Образ Африки в сочинениях европейцев времён колониального раздела



Африку недаром называют чёрным континентом. И дело не только в тёмной коже её жителей. «Чёрным», то есть плохо изученным континентом, она оставалась даже в XIX веке. Европейцы знали её северную и северо-восточную части, но районы, покрытые песками и тропическими лесами, оставались загадкой, т. е. большая часть Африки. Древнеегипетская цивилизация была знакома, но распространяла своё влияние только до границы с Суданом. Немного было известно о северо-западном побережье Средиземного моря, большей частью захваченном португальцами, где арабским оставался только Занзибар. Но эти же португальцы не продвинулись вглубь континента. В 1652 г. европейцы заняли мыс Доброй Надежды, но севернее Оранжевой реки не продвинулись. Земли южнее Сахары были тайной для Европы. Освещали «темный континент» и его колонизацию Европой исследователи, политики, евангелисты, наемники, журналисты и магнаты, увлечённые борьбой за добычу, рынки и рабов. Моряки, военные, путешественники, бродяги, врачи — вот источники не всегда правдивых, но чаще всего с претензией на сенсацию сведений (сообщений, анекдотов, драм) об этом заморском «центре работорговли».

Ключевые слова: Африка, Сахара, писатель, работорговля, колонизация, цивилизация.

Африка — это мистика: она дикая; это душный ад; это рай для фотографа. Это то, что вы пожелаете, и она выдерживает все интерпретации. Это последний пережиток «мёртвого мира» или колыбель блестящего нового.

Берил Маркхэм[1]

Большую часть африканского континента занимает Сахара — крупнейшая жаркая пустыня на Земле. Географически Сахара начинается там, где заканчиваются пригодные для возделывания земли, называемые Теллем. С запада Сахара омывается Атлантическим океаном, с севера ограничена горами Атлас и Средиземным морем, а с востока — Красным морем. Южнее располагается Сахель[2] — тропическая саванна в Африке, которая является своеобразным переходом между Сахарой на севере и более плодородными землями на юге — Суданской саванне.

В племени тольба[3] считают, что слово «сахара» происходит от арабского «ухур» — трудноуловимый момент, перед рассветом, когда в период поста можно есть, пить и курить. Обширные пространства Сахары не заселены, оседлый образ жизни ограничен районами оазисов, долинами рек Нил и Нигер. В составе пустыни различают множество регионов и несколько пустынь[4]. Сахара увеличивается: каждый год расширяется к югу на 6–10 км. Из государств Сахары особенно жителей европейского юга притягивал экзотический Алжир.

Пока арабы осваивали Сахару, в Европе о существовании Африки … просто забыли, до 1415 г., когда португальский принц Генрих, прозванный позже «Мореплавателем», узнал во время осады Сеуты от пленных, что к югу от Атласских гор находится огромная пустыня, и что арабы направляют через нее караваны к большой реке, откуда каравеллы доставляют золото, вино и рабов. Так, первыми на этих землях в середине XV в. появились португальцы: купцы, миссионеры, искатели золота, учёные и авантюристы. Сразу возникло соперничество между представителями разных держав за владение землями, особенно — в местах добычи золота, слоновой кости и больших поголовий диких животных с ценным мехом. Став королем, Генрих решил достичь месторождений золота и мест добычи рабов морским путем, обойдя Сахару с запада, по Атлантике океану. В течение сорока лет он посылал для этого одну экспедицию за другой.

Португальцы заняли западное побережье Африки ещё в XV столетии и продолжали поиски морского пути вокруг Африки в Индию. Когда морская экспансия португальцев пошла на убыль (XVI в.), африканцы забастовали против чужого господства, португальцы переместились в Анголу, где в 1575 г. завоеватель Д. ди Новаиш основал город Луанда — административный центр колонии. Оттуда португальцы неоднократно направляли экспедиции вглубь материка — установить связи со своей же колонией в Мозамбике, но безуспешно. В итоге отказались и от мысли исследовать районы Юга Африки.

