Развитие теории инноваций на современной стадии развития капитализма



Статья посвящена характеристике современного капитализма и современной парадигме инноваций; рассмотрена их взаимосвязь и взаимозависимость.

Ключевые слова: капитализм, посткапитализм, инновации, парадигма открытых инноваций

Одним из проявлений капитализма выступает научно-технический прогресс, который эволюционировал совместно с развитием рыночной экономики [1, c. 72]. Поэтому для определения направления развития инновационного процесса стоит рассмотреть современное состояние капиталистической формации, современное состояние которой логически вытекает из его исторического развития.

Классический капитализм, проанализированный К. Марксом с позиций материалистической диалектики, основывался на перманентном движении капитала в сфере производства, распределения и потребления, на конкуренции разнородных форм и видов капитала с дальнейшими процессами образования сравнительно самостоятельных форм капитала, а также на абстрактном противоречии капитала. Любое экономическое благо обретало форму товара, порождая наличное бытие всеобщего товарного производства. Капитал с экономической и функциональной точки зрения представлял собой чистейшую и подлинную форму ценности в соответствие с логикой своего объективного развития перманентно умножал себя как ценность.

Адам Смит артикулировал конечность капитализма, с одной стороны, абстрактно-философски, с другой — в рамках политико-экономической парадигмы. Смит впервые открывает один из самых главных законов развития и функционирования капиталистического общества, того элемента, в котором онтологизируется его имманентная сущность — разделение труда. Рост и развитие капиталистической системы возможны только до тех пор, пока возможно дальнейшее углубление разделения труда.

К. Маркс обращает внимание на наличие закономерно повторяющихся экономических кризисов, вызванных не только ограниченностью разделения труда, но и невозможностью постоянного расширения рынка сбыта. Экономические кризисы вызывают коллапс не только мировой экономической системы, но и научно-технического прогресса — одного из немногочисленных положительных феноменов капиталистического общества. Однако, стоит заметить, что именно научно-технический прогресс выступает важным фактором выхода из экономического кризиса и дальнейшего развития [2, c. 45].

Иной аспект кризиса капиталистической системы — давление на каждого отдельного хозяйствующего субъекта, стимулирующее потребление. Капитализм решает эту проблему достаточно просто — за счет выдачи кредитов производителям и физическим лицам. Но рост потребления без возрастания долга невозможен, а бесконечное наращивание долга чревато непредсказуемыми последствиями.

Можно предположить, что капитализм представляет собой замкнутую систему, которая является основополагающей социальной субстанцией, бесконечно воспроизводящий самое себя как феномен и как процесс. Метафизическая система в пространстве своей имманенции содержит диалектические процессы углубления разделения труда. Уровень и масштабы возможности разделения труда определяются только размерами самой метафизической системы — капитализма, и когда уровень углубления разделения труда достигает абсолютных масштабов, то происходит кризис всей системы, что вызывает стагнацию развития.

В эпоху «классического капитализма» капиталистическая общественно-экономическая формация не была синкретичной, напротив она представляла собой единство противоборствующих систем капиталистических держав — Англии, Франции, Германии и США [3, c. 47]. Эти «мировые центры капитализма» ощутили на себе, что есть капиталистический кризис, вызванный, в сущности, самой моделью капитализма: дальнейшее расширение системы было невозможным, поскольку отсутствовали «свободные» рынки сбыта. В тесной связи с этим фактором оказался и кризис ликвидности банковской системы. Наличие экономических кризисов показало необходимость государственного регулирования экономики (ГРЭ). Особенно ярко ГРЭ потребовалось во время Великой депрессии, после которой капиталистическая экономика трансформировалась: капитализм превратился в государственно-монополистический капитализм (ГМК). В мирное время с 1930-х гг. ГМК стал господствующим строем.

