Статья посвящена изучению института наследственного договора, нормы о котором вступили в силу в России с 01.06.2019 года. Автором получен вывод о том, что правовое регулирование данного института может порождать отдельные проблемы правоприменительной практики, а потому требует совершенствования.

Ключевые слова: наследование, наследодатель, наследники, наследственный договор, завещание.

До последнего времени можно было утверждать о том, что нормы наследственного права, несмотря на отдельные проблемы и противоречия, выступали самыми стабильными и устоявшимися среди всех положений гражданского законодательства. Они стали привычными для правоприменителей и понятными для граждан, в результате чего получила широкое распространение практика составления завещаний. На протяжении последних лет количество составленных завещаний превышает полмиллиона. Так, в 2018 году в стране было оформлено 533,5 тысячи завещаний (на 12,5 процента меньше, чем в 2014-ом году, когда в России было оформлено 609,1 тысячи завещаний). За первые шесть месяцев 2019 года в России было оформлено 251,1 тысячи завещаний [4].

Однако с 2018 года постоянно вступают в силу новые изменения, внося в устоявшиеся представления о наследовании существенные коррективы. По указанию исследователей, «посредством реформы наследственного права в части введения институтов наследственного фонда, совместного завещания супругов и наследственного договора каждому члену общества гарантируются дополнительные возможности передать своим наследникам (правопреемникам) нажитое при жизни: имущество, имущественные права и обязанности, носителем которых умерший был при жизни» [5].

В частности, с 01 июня 2019 года [1] в нашей стране вступил в силу ранее неизвестный институт наследственного договора. Кстати, в отличие от России, многие зарубежные страны давно используют его в своей практике, причем он известен государствам не только континентальной правовой семьи (например, Германии, Австрии, Венгрии, Швейцарии, Латвии, Украине, Китаю), но также и государствам англосаксонской системы права (США и Великобритании) [2].

В соответствии с вступившей в силу нормой ч. 1 ст. 1140.1 ГК РФ, «наследодатель вправе заключить с любым из лиц, которые могут призываться к наследованию (статья 1116), договор, условия которого определяют круг наследников и порядок перехода прав на имущество наследодателя после его смерти к пережившим наследодателя сторонам договора или к пережившим третьим лицам, которые могут призываться к наследованию (наследственный договор)». Законодателем предусмотрено, что, помимо процитированных условий, в наследственном договоре также могут быть перечислены действия (или указано действие), носящие имущественный или неимущественный характер, которые должны выполняться приобретателем имущества для приобретения права на него после смерти отчуждателя такого имущества.

Для наследственного договора предусмотрена простая письменная форма, а также нотариальное удостоверение. При передаче в рамках наследственного договора недвижимого имущества, необходимо производство государственной регистрации.

На условиях наследственного договора отчуждателями имущества могут выступать исключительно физические лица, а приобретателями могут быть как физические, так и юридические лица, а также Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования, иностранные государства и международные организации.

Данное соглашение подлежит исполнению в случае смерти гражданина, его заключившего. Факт смерти должен быть подтвержден документально. Закон не предусматривает из этого правила никаких исключений. Реализация наследником указанных в договоре условий — ключевой фактор в вопросе исполнения договора. Собственник имущества вправе назначить при необходимости доверенное лицо, обязанное проследить после его смерти за выполнением требований договора второй стороной. В ином случае нотариус, который заверял документ, должен будет взять на себя решение данной задачи [5].

Кроме сказанного, законодатель предусмотрел последствия заключения такого договора, основания, порядок и последствия его изменения или расторжения.

Однако в литературе обоснованно обращается внимание на отдельные недостатки нормы, регулирующей отношения, связанные с заключением и исполнением наследственных договоров. В частности, К. Ю. Логинова обоснованно обращает внимание на то, что «степень свободы наследодателя в отношении собственных распоряжений на случай смерти (право на односторонний отказ от договора, право распоряжения имуществом, являющимся предметом наследственного договора) является существенным риском для контрагента-наследника, который может и не получить желаемое наследственное имущество, даже несмотря на то что он при жизни наследодателя исполнил все принятые на себя обязанности имущественного или неимущественного характера» [3]. С таким мнением стоит согласиться, поскольку в действительности какие-либо меры, которые могли бы быть приняты наследниками-участниками данной сделки, в законодательстве не предусмотрены. В этой связи, столь широкое усмотрение наследодателя в отношении распоряжения своей волей ставит под сомнение в целом существование наследственного договор и его практическую ценность.

В качестве возможного варианта решения проблемы могло бы стать заимствование опыта отдельных зарубежных правопорядков, которые предусмотрели в своих нормах запреты на совершение сделок, в результате которых причиняется вред интересам наследников-контрагентов по наследственному договору. Последствием нарушения таких запретов выступает возможность истребования данного имущества у его приобретателя. В частности, опыт внедрения такого регулирования имеется у ФРГ (§ 2286–2287 Германского гражданского уложения), а также в Швейцарии, Австрии и некоторых других государствах.

Кроме того, недостаточно обоснованной видится норма, содержащаяся в абз. 2 п. 8 ст. 1140.1 ГК РФ, предусматривающая решение на случай коллизии наследственных договоров, имеющих один и тот же предмет, но заключенных с разными лицами. В отличие от завещаний, из которых действительным будет являться более позднее завещание, в случае с названной коллизией разрешение производится в пользу более раннего наследственного договора. Подобное регулирование, как представляется, может вызвать правоприменительные проблемы и в целом усложнит практику применения наследственных договоров.

Таким образом, можно прийти к выводу о том, что применение на практике норм о наследственном договоре может породить определенные правоприменительные проблемы, что теоретически обосновано в настоящей статье. Реальное же положение дел в данной сфере можно будет анализировать после того, как будет накоплена реальная «живая» практика заключения данных сделок.

Литература:

1. Федеральный закон от 19.07.2018 № 217-ФЗ «О внесении изменений в статью 256 части первой и часть третью Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета. № 160. 25.07.2018.
2. Гребенкина И. А. Теоретические и практические аспекты наследственного договора в свете текущего реформирования российского гражданского права // Наследственное право. 2016. № 4. С. 13–16.
3. Логинова К. Ю. Наследственный договор — правовые механизмы применения в действующем законодательстве Российской Федерации // Наследственное право. 2019. № 1. С. 12–15.
4. Россияне стали реже оформлять завещания. URL: https://www.pnp.ru/social/rossiyane-stali-rezhe-oformlyat-zaveshhaniya.html
5. Щербинина И. В. Правовой анализ изменений законодательства, регулирующего наследственные правоотношения // Наследственное право. 2019. № 1. С. 20–23.