В получении европейцами сведений о Сахаре огромную роль сыграл Лев Африканский[5]. В начале ХVI в. он выехал в государство Сонгай (в западной части пустыни). После этого побывал в Египте, совершил второе путешествие в Судан. Около 1520 г. возвращавшийся в Марокко из Египта Аль-Хасан у острова Джерба был захвачен сицилийцем Бовадильей и вместе с жирафом подарен папе Льву Х. В Риме Аль-Хасан принял христианство с именем Джованни Леоне, а вскоре получил прозвище «Африканский». В 1526 г. им была закончена книга «Описание Африки и достопримечательностей, которые в ней есть», написанная на итальянском и арабском языках, вплоть до начала ХIХ в. служившая европейцам основным источником знаний об Африканском континенте. В книге содержится в числе прочего и подробное описание Сахары с населяющими ее племенами. Лев Африканский указывает, что многие из кочевников являются «людьми дикими», «чуждыми всякой человечности», «живущими убийствами и грабежами». Вместе с тем он признает, что заниматься набегами их вынуждают нищета, отсутствие каких-либо источников доходов. Одновременно Лев Африканский констатирует, что не все жители пустыни таковы, характеризуя членов отдельных племен как «людей очень храбрых и богатых», «знатных и доблестных», которые «пользуются большим уважением и имеют большое влияние» [5].

Систематические исследования Сахары европейцами начались в к. ХVIII, когда они, закрепившись на побережье Африки, стали продвигаться вглубь континента. В 1847 г. переселенцами из США была основана Либерия — старейшая республика Западной Африки. Великая пустыня интересовала их как район, через который пролегали, согласно легендам, пути к богатым золотом странам. Еще в 1850 г. о ней в европейских школьных учебниках говорилось: «Сахара, столица Агабли »[6]. После первых же, неудачных, попыток проникнуть вглубь пустыни, некоторые их которых завершались трагедиями, возникло устойчивое представление: редкие колодцы, невыносимая жара, обжигающие ветры, облака песка, погребающие целые караваны, миражи, львы, пантеры и гигантские змеи и в довершение всего ужасные люди, готовые перерезать горло любому, кому удалось избежать остальных опасностей. Действительно, от рук кочевников погибло не так уж мало путешественников. Нападения на них объясняются не только «привычкой» к грабежу караванов или ненавистью к неверным, но и вполне обоснованными опасениями, что вслед за исследователями по открытым ими путям придут военные.

Британская африканская ассоциация, основанная в Лондоне в 1788 г., организовала и финансировала несколько экспедиций в Западный и Центральный Судан, в том числе обе экспедиции Мунго Парка (1795–1797 и 1805–1806) и экспедицию Ф. Хорнемана (1797–1801) через Борну. В 1788 г. было организовано «движение за отмену рабства», а целью созданной в Европе Африканской ассоциации провозглашено исследование внутренних территорий материка, якобы для внедрения там цивилизации, которая уничтожит рабство и работорговлю. Географы тогда считали, что Нигер и Конго — одна и та же река, что опроверг Р. Лэндер, проследив путь Нигера к морю, и он же нанёс эту первую африканскую реку на карту, составленную европейскими исследователями. И одним из первых был отправлен в Нигер, к устью теки Гамбия, М. Парк[7], если не считать открытия Д. Брюсом истоков Голубого Нила в Эфиопии (1770 г.)

Путевые заметки и отчёты короне об исследованиях внутренних регионов Африки, Брюса, Дэнхема, Клаппертона, Парка, братьев Лэндеров, не всегда точные, отрывистые, — были обнародованы, доступны и стали очень популярны в Европе своего времени. Из них читатели узнавали и об открытиях, и о трагедиях, которые этому сопутствовали. Так, например, во второй экспедиции Парка на Нигер участвовало 45 человек, ни один не вернулся.

Первыми европейцами, которые смогли пересечь Сахару с севера на юг, стали англичане — врач К. Хью и офицеры У. Аудни и Д. Денем. Их дневники были в 1826 г. изданы в Лондоне под заголовком «Рассказ о путешествиях и открытиях в Северной и Центральной Африке в 1822, 1823 и 1824 гг».

К середине XIX в. родоплеменной уклад Африки стал изживать себя; выделялась правящая верхушка, вожди эксплуатировали соплеменников и обогащались, земли уже делили, и не по справедливости. Зарождались раннефеодальные порядки, народы разделились на богатых и бедных. Самые влиятельные вожди, подчинив себе малочисленные и слабые племена, создавали царства с элементами государственности. Покорённые становились рабами завоевателей и платили дань. Но это было внутреннее рабство: рабы числились членами семьи «низшего ранга», ими не торговали, т. е. форма рабства отличалась от введённой позже арабами, американцами и европейцами. Чем воинственнее и строже были порядки в таких государствах, тем дольше это государство существовало; малые и организованные менее властной рукой были неустойчивы и чаще всего распадались после кончины создателя. И даже радовались приходу иноземцев, полагая, что европейцы с их огнестрельным оружием встанут на защиту притесняемых.