Объединение сил частной и государственной монополии в единый механизм для спасения капитализма и обогащения монополий, исполнение государственным аппаратом в какой-то определенной мере роли центра всей экономический жизни, целенаправленное регулирование производства в отраслевом, межотраслевом и общенациональном масштабах в сочетании с сохранившимися и развивающимися частнокапиталистическими производственными отношениями — таково реальное содержание понятия «государственно-монополистический капитализм». ГМК — это новая ступенька монополистического капитализма. Для нее характерны: более высокий уровень развития производительных сил, которые не вмещаются в рамки частнокапиталистической собственности; более высокий уровень производственных отношений, основанный на соединении сил монополий и силы государства; модификация практически всех экономических законов капитализма. Следует уяснить, как происходит соединение силы монополий и государства в единый механизм спасения капитализма и обогащения монополий, как экономическое могущество монополий превращается в политическую власть, а последняя используется для усиления их экономического господства.

Решающую роль в соединении силы монополий и государства играют следующие организации: союзы предпринимателей, ассоциации банкиров, торгово-промышленные палаты. В конце XX века возрастает роль международных экономических, финансовых и других организаций, транснациональных корпораций и банков.

Сущность ГМК проявляется в разнообразных формах. Основными из них являются: государственная собственность на часть национального дохода и национального богатства; государственное предпринимательство; государственно-монополистическое регулирование и программирование экономики; милитаризация экономики и образование военно-промышленных комплексов. Все эти формы взаимосвязаны и переплетены друг с другом. Такое объединение ресурсов монополий и государства позволило в дальнейшем уже мировому капитализму распространять свою сущность в виде процесса глобализации. Рассмотрение феномена глобализации как закономерной стадии всемирной истории позволяет утверждать, что она основана на логике перехода от капиталистической к посткапиталистической стадии, которая характеризуется доминирующей ролью четвертого абстрактного момента труда — разумного умения — являющегося следствием возвращения трудовой деятельности к своей собственной основе, следствием распредмечивания.

Исторически последнее расширение рынков, а вместе с ним и углубление разделения труда мировым капитализмом произошло в 1990-е гг., сразу после разрушения Советского союза, что повлекло распад «социалистического лагеря» на отдельные экономически нежизнеспособные и политически несостоятельные государства, рынки которых быстро оказались под контролем мирового капитала.

В 2008 году финансовый мир вновь испытал на себе эффект невозможности дальнейшего расширения рынков. Кроме того, начавшийся в 1950–1960-е годы новый виток разделения труда в форме постиндустриального капитализма также достигает своего предела, что вызывает цепную реакцию падения уровня совокупного спроса, роста безработицы и инфляции.

Под влиянием того, что всеми воспринималось как глобальный финансово-экономический кризис, окружающий мир неузнаваемо изменился. За внешне теми же оболочками корпораций, рынков, стран скрывается качественно новая экономическая реальность. Фактически то, что было известно в течение 300 лет с определенными вариациями под понятием «капиталистическая экономическая система», теперь уже не существует, так как мир вступил в квази-капиталистическую или посткапиталистическую фазу.

Феномен посткапитализма объективировался благодаря ряду факторов, среди которых можно назвать: господство государственно-монополистического капитала, всемирный процесс глобализации, смешение постоянного и переменного капиталов, перманентную интеграцию институтов гражданского общества, государства в экономическую систему современного капитализма. Основоположники марксизма предвидели подобную ситуацию. Себестоимость и прибыль перестают быть взаимосвязанными категориями, формирующими цену товара на рынке, формируемом структурой спроса и предложения [4, c. 6]. Прибыль на верхних этажах рыночной пирамиды теперь формируется макроманипуляциями, которые практически не связаны с себестоимостью и опираются на все увеличивающиеся доли интеллектуальной и транзакционной составляющей, которые в совокупности приближаются к 75–85 % стоимости современных товарных продуктов. Экономические факторы в товарном обмене становятся малозначимыми, и цена товарных объектов подавляющим образом определяется неэкономическим факторами, то есть цена окончательно отрывается от производственной себестоимости.

