Сложности переходного периода в нашем многонациональном и поликонфессиональном обществе, связанные с трудными и неоднозначными процессами в экономике, социально-политической и духовной сфере, сопровождаются определенными центробежными тенденциями, гипертрофированием -действительных или мнимых — национальных интересов. Тому есть ряд причин — исторических и современных, экономических и социально-политических. Серьезно сказывается и активизация амбициозной, а порою и преступной местной элиты, которая национальные и конфессиональные факторы использует в борьбе за власть, этнические и региональные привилегии, в конечном счете — за материальные, имущественные интересы.
На первое место среди причин возникновения религиозного экстремизма жители России поставили бедность и плохие социальные условия. Для удобства их следует сгруппировать по содержательному признаку, выделив национально-этнические, политические и собственно духовно-религиозные.
Среди национально-этнических причин ведущее место респонденты религиозных групп отвели деятельности экстремистских националистических группировок. Значительная часть опрошенных назвала также наплыв мигрантов и противоправную деятельность «торговых диаспор», этническую преступность и преобладание в числе олигархов лиц нерусского происхождения. Примечательно, что лишь небольшая доля опрошенных среди национально-этнических причин религиозного экстремизма указала на «голос крови», ощущение своей этнической принадлежности. Среди политических причин наиболее значительный показатель имеет использование провокаций в политической борьбе, которое назвала почти треть респондентов. Вместе с тем, такую причину, как «популистские действия» и «высказывания отдельных политиков» население оценивает менее угрожающе. Сравнительно невелик удельный вес тех, кто к причинам религиозного экстремизма относит «деятельность зарубежных агентов влияния». [1, с. 155]
Из причин собственно духовно-религиозного и идеологического характера более половины россиян указывает лишь на «распространение экстремистской литературы» и «размещение экстремистских сайтов в Интернете». [2, с. 190] Другие причины духовно-религиозного блока не имеют значительного числа сторонников. Следует отметить, что остро стоящая в современной России проблема деятельности иностранных миссионеров и распространения новых религиозных движений деструктивного характера в общей шкале причин религиозного экстремизма занимает лишь пятое место. Глубокая религиозность, также не воспринимается населением в качестве причины религиозного экстремизма.
Таким образом, главные причины возникновения религиозного экстремизма в массовом сознании россиян помещаются в социально-экономическую и политическую плоскости, которые приобретают особую остроту, проявляясь в межнациональных противоречиях. Отдельно стоит вопрос о вероятной связи между религиозными течениями и возможным потенциалом их экстремистской деятельности. Подавляющее большинство россиян в качестве потенциальных экстремистов в наибольшей степени воспринимает приверженцев ислама. На ответах респондентов в данном случае сказались не только военный конфликт на Северном Кавказе и террористические акты в российских городах, связанные с действиями сторонников так называемого «радикального ислама», но и соответствующие международные события (активизация «Евразийской дуги нестабильности») [3, с. 354].
На втором месте по распространенности экстремистских настроений воспринимаются неверующие, что также вполне естественно в условиях агрессивного давления секулярной субкультуры, враждебной традиционным духовно-религиозным ценностям, носителями которой выступают приверженцы безрелигиозного мировоззрения. Последователей других религий, в том числе представляющих вероисповедные меньшинства, носителями экстремистских настроений считает ничтожно малая часть респондентов во всех религиозных группах. Это открывает путь к их конструктивному взаимодействию и солидарности в противостоянии не только религиозному экстремизму как таковому, но и его проявлениям, провоцирующим его деструктивным тенденциям в духовной сфере.
Таким образом, политика, направленная на налаживание эффективного сотрудничества православных и мусульман, как представителей религий большинства, и противодействия попыткам его разрушения со стороны субъектов религиозной экстремистской деятельности, должна иметь в качестве приоритетных задач преодоление не только исламофобии в православной среде, но и антиправославных предубеждений среди мусульман.
Одновременно, признание частью респондентов возможности насильственных действий в отношении иноверцев не всегда свидетельствует об их экстремистских наклонностях. Учет вероучительных особенностей по проблеме насилия в разных религиях, равно как и конкретной позиции приверженцев тех или иных конфессий по данному вопросу, позволит более полно использовать их позитивный потенциал в деле противодействия религиозному экстремизму.
Проблемы миссионерства и прозелитизма приобрели актуальность в 1990-е годы в связи с активизацией на территории России деятельности иностранных миссионеров и появлением значительного числа религиозных новообразований зарубежного и отечественного происхождения.
Миссионерство трактуется как своего рода «свидетельство о вере» -желание раскрыть ее положительный смысл перед неверующими и иноверцами104. Прозелитизм же рассматривается как стремление изменить религиозный выбор человека посредством далеко не всегда правдивой пропаганды с использованием средств нерелигиозного характера (обман, подкуп, шантаж и др.). [4, с. 411] Однако в практике современной религиозной жизни России оба явления различить довольно трудно, особенно если речь идет о представителях религиозных течений, исторически чуждых российским традициям и цивилизационной специфике.
В данном случае «свидетельство о вере» нередко перерастает в психологическое насилие в отношении тех, кто отказывается от навязываемого ему религиозно-мировоззренческого выбора, и вполне подпадает под определение религиозного экстремизма.