Во всех странах сохранялись традиционные верования: полирелигия, культ предков, вера в духов природы и т. п. У некоторых народов, достигших до колонизации уровня классового расслоения и даже создавших государства (таких как йоруба, моси, ашанти, акан и др.), зарождалось жречество, был культ верховного правителя. Среди разных верований к христианству относились настороженно или даже с неприязнью: многожёнство было признаком мужественности и благополучия, а его христианство запрещало. Распространяться же христианство стало с конца XIX в.- в Западной Африке Постепенно в регионе образовались различные направления: католичество, евангелизм, протестантизм, англиканство.

В 1876 г. образец прогрессивного государства представлял собой Египет. В английской палате общин говорилось, что там «положение крестьян неудовлетворительное, хотя и не такое бедственное, как изображают многие писатели», за что нельзя судить «народ, только выходящий из состояния варварства» — писал Роттштейн»[8]. 1863–1875 гг. — построен Суэцкий канал, прорыто 112 каналов ирригации, с 275 до 1185 миль увеличена сеть ж/д, проведено более 5000 миль телеграфных линий, сооружено 430 мостов. Построена гавань в Александрии, водопроводы в Александрии и Каире, построены доки, маяки, сахарные заводы. Отремонтированы улицы Каира и других городов. У пустыни к 1879 г. были отвоёваны 5425000 акров пахотной земли. Население возросло с 4833000 до 5518000 человек [11, c. 42]. Прогресс был и в других отраслях, например — в проведении административных реформ, таможенном управлении, почтовом хозяйстве, судебной системе, искоренении невольничества и работорговли. В каждом провинциальном округе было по одной начальной школе, и по одной средней школе — в каждом главном городе провинции. Кроме того, — 6 высших школ и 4 военных. Были основаны первые не только в Египте, но и во всей Османской империи школы для девочек, открыт Булакский музей[9]. А главная библиотека страны была пополнена настолько, что стала одной из самых известных в мире. Т. е. прогресс времени правления Исмаила был бесспорным[10].

В 1830–1977 гг., сопровождая процесс французского проникновения в Северную Африку, завоевание Египта, Алжира и Марокко, многие из художников спешили посетить этот край. Туда, в труднодоступные и опасные места, отправился в 1869 г. и немецкий художник, писатель-натуралист, Густав Нахтигаль. Такой интерес был обусловлен в немалой степени модой общества и усиленным вниманием ко всему непривычному, необычному; интерес к Востоку стал частью этой тенденции. Кроме того, работа художников помогала познакомить западное общество с обликом «осваиваемых» (колонизируемых) территорий и их обитателями.

Когда началось французское завоевание Алжира, освещение процесса требовало уже более достоверной информации о новых владениях и глубокого их исследования. Тогда на Алжир обратили внимание учёные: историки и этнографы, археологи и географ, а с ними — вновь художники и литераторы. В этом ряду книги художника Фромантена — «Одно лето в Сахаре» и «Год в Сахеле» можно считать попытками достоверного описания виденной им реальности Алжира.

Произведения эти — путевые дневники, литературно обработанные. В них автор описывал проблемы и противоречия малоизученной тогда стороны света, как понимал, будучи европейским художником, но больше показал читателю Алжир глазами француза, не всё знающего и ещё меньше понимающего в менталитете населяющих Сахару регионов [14, c. 356]. Но Фромантен был одним из первых «понаехавших» из Франции представителей творческой интеллигенции. И это нашло отражение в его взглядах и оценках увиденной жизни Африки, будь то быт людей, экономика или политика.

Экспедицией, по праву вошедшей в анналы географических открытий, стало путешествие англичанина Дж. Ричардсона и сопровождавших его немецких ученых А. Овервега[11] и Г. Барта[12]. Отправившись в 1845 г. из Туниса в Триполи, Ричардсон собирал сведения о туарегах[13]. Вернувшись в Лондон, опубликовал в 1849 г. работу в 2-х томах «Путешествия по великой пустыне Сахара» [18]. Следующей целью был Чад, но Ричардсон так и не добрался до озера: 4 марта 1851 г. он умер в местечке Нгурутуа. Барту удалось доставить его дневники в Лондон, где они были опубликованы в 1853 г. под заголовком «Рассказ о миссии в Центральной Африке» [18]. В одиночестве Барт, продолжив исследования, добрался до Чада, став после первым европейцем, увидевшим озеро. За шесть лет пребывания в Сахаре и Судане он преодолел 20 тыс. км [17]. Опубликованный им в 1855–1858 гг. пятитомный труд «Путешествия и открытия в Северной и Центральной Африке в 1849–1855 гг.». и сейчас рассматривается как эталон описаний Великой пустыни и Сахельской зоны [15. C. 167].

