Кризис диспозиционального подхода в персонологии

Понятие черты предполагает диспозицию (склонность, предрасположенность) реагировать сходным образом в самых различных ситуациях. По некоторым определениям, сущность черты составляет согласованный паттерн наблюдаемого внешнего поведения [17]; [19].

Примерно до 70-х годов прошлого столетия теория личностных черт представляла собой образец научной фундаментальности и практической разработанности. Основоположники этого подхода Г. Айзенк [14] и Р. Кеттелл [11] для построения своих теоретических положений использовали сложную математическую процедуру факторного анализа. По замыслу авторов, такое серьёзное исследование должно было обеспечить достаточно высокую степень надёжности и прогностической валидности разработанных ими методик, предназначенных для диагностики личности. Но, несмотря на строгую приверженность Г. Айзенка и Р. Кеттелла точной науке, их ожиданиям в отношении своих методик не суждено было сбыться.

Диспозициональный подход к изучению личности в 70–80 гг. имел очень шаткие основания, несмотря на, казалось бы, весьма сильную опору в исследованиях нейрофизиологических основ личности. Критике подверглись многие концептуальные положения этой теории.

В первую очередь, это касается положения об устойчивости и неизменяемости личностных черт. Первая критика прозвучала от психодиагностов, поставивших под сомнение, во-первых, конструктную валидность методики 16PF Кеттелла: «несмотря на масштабность исследований, проведённых Кеттеллом, черты, предлагаемые им, всё-таки считаются спорными» [1, с.456]. Во-вторых, надежность методики EPI Айзенка. Выяснилось, что результаты тестирования при повторном предъявлении опросника, имели слишком высокий процент «случайных ошибок». Таким образом, был сделан вывод о том, что личностные опросники EPI Айзенка и 16PF Кеттелла обладают низкой прогностической валидностью и не могут дать точный прогноз в поведении испытуемых.

А. Анастази [1], пытаясь объяснить эти результаты, считает, что личность, как таковую, вообще трудно диагностировать. В отличие от, например, интеллектуальной сферы, где поведение индивида объясняется влиянием наиболее устойчивых и шаблонных когнитивных установок, некогнитивные проявления личности находятся в постоянной динамике под воздействием массы ситуативных факторов.

Л. Ф. Бурлачук подверг критике факторные опросники так же и за отсутствие в них возможности диагностировать функциональные связи между переменными. Он убеждён в том, что «в оценке результатов, полученных с помощью факторных опросников, необходима большая осторожность» [3, с.283]. В.Мишель более резко высказывается по поводу несостоятельности факторных опросников личности: «В реальных жизненных условиях психологические «стимулы», воздействующие на людей, ничего общего не имеют с заданиями личностных опросников, инструкциями эксперимента, неодушевлёнными предметами, а исходят от людей и их взаимоотношений» [16, p.248].

Неэффективность факторных опросников явно указывает и на методологическую несостоятельность лежащих в основе их разработки концептуальных положений относительно природы свойств личности. Наибольшую критику получила теория Айзенка. Как считает голландский специалист, Ян тер Лаак: «теория Айзенка не соответствует современному пониманию личности как инстанции динамичной, перерабатывающей поток информации, формирующей свою идентичность» [4, с.197].

Необходимость в пересмотре традиционных концепций личности, заставила многих исследователей обратить более пристальное внимание к средовым условиям. Поведение личности теперь рассматривается в совокупности с определёнными ситуационными переменными [3, с.132], [4, с.240]. Даже один из самых видных представителей диспозиционального подхода Г.Оллпорт пишет, что «черты характера часто проявляются в одной ситуации и отсутствуют в другой» [8, p.331].

