О некоторых вопросах, связанных с вызовом адвоката на допрос в качестве свидетеля



В статье рассматривается вопрос о правомерности допроса адвокатов по тем или иным обстоятельствам, которые связаны с осуществлением их профессиональной деятельности.

Ключевые слова: допрос, адвокат, адвокат-защитник, конфиденциальные сведения, свидетель, юридическая помощь.

The article deals with the question of the legality of questioning lawyers on certain circumstances that are related to the implementation of their professional activities.

Keywords: interrogation, lawyer, defense lawyer, confidential information, witness, legal assistance.

Адвокатским и юридическим сообществами на протяжении достаточно долгого времени дискутируется вопрос о правомерности допроса адвокатов по тем или иным обстоятельствам, которые связаны с их профессиональной деятельностью. Наиболее острой и актуальной является проблема допроса адвоката-защитника в связи с участием в уголовном судопроизводстве. Как правило, именно в связи с участием в уголовном судопроизводстве в качестве защитника адвокат получает те сведения, которые необходимо узнать инициатор вызова на допрос. Таким образом, адвокаты, реализующие свою профессиональную деятельность, чаще обращаются в адвокатские палаты за разъяснениями.

В соответствии с частью 1 статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации свидетелем является лицо, которому могут быть известны какие-либо обстоятельства, имеющие значение для расследования и разрешения уголовного дела, и которое вызвано для дачи показаний.

При этом не каждое лицо, которое владеет значимой для дела информацией может выступать в качестве свидетеля. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации предусматривает перечень ограничений участия лица в качестве свидетеля по уголовному делу, в число которых входит и адвокат.

Пункты 2 и 3 части 3 статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации устанавливают запрет на допрос в качестве свидетелей адвокатов, осуществляющих процессуальную функцию защитников, об обстоятельствах, ставших известными защитнику в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием, а также допрос адвокатов об обстоятельствах, которые стали известны им в связи с оказанием юридической помощи [1].

На основании части 2 статьи 8 Федерального закона от 31 мая 2002 г. № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации» адвокат не может быть вызван и допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными в связи с обращением к нему за юридической помощью или в связи с ее оказанием.

Вместе с тем, в пункте 6 статьи 6 Кодекса профессиональной этики адвоката, который выступает составной частью российского законодательства, содержится правило, запрещающее адвокату давать свидетельские показания об обстоятельствах, которые стали ему известны в связи с исполнением профессиональных обязанностей [3].

Упомянутые законодательные нормы регламентируют действие принципа конфиденциальности информации, которая разглашается адвокатам их доверителями в связи с осуществлением адвокатской деятельности, а также непосредственно сам факт обращения к адвокату подпадает под конфиденциальные сведения.

Конституционный Суд Российской Федерации неоднократно давал разъяснения, имеющие важное значение для правоприменительной практики по этому вопросу.

Так, в 2000 году Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на требования международных актов, таких как Международный пакт о гражданских и политических правах, Конвенция о защите прав человека и основных свобод и Кодекс поведения для юристов в европейском сообществе, указал, что прописанные в российском уголовно-процессуальном законе и законодательстве об адвокатуре правовые нормы подразумевают обеспечение конфиденциальности сведений, которые получены адвокатом в процессе профессиональной деятельности, в рамках отношений с клиентом и которые не подлежат разглашению и поэтому не могут быть предметом свидетельских показаний.

В 2003 году в Определении, вынесенном по жалобе гражданина Г. В. Цицкишвили, Конституционный Суд РФ уточнил, что в исключительных случаях не исключается разглашение адвокатом правоприменительному органу некоторой информации, конфиденциально сообщенной ему доверителем в связи с его профессиональной деятельностью [4]. В упомянутом Определении Конституционный Суд РФ указал, что уголовно-процессуальный закон в его конституционно-правовом истолковании, «освобождая адвоката от обязанности свидетельствовать о ставших ему известными обстоятельствах в случаях, когда это вызвано нежеланием разглашать конфиденциальные сведения не исключает его право дать соответствующие показания в случаях, когда сам адвокат и его подзащитный заинтересованы в оглашении тех или иных сведений».