Со второй половины ХIХ в. Сахару оккупируют французы: покорив Северный Алжир, они стремятся теперь присвоить сахарские племена и установить связь с завоеванным ими Сенегалом. В 1859–1861 гг. в алжирскую Центральную Сахару сумел проникнуть А. Дюверье, описавший свои впечатления в работах, посвященных туарегам.

В конце 1800-х Африку «разрезали и проглотили» шесть европейских держав. Великобритания, Франция, Германия, Италия, Португалия и Бельгия обрели 30 новых колоний и 110 миллионов подданных. Все страны Центральной и Западной Африки, кроме Либерии и Эфиопии[14], были колонизированы европейскими державами. Но к середине XIX в. не было открыто ни одного из великих восточноафриканских озёр. Не были найдены истоки Нила, о Конго и Замбези было известно только об их устьях. Усилиями параллельных по времени исследований (Левингстона — с юга и запада, Бейкера, Бертона, Гранта и Спика — с востока и севера, Стенли — по Конго) в период с 1850-х по 1877 гг. эти и другие основные тайны Африки были Европой разгаданы [9, c. 89]. В 1857 г. Д. Левингстон издал книгу о своих путешествиях. Написанные в сдержанном, но красочном стиле «Путешествия и исследование миссионера в Южной Африке» заняли в истории издательского дела такое же незаурядное место, как и в истории географических открытий. Возвратившись в Британию летом 1864 года, Ливингстон вместе со своим братом Чарльзом написал свою вторую книгу, «Повесть об экспедиции к Замбези и её притокам» (1865). Писали и такие исследователи как X. Клаппертон, Д. Денэм или братья Р. и Дж. Лэндеры, А. Лэнг или В. Камерон, на протяжении XVIII-XIX вв. составляли и уточняли географическую карту Африки.

Такие события, как обнаружение истоков Нила, Нигера и Конго или пересечение Африканского континента на разных широтах от одного океана до другого, привлекают читателя. Но географические исследования оказываются началом колониальных захватов. В любом случае, экспедиции требовали от их участников мужества, выносливости и целеустремленности путешественников, искренне убежденных в научном и даже «цивилизаторском» характере своих экспедиций. Так произошло и с Густавом Нахтигалем.

Гу́став На́хтигаль (1834–1885) — германский государственный деятель, учёный, путешественник, исследователь Центральной Африки. Первоначально он был военным врачом в Кёльне, однако болезнь легких заставила его переехать в 1861 г. в Алжир, с его мягким климатом. Болезнь отступила. В 1863 г. он перебрался в Тунис, где в должности лейб-медика местного бея изучал страну, арабский язык, нравами и обычаями населения. Больше всего его заинтересовала протянувшаяся через весь континент пустыня — Сахара. Европейцы о ней практически ничего не знали. Да и сами жители африканского побережья имели о ней слабое представление. В январе 1869 г. Г. Нахтигаль направился из Триполи в Мурзук, но продвинуться оттуда дальше к югу не смог: путь преградили отряды воинственно настроенных бедуинов. Тогда он решил отправиться на юго-восток в населенную тубу таинственную страну Тибести, где не побывал еще ни один европеец. После этого вернулся в Мурзук и в 1870 г., закончив пересечение Сахары, достиг Борну, где прожил 3 года в качестве гостя местного султана. В апреле 1870 г. Г. Нахтигаль начал свои путешествия по территории Чада, проводил исследования земель и областей, народов и языков центрального Судана. В течение года он странствовал по стране, которая лишь в 1909 г. была завоёвана французскими войсками, открыл новые земли, куда не вступал еще ни один европеец (районы центральной Сахары, озера Чад и др.). В ноябре 1875 г. Нахтигаль приехал в Каир. В научном отношении Нахтигаль был не очень хорошо подготовлен, но написал 3 тома книги «Сахара и Судан» (1879–1881)[15]. Нахтигаль не только детально записывал свои наблюдения по ходу путешествия, но по мере надобности суммировал все географические данные о стране, ее истории и культуре. В этом он превзошел своих предшественников и встал в ряд с крупнейшими немецкими географами.

