Предметом анализа данной статьи являются мотивированные единицы, которые обладают двуплановостью семантики, реализуемой в контексте художественного произведения, и метафорическим способом ее выражения (О.И. Блинова, Е.А. Юрина). Речь идет об образных единицах (ОЕ), функционирующих в художественном тексте. В статье анализируются ОЕ (метафоры: художественная (ХМ), языковая (ЯМ), индивидуально-авторская (И-аМ); сравнение, творительный подобия), участвующие в создании женского образа в прозе классика русской литературы 20 века – В.П. Астафьева. Источники материала – повествование в рассказах «Царь-рыба», повесть «Последний поклон».
Чаще всего автор говорит о женщинах деревенских, естественных, близких природе. Можно сказать, что женский образ В.П. Астафьева – это образ положительный. Хотя нельзя интерпретировать образы героинь так однозначно, так как женский характер – многогранен, хаотичен и гармоничен одновременно. В числе положительных женских образов: Касьянка, Шаманка, мать Акима, тетка Авдотья, женщина-старовер, бабушка Катерина Петровна. Рисуя женские образы, писатель использует ОЕ, позволяющие передать красоту, нежность, хрупкость, иногда проворность, подвижность девушки, женщины. В качестве ключевого образа-эталона используется фольклорный образ птицы.
1) Касьянка («Царь-рыба»). Это молодая девушка, живущая на дружном острове Боганида, она всегда весела, активна. Любое дело ей по силам, труд, забота о ближних – вот основа её жизни. В основе ОЕ, характеризующих героиню, лежит образ птицы. Причем сравнение с птицей используется для характеристики всех сторон образа героини – и характера, и внешности, и действий.
внешность: Касьянка сорвалась и не побежала, прямо-таки полетела на длинных птичьих лапках к большому начальнику. («Уха на Боганиде»). Птичьи лапки (о ногах человека). ХМ – о тонких, быстрых ногах человека, словно лапы птицы.
действия: Будет шелепать-то, будет! Пейте, ешьте, уработались! – лёгкая, беленькая, порхала по берегу Касьянка от котла к котлу, …что птаха малая… («Уха на Боганиде»). Порхать (о человеке). ХМ – легко и быстро передвигаться, словно птица, бабочка. Птаха малая (о человеке). ХМ – об активном, подвижном, небольшом, словно маленькая птица, человеке. В этом контексте ярко выражена авторская симпатия, умиление перед героиней.
Касьянка делала дело, ворча, раздавая шлепки направо и налево, не забывала, однако, вытягивать шею, будто сторожевая линялая куропатка на ягодниках («Уха на Боганиде»). Вытянуть шею, как куропатка. Сравнение – о телодвижении, напоминающем движение шеи птицы. Автор здесь выступает как человек хорошо знающий природу (повадки птицы), как будто живущий среди этих людей.
2) Шаманка («Царь-рыба»). Это сказочная девушка из легенды, дитя северной природы, дочь лютой зимы. Она, как природа, манит всех своей красотой, завораживает, влечёт, но она же и несёт опасность, угрозу человеку, желающему ей овладеть. Вообще образ Шаманки контрастен, она и холодная, северная девушка, но, с другой стороны, у нее живое сердце, она способна чувствовать. Она властна и слаба одновременно, опасна и притягательна. Анализ ОЕ позволяет подчеркнуть противоречивость героини. С одной стороны, для характеристики героини в качестве эталонов используются образы льда, холода: Сердце её тундрой, мёрзлой землёй рождено, оледенелое сердце…(«Бойе»). Создаётся образ холодной, недоступной, неживой, равнодушной девушки. Но уже в следующем контексте, образ конкретизируется, проявляется нежное отношение автора к своей героине. В качестве эталона используется – образ зайчонка (речь идет даже не об образе-эталоне, а об эталонной ситуации: зайчонок, который мерзнет от холода): Голубой свет, пронизывающий сгустившуюся ночь, сочился из её груди, и видно сделалось её сердце, похожее на ушастого зайчонка, сжавшегося в комочек, чуть вздрагивающего под набегающими порывами ветра («Бойе»). Речь идёт уже не просто о ледяном сердце: через сравнение его с замёрзшим зайчонком, автором актуализируется, подчёркивается беззащитность, нежность, хрупкость шаманки.
