников современных казахстанцев, построить живую связь между прошлым, настоящим и будущими поколениями сынов и дочерей государства Великой Степи.
Литература:
- Назарбаев Н. Страна великой степи — под этим брендом мы должны показать миру новый Казахстан // http://www.inform.kz/ru/n-nazarbaev-strana-velikoy-stepi-pod-etim-brendom-my-dolzhny-pokazat-miru-novyy-kazahstan_a2792965
- Экология человека. Понятийно-терминологический словарь. — Ростов-на-Дону. Б. Б. Прохоров. 2005. — 476 с.
- Козлов В. И. Основные проблемы этнической экологии // Советская этнография, 1983, № 1, С. 3–16.
- Козлов В. И. Этническая экология: становление дисциплины и история проблем. М.: изд-во ИЭА РАН, 1994. — 230 с.
- Ямсков А. Н. Концепция экологической ниши в этноэкологии // Вестник МГПУ, 2005, № 2(9) — Географический выпуск. — С. 48–60.
- Ямсков А. Н. История становления и развития отечественной этноэкологии // Этнографическое обозрение, 2013, № 4. — С. 49–64.
- Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов: основы жизнедеятельности номадного общества. Алматы «Социнвест». Москва «Горизонт», 1995. — 320 с.
- Артыкбаев Ж. О. Кочевники Евразии (в калейдоскопе веков и тысячелетий). СПб.: Мажор, 2005. — 320 с.
- Оразбаева А. И. Цивилизация кочевников евразийских степей. Алматы: «Дайк-Пресс», 2005. — 310 с.
- Алланиязов Т. К. Военное дело кочевников Казахстана. Изд. второе, исправленное дополненное. — Алматы, 1998. — 140 с.
- Турунбаева Ш. С. Цветовое восприятие и природные ассоциации в культуре казахов. // Мир науки, культуры и образования. 2011. № 5(30). — С. 335–338.
- Байдаров Е. У. Цивилизация, культура, социум в эпоху глобализации // Глобалистика-2009: пути выхода из глобального кризиса и модели нового мироустройства. 2009 г. В 2-х т. Т.1. М.: МАКС Пресс. — С. 394–397.
- Саханова К. Б. Кочевой хозяйственный тип в Казахстане. Вестник КазГУ. Серия экономическая. Алматы, 1998, № 9. — С. 19–36.
- Толыбеков С. Е. Кочевое общество казахов в 17 — начале 20 вв. – Алма-Ата: Наука, 1971. — 636 с.
- Валиханов Ч. Ч. Следы шаманства у киргиз // Валиханов Ч. Собрание сочинений в 5-и томах. Т. 4 / АН КазССР. — Алма-Ата, 1985. — т. 4. 63 с.
- Крадин Н. Н. Империя Хунну. Изд. 2-е. — М.: Логос, 2001. — 312 с.