В 1882–1884 гг. Нахтигаль — генеральный консул Германской империи в Тунисе. В 1884 году Бисмарк[16] отправил Нахтигаля как имперского комиссара в Западную Африку якобы для заключения торговых соглашений, но фактически для помощи в установлении германского протектората над Тоголендом и Камеруном. Летом 1884 — го Нахтигалем были подняты германские государственные военные флаги на побережье современных Того и Камеруна.

Нахтигаль впервые познакомил Европу с громадным районом африканского континента, в котором сосредотачивались важнейшие торговые пути, ведущие на север — к Средиземному морю, и на юг — к дельте Нигера. Его наблюдения отличала тщательность и точность фиксации. Он же нарисовал яркую и правдивую картину состояния населения Центрального Судана в период, непосредственно перед началом колониального раздела Африки.

Шестилетнее путешествие Нахтигаля по Центральному и Восточному Судану в определенном смысле завершало изучение обширного района, прилегающего к озеру Чад. Эта часть Африки привлекала внимание разных европейских путешественников еще на рубеже XVIII и XIX вв., но и после них оставались необследованными обширные области к северо-востоку от озера и к востоку от него. Такое «белое пятно» на карте Африки и ликвидировал Нахтигаль, который сумел, начав свой маршрут в Триполи, завершить его на берегу Нила.

Время, в которое Нахтигаль оказался в Центральном Судане, нельзя назвать спокойным. Непрерывные военные столкновения между народами, напряженность на западной границе — все это создавало обстановку неуверенности и разрухи. К 70-м гг. XIX в. и Борну, и Вадаи, и Багирми вступили в полосу упадка. Ослабление центральной власти сопровождалось династическими усобицами, в которые охотно вмешивались соседи, поддерживая тех или иных претендентов на верховную власть. К этому добавлялось резко усилившееся давление со стороны арабских племен, численность которых в регионе заметно возросла. От пришельцев плохо приходилось и оседлому населению, и кочевникам — не арабам. Помимо обычных форм эксплуатации кочевниками земледельцев распространение получили и набеги, которые часто были войнами с неверующими.

Нахтигаль проявил живой интерес к истории и природе тех стран, в которых ему удалось побывать. Научную и практическую ценность имели географические и метеорологические результаты его исследований ещё и потому, что Нахтигаль не имел никакой подготовки, за исключением медицинской. Однако целеустремленность, наблюдательность и упорство сделали из него натуралиста. Существенный интерес представляет то, как Нахтигаль оценивал культуру и политический строй тех народов, с которыми ему пришлось иметь дело. Его отношение к тем же борнуанцам отличали и уважение трудолюбия, предприимчивости этих людей, и умение высоко ценить дружественные отношения с ними. В его записках очень редко можно встретиться с тем высокомерно снисходительным взглядом на африканцев, который в то время был характерен для британских современников Нахтигаля (за исключением Ливингстона). И примечательно, что такие редкие примеры почти все относятся к сахарским кочевникам.

Название Чад, как оно звучит у канури, вероятно, означает на диалекте сао «большая вода». На языке же островных жителей озеро называется Кули. Оно лежит примерно на 270 м. выше уровня моря и занимает дно обширной, неглубокой котловины, края которой в разных местах имеют различную высоту и расположены на различных расстояниях от воды, а склоны имеют различную крутизну. Чад имеет форму неправильного треугольника с округленной вершиной, обращенной на северо-северо-запад, и основанием, повернутым на юго-юго-восток. Площадь озера — около 27 тыс. кв. км. Его поверхность далеко не всюду представляет собой открытую воду, а примерно на третью часть состоит из архипелага многочисленных обитаемых островов [9, c. 224]. Чад обладает особенностью, удивительной и необъяснимой: его воды совершенно пресны, тогда как все реки приносят в море соль, а те, что впадают во внутренние озера, постепенно превращают их в соленые. При этом почва всей этой местности богата солью.

В однотомник путевых дневников французского писателя, художника и искусствоведа Эжена Фромантена (1820–1876) вошли две книги — «Одно лето в Сахаре» и «Год в Сахеле». Основной материал для своих книг Фромантен собрал в 1852–1853 гг., когда побывал в тех районах Алжира, которые до него не посещал ни один художник-европеец.