Макроманипулирование в условиях кризиса управляющих систем глобального управления в мировой экономике, который характеризует период развития мировой экономики после распада СССР, становится фактически одним из инструментов иногда прямого, а иногда — латентного манипулятивного управления.

В условиях перехода к постиндустриальной экономике в дополнение к торговле товарами традиционных отраслей глобальные товарные и финансовые рынки в настоящее время приводятся в движение производными финансовыми инструментами и многоуровневой секьюритизации долгов. Они, несмотря на глобальные финансовые флуктуации, продолжают рассматриваться в качестве средства для обеспечения положительных сдвигов в социально-экономических условиях и инструмента для достижения целей развития мировой экономики, так как мультиплицирует инвестиционные возможности экономики вообще и конкретных рыночных агентов в частности.

Стоимость реального производства в общей цене совокупной товарной массы составляет 2–4 %, в связи, с чем основная (уже не прибыль, и даже не сверхприбыль) гиперприбыль формируется в виртуализированных сферах за счет:

− манипуляций кредитными средствами финансовыми инструментами в форме финансовых «пирамид»;

− транзакционной сферы, определяющей эффективность всех уровней управления с мультиплицирующим эффектом, многократно множащимся при каждом переходе от нижнего к верхнему уровню управления;

− модели неэквивалентного рыночного обмена инноваций на материальные товарные продукты.

Фактически сформировался глобальный экономический механизм манипуляции (курсами валют, стоимостью золота, объемами инфлирования денежной массы, стоимостью сырья и ресурсов и др.).

Конструирование реальности, включая конструирование мировых кризисов и их последующие преодоление, – вот инструмент глобального управления, от которого зависит выживание социума в условиях нарастания латентных угроз объективного, субъективного и синергетического характера.

Несмотря на инновационную упаковку попыток постиндустриальных преобразований экономики развитых и новых индустриальных стран, стоимость энергоресурсов и эффективность их использования по-прежнему прямо или косвенно определяет реальную конкурентоспособность большинства их национальных производителей и благополучие жизнедеятельности населения в энергоформате функционирования коммунальных сервисов.

Переход от традиционных энергоносителей к альтернативным на самом деле не снижает их стоимости, а переносит центры прибыли от одних корпораций к другим.

Такие глубокие трансформации капиталистической системы хозяйствования не могли оставить в стороне инновационный процесс. Развитие монополий, политика правительства в области образования привели к формированию и развитию парадигмы открытых инноваций.

Чесброу называет прежнюю парадигму «закрытые инновации» [5, c. 45]. Компании должны генерировать собственные идеи, затем разрабатывать их, затем создавать на их основе продукт, затем выходить с ним на рынок, там заниматься его распространение, после этого заниматься его обслуживанием, финансировать его и поддерживать, — и все это компания должна делать сама. Такая парадигма заставляла фирмы надеяться только на себя, поскольку никто не мог быть уверен в качестве, наличии и характеристиках идей, предлагаемых другими.

На протяжении большей части XX века такая парадигма работала вполне надежно. Однако в последние годы прошлого века несколько одновременно действующих факторов стали подрывать базовые положения закрытых инноваций. Одним из таких факторов стала постоянно возрастающая мобильность опытных и профессионально подготовленных людей. Когда специалисты покидают компанию, проработав там много лет, они забирают с собой, а затем приносят новому работодателю большой багаж знаний, который достался им тяжким трудом на предыдущем месте работы. Другой, связанный с первым фактор эрозии — растущие число людей, получивших образование в высшей школе и даже после ее завершения. Рост числа таких людей способствует тому, что знание выходит из узких структур знаний шахтного типа, созданных в виде центральных исследовательских лабораторий корпораций [6, c. 57].