В Постановлении Конституционного Суда РФ от 29 ноября 2010 г. № 20-П, была закреплена достаточно принципиальная позиция суда о том, что «необходимой составляющей права пользоваться помощью адвоката (защитника) как одного из основных прав человека, является обеспечение конфиденциальности сведений, сообщаемых адвокату его доверителем, и подлежащих защите», а отступление от указанного правила «создавало бы предпосылки для неправомерного ограничения права на получение квалифицированной юридической помощи, искажения самого существа права на защиту, а также для использования информации, конфиденциально доверенной лицом в целях собственной защиты только адвокату, вопреки воле этого лица, в иных целях, в том числе как его свидетельствование против себя самого» [5].

Из правовых позиций Конституционного Суда РФ следует, что в вопросах сохранения адвокатской тайны приоритет законодательства об адвокатской деятельности и адвокатуре перед УПК РФ очевиден.

При этом конфиденциальность подразумевает неразглашение сведений, составляющих адвокатскую тайну, любым сторонним лицам без согласия подзащитного.

На практике имеют место случаи призвания адвоката к даче показаний по уголовному делу в отношении доверителя, которые имеют различную природу.

К примеру, дача показаний адвокатом в соответствии с исключениями, установленными ч. 3 ст. 56 УПК РФ, т. е. по ходатайству адвоката и в интересах доверителя, не вызывает споров среди адвокатского сообщества по причине отсутствия риска навредить позиции защиты или нарушить адвокатскую тайну.

Вместе с тем, также обоснованно преобладающее среди адвокатов мнение о запрете допроса адвоката, который на момент вызова для допроса участвует в уголовном деле по обвинению доверителя и вызван на допрос в связи с его рассмотрением. Это связано с недопустимостью совмещения процессуальных функций. В этом случае явка защитника для дачи показаний по вызову органов расследования либо в суд недопустима и являет собой проступок, компрометирующий адвоката и подрывающий доверие к нему и институту адвокатуры.

В Определении Конституционного суда Российской Федерации от 29 мая 2007 г. № 516-О-О отмечено, что защитник не вправе участвовать в производстве по уголовному делу, если он ранее участвовал в нем в качестве свидетеля. Это правило не может препятствовать участию в уголовном деле избранного обвиняемым защитника, ранее не допрашивавшегося в ходе производства по делу, так как исключает возможность допроса последнего в качестве свидетеля об обстоятельствах и фактах, ставших ему известными в рамках профессиональной деятельности по оказанию юридической помощи, независимо от времени и обстоятельств получения им таких сведений.

Не секрет, что схема с допросом адвоката-защитника в качестве свидетеля и последующим его отводом используется недобросовестными должностными лицами для отстранения нежелательного защитника от уголовного дела.

В этой связи, участие в качестве защитника должно исключать возможность допроса адвоката по текущему делу. До прекращения своего участия в деле, в том числе до разрешения судом, а также в порядке ст. 125 УПК РФ в случае обжалования решения следователя в период досудебной подготовки, вопроса об отводе либо принятии отказа от адвоката в текущем процессе, он не должен быть допрошен независимо от существа предмета допроса и согласия доверителя, поскольку после допроса не сможет продолжать осуществлять функции защитника.

После прекращения участия адвоката в уголовном судопроизводстве в качестве защитника, в том числе после разрешения вопроса об отводе или отказе от защитника, при необходимости допроса адвоката по инициативе стороны обвинения и суда, следует учитывать обстоятельства, которые послужили причиной вызова адвоката на допрос.

В настоящий момент можно определить два исключительных случая, при которых возможно призвать адвоката к свидетельству в отношении его доверителя по ходатайству обвинителя либо инициативе суда об обстоятельствах, вытекающих из профессиональной деятельности адвоката. Согласно решениям Конституционного суда Российской Федерации, данные случаи являются исключением из общего правила о запрете допроса адвоката об обстоятельствах осуществления его профессиональных функций.

В отличие от дачи показаний по ходатайству стороны защиты, предполагаемые инициатором вызова на допрос сведения адвоката в данном случае, по большому счету, не всегда соответствуют интересам доверителя.

На мой взгляд, снятие Конституционным Судом РФ свидетельского иммунитета в части возможности задать соответствующие вопросы адвокату не подразумевает встречной обязанности адвоката отвечать на них. При этом ключевыми ориентирами для адвоката в такой ситуации должны стать мнение адвокатского сообщества и позиция доверителя, в том числе и бывшего, и его защитника по поводу необходимости допроса адвоката. Дача показаний против доверителя при отрицании последним тех или иных обстоятельств и событий, подрывает устои доверительности, присущие отношениям «адвокат — клиент».