Книга интересна и сама по себе, как путевые заметки, переносящие в Африку, и как «мир глазами художника». Путевые заметки написаны живо, путешествие можно полностью прочувствовать на себе. Автор затрагивает массу вопросов быта, обычаев, условий жизни, климатических элементов, а также вопросов питания и развлечения, о мародерстве французских войск. Фромантен сумел абстрагироваться от оценочных суждений и при этом передать весь колорит африканских странствий.

Критики испытывали затруднения с определением жанра алжирских дневников, отмечая их живописное начало. В тексте дневников нет прямых высказываний на злобу дня, отражения социальной проблематики, этнографические же реалии подчас весьма условны и могут быть вымыслом. Автор придерживается самого бесстрастного подхода к описанию событий. Принимая во внимание своеобразие стиля Фромантена-художника, эмоциональные описания, лирические отступления, сравнения с библейскими мотивами, его заметки можно считать этнографическим очерком в попытке описания быта и обычаев простого народа, а также важным историческим источником для понимания Северной Африки французами [14, c. 357]. Описывая враждебность местного населения ко всем приезжим, Фромантен показывает арабов пострадавшей от вторжения колонизаторов стороной, имеющей право на такую враждебность.

Автор в гуще событий: общается, наблюдает, местами додумывает, придавая художественную форму диалогам, сухим фактам, официальным сводкам. Таким образом, документальное содержание у Фромантена едино с художественным обрамлением повествования. Он, оценивая себя как начинающего писателя, местами иронизирует над другими и над собой, описывая события с долей иронии и оптимизма. Ему не свойственно высокомерие других французских путешественников — литераторов того же времени — Г. Флобера, Т. Готье, А. Дюма, в чьих описаниях путешествий видны по отношению к местным жителям любопытство, сочувствие, насмешки и даже пренебрежение.

Автор сумел представить обобщенный образ действительности. Основа метода Фромантена и в живописи, и в литературе — симпатия к предмету изображения и доскональное его изучение, независимо от того, идет ли речь о пейзаже или о слившихся с этим пейзажем людях. Его проницательность была тесно связана с изначальной доброжелательностью и отсутствием предвзятости по отношению к алжирцам.

Внося в описание путешествия по Африке свое художническое восприятие в тех случаях, когда речь идет о пейзаже, предметах и красках, Фромантен проявляет себя как квалифицированный психолог, когда речь заходит об обычаях, нравах и индивидуальных портретах, описаниях этикета жителей пустыни, национальных танцев, местных блюд, одеяний, взаимосвязей между особенностями общественных отношений, пейзажем и национальным характером.

Писателя особенно восхищает арабское гостеприимство. Он даже склонен идеализировать восточные обычаи как более естественные и человечные по сравнению с западными. Писатель говорит о «библейской» простоте обычаев жителей Сахары. Не без некоторой наивности Фромантен высказывает даже пожелание, чтобы европейцы позаимствовали лучшие из арабских обычаев.

Главное своеобразие и достоинство «Одного лета в Сахаре» в том и состоит, что эта книга была написана живописцем, чей профессиональный взгляд видел тысячи мелочей, на которые, может быть, не обратил бы внимания писатель, не говоря уже о путешественнике-любителе. Благодаря этому запечатленные в книге образы особо рельефны, наполнены красками. В центе внимания Фромантена были познание и попытки понять экзотическую цивилизацию, взаимодействие её культур, психологий, духовных миров, типов поведения, соотнести это с привычными европейцу стандартами. Он одним из первых попытался описать поиски путей взаимопонимания разных народов [14, c. 361].

Мировоззрение Фромантена достаточно демократично и лишено националистических предрассудков: он занимает нейтральную позицию в вопросах колониальной политики своей родины. Стремясь объективно описывать события и факты, он в ряде случаев способен вызвать антиколониалистские чувства у читателя.

«Год в Сахеле», вторая книга путешествий, вышла в 1859 г. В ней описывается северный, приморский Алжир, города Алжир, Блида и их окрестности, природа, быт. Автор не всегда верно подмечает обстоятельства в сравнении жизни Алжира — до и во время колонизации. Так, он пишет, что французские предприниматели от сельского хозяйства лучше обрабатывают землю, чем местные работники. И забывал, а, возможно, и не знал, что начиная с XVII в. сельское хозяйство в Алжире было организовано настолько хорошо, что позволяло не только кормить страну, но и снабжало хлебом Францию. Опять же, автор прав в том, что французы внесли полезный вклад, открыв новые источники воды и применив новые методы обработки земель.