Все эти факторы в совокупности привели к тому, что появились новые пути коммерциализации новаций. Так, при осуществлении фундаментальных технологических открытий прорывного характера ученые и инженеры, участвовавшие в этом, теперь все чаще знают о тех внешних возможностях, которые в прошлом им были недоступны. Если компания, финансировавшая такое открытие, не реализовала его своевременно, ученые и инженеры могут начать его использовать самостоятельно, создав для этого новую небольшую фирму. Компания-новичок может довести такое открытие до коммерческого уровня. В ситуациях, где действуют перечисленные факторы эрозии, модель закрытых инноваций больше не работает. Открытые инновации — парадигма, согласно которой считается, что фирмы могут и должны наряду с собственными использовать и внешние идеи, а также применять «внутренние» и «внешние» способы выходов на рынок со своими более совершенными технологиями. Отрытые инновации объединяют внутренние и внешние идеи в виде архитектур и систем, требования к которым задает применяемая бизнес-модель. Эта бизнес-модель использует и внешние, и внутренние идеи для создания ценности; при этом в общей конструкции имеются внутренние механизмы, позволяющие компании получить часть этой ценности. Модель открытых инноваций исходит из допущения, что для получения дополнительной ценности внутренние идеи можно выводить на рынок и через внешние каналы, то есть не ограничиваться текущими видами бизнеса.

В ходе исследовательского процесса, выполняемого внутри фирмы, часть идей может уходить из компании. Это может происходить еще на этапе исследования, либо позже, на этапе разработок. Основным механизмом такой утечки являются компании-новички, часто созданные и укомплектованные исследователями из компаний-старожилов. К другим механизмам выхода идей за пределы компании относятся лицензирование и переманивание работников. Кроме того, существует и обратный процесс, когда идеи первоначально появляются за пределами лаборатории, а затем поступают в компанию. На своем базовом уровне логика модели открытых инноваций базируется на огромных избыточных знаниях, которые должны быть оперативно использованы, чтобы компания, их получившая, могла создать дополнительную ценность. В этом случае знание, которое компания получила в ходе своего исследования, не может ограничиваться внутренними путями, ведущими на рынок. Аналогично внутренние пути на рынок не могут использоваться только для передачи собственных знаний компании.

В своем послании Федеральному собранию среди проблем инновационного развития президент выделил дефицит инвестиционных ресурсов, современных технологий, профессиональных кадров, недостаточное развитие конкуренции, изъяны делового климата. Была подчеркнута необходимость наличия собственных передовых разработок и научных решений выхода на новый уровень развития. От развития инновационной сферы зависит уровень жизни населения и геополитическая безопасность страны [7, c. 45].

Можем предположить, что в свете господствующей парадигмы открытых инноваций основная ставка в инновационной политики государства должна делаться на технопарковые структуры так, как они объединяют в себе научный потенциал, государственную инновационную политику и предпринимателей. Сетевая структура технопарков могла бы позволить обмен новациями между ними в зависимости от профиля конкретного технопарка, оперативному внедрению результатов НИОКР.

Литература:

1. Кондратьев К. В. «Конец капитализма» и будущее истории: пролегомены к посткапиталистической социальной теории // Ученые записки Казанского университета. Серия Гуманитарные науки. 2014. № 1. С. 70–83.
2. Кузнецов Ю. В. Глобализация в современном историческом развитии общества // Вестник Мурманского государственного технического университета. 2011. № 2. С. 237–242.
3. Логинов Е. Л. Новый формат объективной экономической реальности: мировая экономика в условиях посткапитализма // Финансы и кредит. 2012. № 31. С. 46–51.
4. Логинов Е. Л. Повышение эффективности глобального управления в мировой экономике: императивы постиндустриальной интероперабельности // Финансы и кредит. 2013. № 4. С. 2–8.
5. Чесбро Генри. Открытые инновации / пер. с анг. В. Н. Егорова — М.: Поколение, 2007.
6. Руднев В. Д. Антагонизмы социально-экономических отношений в государственно-монополистической России: сборник научных статей. — М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2015.
7. Сайбель Н. Ю., Сайбель Я. В. Эволюция теории инноваций // Актуальные проблемы экономической теории и практики: cб. науч. тр. / под ред. В. А. Сидорова. Выпуск 13. Краснодар: КубГУ, 2013. С. 43–48.