Первый исключительный случай подразумевает призвание адвоката к даче показаний относительно допущенных в период досудебной подготовки нарушений уголовно-процессуального законодательства.

Из этого следует, что суд вправе задавать вопросы адвокату на предмет соблюдения всех предусмотренных законом гарантий при проведении процессуальных действий с его участием. Необходимость в получении подобного рода сведений возникает при рассмотрении вопросов о допустимости доказательств не по инициативе стороны защиты.

Справедливо полагать, что адвокат, согласившись в такой ситуации давать показания, может отвечать только на вопросы, которые касаются законности проведения процессуальных действий с его участием, таких как присутствие при проведении процессуального действия, действительность подписи адвоката, время проведения процессуального действия, вопросы подтверждения полномочий и др. Отвечать на вопросы о содержании следственных действий, бесед с доверителем априори недопустимо.

Можно сказать, что в этом случае, показания допрошенного адвоката касаются лишь вопроса допустимости доказательств и легитимности соответствующих процедур и сами по себе не уличают доверителя, в том числе и бывшего, в совершении того или иного деяния, которое ему инкриминируют.

Второй исключительный случай подразумевает призвание адвоката к даче показаний, которые фактически уличают доверителя в совершении преступного деяния. Это касается обстоятельств вызова на допрос адвоката в связи с противоправными деяниями доверителя, не связанными с тем уголовным делом, в котором адвокат в данный момент является защитником. Такой допрос также происходит не по инициативе стороны защиты.

В отличие от призвания адвоката к свидетельству по процедурным моментам, в этом случае адвокату предлагается дать свидетельские показания, в том числе о событии деяния, причастности лица к его совершению и других обстоятельствах, подлежащих доказыванию по уголовному делу. Таким образом, предполагаемые инициатором вызова на допрос показания адвоката, в этом случае, прямо уличают доверителя в совершении преступления, не связанного с тем, по которому адвокат в настоящий момент осуществляет защиту, и могут быть положены в основу обвинительного приговора как доказательства по существу обвинения.

По моему мнению, в данном случае, адвокат может дать показания исключительно при наличии согласия доверителя (бывшего доверителя) и его защитника, поскольку показания против доверителя, хоть и в другом деле, подрывают сами устои доверительности.

В этой ситуации, адвокатское сообщество, на мой взгляд, должно занять достаточно жесткую позицию и запретить адвокату давать показания в отсутствие согласия доверителя (бывшего доверителя), а также без положительного разъяснения совета адвокатской палаты по соответствующему запросу адвоката.

Таким образом, обобщая вышеизложенное и подводя итоги, можно прийти к выводу, что в условиях существующих на сегодняшний день положений вещей, наиболее разумно при получении адвокатом повестки о вызове на допрос, обратиться за разъяснением в адвокатскую палату. Полагаю, также назрела необходимость сформулировать и довести до сведения адвокатов ряд усовершенствованных, четких, конкретных практических рекомендаций относительно действий адвоката в тех или иных ситуациях, возникающих на практике, в том числе по вопросу о соотношении права и обязанности адвоката дать показания в том или ином случае.

Литература:

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ: [Электронный ресурс]: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_34481/.
2. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 июля 2000 г. № 128-О по жалобе гражданина В. В. Паршуткина на нарушение его конституционных прав и свобод п. 1 ч. 2 ст.72 УПК РСФСР и статей 15 и 16 Положения об адвокатуре РСФСР (принято по докладу судьи А. Л. Кононова).
3. Кодекс профессиональной этики адвоката (принят I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003) [Электронный ресурс]: https://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_44841/.
4. Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 6 марта 2003 г. № 108-О по жалобе гражданина Г. В. Цицкишвили на нарушение его конституционных прав п. 2 ч. 3 ст. 56 УПК РФ (принято по докладу судьи Н. В. Селезнева).
5. Постановление Конституционного Суда РФ от 29.11.2010 N 20-П «По делу о проверке конституционности положений статей 20 и 21 Федерального закона «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений» в связи с жалобами граждан Д. Р. Барановского, Ю. Н. Волохонского и И. В. Плотникова».