Дави́д Ливингсто́н (1813, Шотландия — 1873, Читамбо, к югу от оз. Бангвеулу[17]) — шотландский миссионер, исследователь Африки, посвятивший этому жизнь. Вошёл в историю как путешественник, открывший миру ряд загадочных прежде мест континента и заполнивший на картах несколько белых пятен. По праву пользовался уважением местного населения и был борцом с работорговлей. Считал торговлю в Африке и приобщение африканцев к цивилизации путём прогресса и культуры, а они оказались для большинства англичан, предпринимателей, торговцев новыми удобными способами наживы. Т. е. деятельность Левингстона, вопреки его убеждениям, способствовала британской экспансии, по его стопам пошли вооруженные отряды настоящих колонизаторов.

Прибыл в Кейптаун в 1841 г. и следующие пятнадцать лет провёл в путешествиях по внутренним районам Южной и Центральной Африки. К лету 1842 г. Ливингстон продвинулся на север вглубь пустыни Калахари дальше, чем кто-либо из европейцев до него, знакомясь с местными языками и обычаями. В 1843 г. основал собственную миссию в Колобенге в Стране бечуанов (Тсвана)[18].

В зарождающихся колониях Британии труд рабов из местного населения составлял основу хозяйствования и приносил солидный доход господам на европейских островах. Что не мешало правительству представить миру отмену рабства как благородное дело человеколюбия. Но Левингстон принимал это за истину и верил в пользу своей миссионерской деятельности. Не будучи профессиональным географом, Левингстон внёс большой вклад в развитие науки. В Англии он стремился в Африку, но его воспоминания омрачали мысли о работорговле. Особый гнев вызывали у него христиане, занятые этим бизнесом: португальцы, французы, которые пополняли запасы рабочей силы колоний «вербовкой добровольных переселенцев из Африки» [9, c. 207].

Ливингстон посвятил Африке бо́льшую часть своей жизни, пройдя преимущественно пешком свыше 50 тыс. км. Он первым решительно выступил в защиту темнокожего населения Африки на столь высоком уровне. Африканцы почитали Ливингстона, однако его жизненная трагедия заключается в том, что открытия великого исследователя были использованы британскими колонизаторами, пытавшимися подчинить Британской колониальной империи сплошные территории от Египта до Южной Африки. Ливингстон был убеждён в великом будущем африканских народов и их возможности полноценной интеграции в мировое сообщество.

В те времена было мало известно об истории культуре народов Центральной Африки, и наблюдения Левингстона казались настоящими откровениями.

В заключительной главе второй книг о своих путешествиях и исследованиях он выступал против всяческих замаскированных попыток относить африканцев к низшей расе: «Африканец — такой же человек, обладающий всеми признаками, свойственными роду людскому. Физически он крепок почти так же, как и европеец, это удивительно выносливая раса». [9, c. 208-209] .

Ливингстон дал название реке Арувими — правому притоку Конго[19]. В честь Давида Ливингстона названы города Ливингстония в Малави и Ливингстон в Замбии, а также водопады в нижнем течении Конго и горы на северо-восточном берегу озера Ньяса[20]. Блантайр, крупнейший город Малави с населением более 600 000 человек, был назван так в честь родного города Ливингстона. Имя английского исследователя Давида Ливингстона останется навсегда в истории примером самоотверженного подвига во имя науки и служения человечеству. «Если мои географические открытия действительно приведут к ликвидации работорговли на восточном побережье Африки , — заключал в конце жизни Д. Левингстон, — то я считал бы это куда большим свершением, чем открытие всех истоков рек, вместе взятых».