ОЕ помогают передать идею о неоднозначном отношении автора к человеку (герою), в каждом из них он пытается подчеркнуть многогранность, даже в отрицательном герое увидеть зерно хорошего, человеческую теплоту, доброту.
3) Мать Акима. Это простая, весёлая женщина, живущая по законам природы, подчиняющаяся только этим законам, естественным и часто не этичным. Автором представлено два взгляда на эту героиню: в её молодости и старости. Но общим всегда остаётся то, что описывает её автор, используя природные сравнения. В основе характеризующих ОЕ лежат «природные» эталоны.
В молодости: Промытые волосы отливали воронью, пёрышки бровей, как бы вдавленные в лоб, придавали лицу какую-то детскую незавершённость и безвинность; круглое плоское лицо оживляли две надщёчные продолговатые косточки со слабым румянцем, и глаза с вечной тихой печалью северного человека, всегда погружённые в себя и в какую-то застарелую тоску…(«Уха на Боганиде»).
Птица: Отливать воронью (о волосах) - иметь тёмно-синий, чёрный цвет, словно окрас вороны. Пёрышки бровей. ХМ – о линии бровей, по форме напоминающей перья птицы.
Вода: Погрузиться в себя (ЯМ), в тоску (ХМ) – отвлечься от окружающей действительности, словно уйти в себя, в свои размышления, чувства.
В тексте не раз подчёркивается легкомысленность, ветреность этой героини. Но использование метафор тихая печаль, погрузиться в застарелую тоску наделяет образ этой женщины иным светом, раскрывает её неоднозначность, глубину… Позднее героиня, утратившая красоту из-за усталости, болезни, характеризуется уже принципиально иным набором ОЕ. Здесь используются ОЕ с иной семантикой: уже не красота женщины подчёркивается ими, а её дряхлость, старость, утерянная красота. Неслучайно здесь уподобление некогда молодой, здоровой и полной сил женщины с медведицей, большой, неуклюжей, неповоротливой, старой… Остальные ОЕ дополняют, ещё более конкретизируют образ героини: За лето мать одряхлела, согнулась, окосолапела, как старая медведица, румянец давно погас на её щеках, глаза подёрнулись рыбьей слизью, на ветру из глаз текло, и белая изморозь насыхала, крошилась из беспрестанно дрожащих уголков подглазниц. «Нисё-о-о, пройдёт!» – уверяла она себя и ребят, но уже не улыбалась при этом, и голос её был тускл и взгляд отгорелый («Уха на Боганиде»). Снова обращается внимание на взгляд героини. В отличие от героев-браконьеров, которых автор в основном описывает с точки зрения их внешности, создавая женские образы, В.Астафьев обращает внимание на внутреннее содержание героини, на то, что таит в себе сложная женская душа, на то, что отражают женские глаза. Поэтому использование образа медведя (медведицы) для создания образа героини, в отличие от образов браконьеров, несет ощущение грусти, трагичности увядающей жизни.
4) тетка Авдотья («Последний поклон»).Это деревенская женщина, живущая с пьющим мужем, уставшая, измученная жизнью. Она хаотична, в ней переплетено и плохое, и хорошее. Она активна, изменчива и непредсказуема. Эталоном изменчивости, непредсказуемости, активности героини выступает образ реки: Сама тетка Авдотья, вся жизнью издерганная, худая, бурная, бегучая, все в ней навалом – и легкомыслие, и доброта, и бабья сварливость («Фотография, на которой меня нет»). В качестве реализации представления о героине как несчастной, уставшей от жизненных неурядиц, используется образ-эталон растрепанный сноп: Жизнь ее растрепана, как льняной сноп на неисправной мялке («Бабушкин праздник»).
5) женщина-старовер («Последний поклон»). Это женщина, которая помогла Вите Потылицину, измученному болезнью, восстановить свои силы. Интересным в этом образе является то, что он представлен не непосредственно (портрет, действия), а опосредованно – сквозь призму тактильных ощущений мальчика, чувствующего тепло и заботу этой женщины. Для реализации ощущения тепла, испытываемого героем, используется эталон животного. При чем животное это, скорее всего, котенок, зайчонок – зверек с мягкой и приятной шерстью: Подслеповатая, не умеющая громко разговаривать, какая-то вся пушистая, она не руками, а пушистыми тоже лапками касалась меня, гладила, мазала, и то место, которое она гладила, переставало болеть («Бурундук на кресте»). Представление о тихом, приятном, таинственном голосе героини реализуется в эталоне шелестящего листа: Побросав на меня крестики двумя соединенными пальцами, ровно бы не ртом, а выветренным листом она прошелестела: «Положи, господь, камешком, подыми перышком!» - задернула ситцевую занавеску в проеме и неслышно удалилась («Бурундук на кресте»). То есть для создания образа женщины-старовера используются ОЕ, реализующие слуховые и тактильные ощущения ребенка.