Подчас такого рода миссионерско-прозелитистская деятельность используется антироссийскими силами как средство целенаправленного разрушения духовного пространства российской цивилизации и направляется против традиционных российских религий. А это, в свою очередь, вызывает ответное противодействие представителей религиозного большинства, которое в условиях правового вакуума и бездействия правоохранительных органов также может приобрести экстремистский характер.
Особую остроту проблемы миссионерства и прозелитизма приобретают в условиях утверждения свободы совести, когда вероисповедание и религиозная принадлежность человека «по факту происхождения» перестают совпадать. Так, представители исторически неправославных народов (мусульманских, иудейских, буддийских) могут принять православие, а русские люди — сделать религиозный выбор в пользу неправославных религий, что тоже становится причиной межрелигиозных конфликтов, способных принять характер религиозного экстремизма.
Следует отметить, что представители всех религиозных групп, кроме буддистской, в подавляющем большинстве выражают отрицательное отношение к возможности смены религиозной принадлежности близким родственником, но лишь небольшая часть из них готова к насильственным действиям для недопущения этого. Следует подчеркнуть, что гораздо более непримиримой становится позиция россиян, когда речь идет не просто о смене вероисповедания близким родственником, а о его религиозном выборе в пользу деструктивного религиозного движения. [5, с. 44]
Таким образом, можно сделать вывод, что абсолютное большинство приверженцев исторически существующих в России религий лишь в незначительной мере восприимчиво к воздействию назойливого миссионерства представителей новых религиозных движений деструктивного характера, при доминирующей позиции уклонения от контакта с миссионерами деструктивных культов, определенная часть верующих респондентов все же предполагает его допустимость, что, впрочем, совсем не означает возможности их вовлечения в это религиозное течение. Нам представляется необходимым отметить, что не для всех верующих характерны достаточное знание вероучения своей религии, мировоззренческая четкость и непротиворечивость воззрений. Поэтому они подчас оказываются беззащитными перед духовной агрессией новых религиозных движений, проигрывая их последователям в глазах колеблющихся между верой и неверием или внеконфессионально религиозных лиц, которые составляют основной резерв пополнения этих движений.
Вместе с тем ориентация исключительно на изоляцию от любых контактов с миссионерами не всегда может играть позитивную роль в ходе противодействия религиозной экстремистской деятельности. Однако лишь незначительная доля представителей традиционных религий России ощущает себя способной к идейному отпору в ходе открытой дискуссии с миссионерами, как правило, в этом плане хорошо подготовленными. [6, с. 194]
Следует также отметить, что к наиболее социально опасным относятся новые религиозные течения, в практической деятельности которых одновременно проявляются физическое и психическое насилие, финансовые махинации и коррупционные связи. Здесь на первое место по степени общественной опасности необходимо поставить деструктивные религиозные организации сатанинской направленности. Вместе с тем ряд религиозных течений отечественного и зарубежного происхождения, чья деятельность не получила столь широкой огласки и носит скрытый характер, не включается респондентами в число наиболее угрожающих безопасности личности, общества и государства.
Таким образом, в общественном сознании россиян основным проявлениям религиозного экстремизма считается религиозно мотивированные терроризм и подрывная антигосударственная деятельность, а также призывы к насильственным действиям в отношении приверженцев иных религий и мировоззрений.
Можно констатировать, что главные факторы, способствующие возникновению религиозного экстремизма, лежат в социально-экономической и политической плоскости, которые приобретают особую остроту, проявляясь в межнациональных противоречиях. Отношение к этносу же в «чистом» виде («голос крови») в качестве первостепенного фактора оказывает незначительное влияние. Явления собственно религиозно-идеологического характера (кроме распространения религиозной информации) в качестве причин религиозного экстремизма также имеют периферийное значение. Религиозно-мотивированное насилие, как с целью защиты, так и распространения своей религии, не поддерживается большинством россиян. [7, с. 133]
Абсолютное большинство приверженцев исторически существующих в России религий лишь в незначительной мере может быть восприимчивым к миссионерскому воздействию, как иностранных проповедников, так и представителей новых религиозных движений деструктивного характера. В то же время, при отстаивании своих интересов наши сограждане стремятся избрать изоляционно-оборонительную позицию.
Данные положения свидетельствуют о необходимости выработки политики противодействия религиозному экстремизму, адекватной реальному положению вещей и соответствующей общественным ожиданиям.
Литература:
- Бочарников И. Внутриполитическая безопасность России и потенциальные причины конфликтов на ее территории // Вестник аналитики. — 2002. — № 3 (9). — С. 155–161.
- Агаджанян Э. М., Бидова Б. Б., Оссауленко С. Л. Уголовное право в схемах и определениях (общая часть). — Кисловодск, 2015. — 296с.
- Бидова Б. Б. Исламский радикализм: анализ подходов и угроз //Молодой ученый. 2014. № 9 (68). С. 353–355.
- Бидова Б. Б. Некоторые аспекты обеспечения национальной безопасности на региональном уровне //Молодой ученый. — 2014. — № 19. — С. 410–412.
- Бидова Б. Б. Личностно-ориентированная образовательная концепция высшего профессионального образования как элемент профилактики экстремизма //Международное научное издание Современные фундаментальные и прикладные исследования. — 2013. — № Специальный выпуск 2. — С. 40–46.
- Логинов А. В. Власть и вера. Государство и религиозные институты в истории и современности // Большая Российская энциклопедия. — М., 2005. — 547с.
- Митрохин Л. Н. Религия и терроризм. Терроризм и религия. — М.: Наука, 2005. — 281с.