Литература:

1. 300 путешественников и исследователей. Библиографический словарь. М., 1966. 271 с.
2. Барков А. С. Последние дневники Давида Ливингстона по Центральной Африке. Путешествие по реке Замбези. СПб. — М, 1948 г. / Предисловие к: Давид Ливингстон, Путешествия и исследования в Южной Африке с 1840 по 1855 гг.
3. Горнунг М. Б., Липец Ю. Г., Олейников И. Н. История открытия и исследования Африки. М., 1973. 454 с.
4. Ланге П. В. Континент коротких теней. М., 1990. 285 с.
5. Лев Африканский. Африка. Третья часть света. Предисловие Д. И. Ольдерогге Д. И. Л., 1983. 814 с.
6. Ливингстон Д . Дневники исследователя Африки. М., 2011. 480 с
7. Ливингстон Д. Путешествия и исследования в Южной Африке с 1840 по 1855 г. М., 1955. 392 с.
8. Нахтигаль Г. Сахара и Судан: Результаты шестилетнего путешествия по Африке. М., 1987. 312 с.
9. Непомнящий Н. Н. Левингстон. Исчезнувший в дебрях Африки. М., 2014. 288 с.
10. Подцероб А. Б. Открытия Сахары. //Вестник СПбГУ. Сер. 13, 2009, вып. 2
11. Роттштейн Ф. А. Захват и закабаление Египта. М., 1959, 368 с.
12. Страны и народы: Научно — популярное географо — этнографическое издание в 20-ти т. Западная и Центральная Африка. М., 1979. 301 с.
13. Филимонова Е . Великие первопроходцы. // Загадки истории. 2019. № 31.
14. Фромантен Э . Сахара и Сахель. Предисловие В. А. Никитина, послесловие Р. Г. Ланды. М., 1990. 367 с.
15. Göttler G. Libyen: Von Leptis Magna Zum Wau an Namus. Leck, 1995.
16. Krämer W. Neue Horizonte. Das Zeitalter der Groβen Entdeckungen. Jena; Berlin, 1972.
17. Два столетия освоения пустынь. // Geo.ru, на http://www.artkhachik.geo.ru/journalarticle/item/id/564/.
18. James Richardson (explorer of the Sahara), on http://en.wikipedia.org/wiki/James_Richardson_(explorer_of_the_Sahara).

---

[1] Кенийская лётчица британского происхождения, путешественница, автор мемуаров. Стала первым человеком, совершившим одиночный полет над Атлантическим океаном с востока на запад без остановок.

[2] Сахель в переводе означает «берег», «граница» или «побережье».

[3] Тольба — неточный перевод «фульбе» - название племени в Западной Африке на территории Мавритании, Замбии, Сенегала, частично – Судана, на южной окраине Сахары.

[4] Аравийская, Алжирская, Ливийская, Нубийская, пустыня Талак.

[5] Лев Африканский, настоящее имя Аль-Хасан ибн Мухаммед аль-Ваззан (1495 — ок. 1550 гг.) — испанский писатель, учёный, путешественник арабского происхождения, автор одного из первых арабо-еврейско-латинских словарей.

[6] На самом деле так назывался крошечный оазис, затерянный в районе Ин Салаха в Алжире.

[7] Утонул в Нигере в 1805 г

[8] Роттштейн Фёдор Аронович (1871-1953) – российский журналист, политолог. В 1891 г. в возрасте 20 лет эмигрировал из России в Англию и вёл там 30 лет жизнь учёного, журналиста, пропагандиста как член РСДРП. Будучи активным большевиком, принимал участие в английском рабочем движении. Изучая историю международного рабочего движения, издал книгу о Египте.

[9] Первое название Египетского музея древностей. Булак – один из районов Каира.

[10] Исмаил-паша (1830-1895) – правитель Египта 1863-1879 гг. под властью Османской империи, низложен турками. Последние годы его правления были уже временем царствования агентов европейских кредиторов.

[11] Адольф Овервег (1822-1852) - немецкий астроном, геолог, путешественник. В составе миссии он стал первым европейцем, кто совершил путешествие по озеру Чад на лодке.

[12] Генрих Барт (1821- 1865 гг.) - немецкий писатель, путешественник, основоположник классических исследований Судана и пустыни Сахара, автор труда «Странствования по побережьям Средиземного моря».

[13] Племя группы берберов в Алжире, Мали, Нигере и др.

[14] Стали независимыми в 1847 и 1878 гг. соответственно.

[15] Том 3 книги был издан посмертно, в 1889 г.

[16] Бисмарк Отто фон (1815-1898) — немецкий государственный и политический деятель, первый канцлер Германской империи, объединивший Германию.

[17] Ныне — на территории государства Замбия.

[18] Будущий протекторат Бечуаналенд, ныне — государство Ботсвана

[19] Когда достиг этой реки и спросил туземцев, как она называется, а в ответ услышав: «Арувими», что на местном наречии означает «Что он сказал?».

[20] За красоту игры на воде солнечных зайчиков Д. Левингстон назвал озеро Ньяса «озером звёзд».