6) Бабушка («Последний поклон»). Бабушка героя – особая героиня. Это мудрый человек, ощущающий гармонию с миром, несущий порядок в этот мир. Она живет по естественным законам, по законам нравственности. Ее жизнь – вечная забота о близких, сохранение нравственных ориентиров, а потому в ее жизни нет места хаосу, бесполезной суете. Например, представление о мудрости, знании основ жизни реализуется в образе воды в старом глубоком пруду: Я глядел на мою бабушку, дивился тому, что у нее тоже были тятя и мама, глядел на ее большие, рабочие руки в жилках, на морщинистое, с отголосками прежнего румянца лицо, на глаза ее зеленоватые, темнеющие со дна, словно вода в старом, глубоком пруду… («Монах в новых штанах»). Бабушка Катерина Петровна – героиня, описываемая больше не с точки зрения внешности, характера, манеры поведения, а именно с точки зрения ее внутренней сути, поэтому автор использует образы, имеющие свойства глубины: глаза ее зеленоватые, темнеющие со дна, словно вода в старом, глубоком пруду (дно, глубокий пруд) или молвила бабушка пустым, ровно бы из осинового дупла идущим голосом (осиновое дупло). Важно, что в качестве «носителей» свойства глубины выбраны именно природные объекты. Еще одним эталоном, используемым для передачи глубины, таинственности, нравственности, вечной мудрости и святости героини, выступает свет лампады (при описании взгляда героини): Пластом лежала бабушка на кровати и не шевелилась, не ругалась, не творила молитв, лишь глаза ее светились во тьме недвижным, лампадным светом («Ангел-хранитель»).И-аМ лампадный свет (о глазах) позволяет создать образ бабушки – верующего человека. И вера эта заключена не во внешних проявлениях (не творила молитв), а идет изнутри человека, то есть является основой жизни бабушки, подчеркивая святость героини, знание глубинных законов мира. Поэтому образное значение метафоры, представляющее собой единство дифиниционного и контекстуального способов его толкования, может быть сформулировано так: лампадный свет (о глазах) – о неярком, как от лампады, свете глаз несущей святость и веру героини. Эталоном, реализующим представление о старости героини, выступает образ осеннего листа (осень – метафора старости): И синяки. Пласты синяков, будто слежавшиеся листья поздней осени («Последний поклон»).
Для создания образа бабушки используются ОЕ «природной» и «библейской» тематики. Таким способом автор акцентирует ее естественность, природность, а также святость. Главными эталонами являются образы, в основе которых есть свойство глубины, связанное с мудростью, опытом, нравственностью героини. Таким образом, женский образ – это образ положительный. Женщина, как сама природа, - многогранна, естественна, целостна. Основное внимание при создании положительного образа сосредоточено на описании взгляда героини сквозь призму ОЕ библейской и природной тематики. Даже в тех случаях, когда в качестве объекта описания оказывается просто цвет глаз, автор акцентирует внимание на ее внутреннем состоянии. Также универсальным эталоном для создания образа героини является фольклорный образ птицы.
Литература:
1. Блинова О.И. Мотивация как средство создания индивидуально-авторского стиля (на материале поэзии Н.Рубцова) // Художественный текст и языковая личность: проблемы изучения и обучения: Материалы второй Всероссийской научно-практической конференции, посвящённой 100-летию ТГПУ. – Томск, 2001 – С.86-92.
2. Блинова О.И. Русская мотивология: Учеб. - метод. пособие. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. -66 с.
3. Блинова О.И. О чем звонят колокола? (стилистические этюды) // Вестник Томского государственного университета. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 1999. – С. 16-20.
4. Болотнова Н.С Коммуникативная стилистика художественного текста: лексическая структура и идиостиль. – Томск: Изд-во ТГПУ, 2001. – 331 с.
5. Юрина Е.А. Образный строй языка. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2005а. – 156 с.