Под влиянием всё большего количества фактов, свидетельствующих об изменчивости личностных черт, вопрос, касающийся их неизменности принял уже совсем иной вид: а существуют ли вообще, так называемые свойства личности? Вопрос этот вполне логичен, так как понятие «свойство» предполагает относительную устойчивость и постоянство, чего не наблюдается на практике. Это обстоятельство позволило некоторым исследователям предположить, что личностные свойства — это, всего лишь, миф. Например, Р. Шведер [21] считает, что черты — не более, чем ярлыки для разных типов поведения, которые с ними совпадают. Из книги В. Мишеля «Личность и её оценка», [17] становится очевиден тот факт, что черты личности являются, всего лишь, гипотетическими конструктами, принятыми для удобства в психометрических исследованиях. Он призывает учёных главным образом сосредоточить свои усилия на изучении конкретных ситуаций, а не свойств личности, существующих, якобы независимо от них.

Под влиянием революционной работы В. Мишеля, в 70-е гг. в психологии стало оформляться новое направление, получившее название «психология среды», где личность и среда рассматриваются как единое целое. R. Moos [18] в связи с этим предложил даже такую метафору, в которой личность была условно принята в качестве атрибута средовых условий. В рамках данного направления разработано несколько теорий взаимодействия личности и среды. Это, прежде всего, интеракционизм [12] и теория «трансакций» [19]. К данному подходу можно отнести и представителей теории социального научения [9], [20], которые, так же, как и «ситуационисты», объясняют поведение человека постоянным взаимодействием как внутренних детерминант (когнитивные установки), так и особенностями ситуации.

После мощной критики, обрушившейся на теорию личностных черт, казалось, что уже ничто не сможет её спасти. Однако, исследования, проведённые несколько позднее, поставили под сомнение правоту критиков. В защиту теории черт, в частности, выступил S. Epstein [13], который установил, что для диагностики черт недостаточно разовых, единичных процедур. Используя метод агрегации данных, основанный на накоплении единичных измерений одной и той же поведенческой реакции во множестве случаев, он пришёл к выводу о том, что поведенческие характеристики остаются относительно постоянными при неизменности средовых условий. Другие авторы [10], [15] выяснили, что один и тот же человек с большим постоянством демонстрирует какие-то одни определённые черты, а другие — от случая к случаю. Этот факт объясняется тем, что черты личности с большой вероятностью могут предсказывать только поведение тех людей, у которых данная черта явно выражена. Л. Ф. Бурлачук и Е. Ю. Коржова распределили личностные черты по степени стабильности. Выяснилось, что: наиболее стабилен интеллект; менее стабильны базовые личностные черты (нейротизм — эмоциональная стабильность и экстраверсия — интроверсия); а черты, относящиеся к сфере «Я» (самоуважение и т. д.), гораздо более нестабильны [2, с.18].

Подвергшись обоснованной критике, теория личностных черт с 90-х гг. прошлого века несколько видоизменилась, сделав существенную поправку на ситуативность проявления черт. Также было сокращено количество черт, точнее все черты были объединены в группы. Таким образом, появилась теория «Большой пятерки», которая на данный момент является передовой (хотя и не бесспорной) в диспозициональном подходе к изучению личности. Можно сказать, что теория личностных черт не только отстояла своё право на существование, но и, по словам Л. А. Первина, «сегодня исследования черт личности снова расцветают, причем так пышно, что один из критиков написал, что «после десятилетий сомнений и дискриминации черты снова на коне» [5, c.321].

Сегодня исследования проводятся в направлении трех основных гипотез, объясняющих появление устойчивых черт:

1.      Фундаментальная лексическая гипотеза, предполагающая, что значимые индивидуальные различия кодируются в естественном языке. Выдвигается положение о том, что со временем наиболее важные индивидуальные различия в человеческих взаимодействиях были закодированы в виде отдельных слов в естественном языке.

2.      Окружающая среда очень важна для развития личности, но решающей, принципиально важной является та среда, которая не разделяется всеми членами одной и той же семьи.

3.      Каждая черта появлялась и развивалась, чтобы решать задачи адаптации, причем, не только на уровне онтогенеза, но и на уровне всего фенотипа. С точки зрения теории эволюции предполагается, что фундаментальные личностные черты существуют потому, что играют важную приспособительную роль в процессе естественного отбора.

Все три гипотезы выглядят довольно привлекательно для исследований, чем и объясняется сегодняшний всплеск активности персонологов. К тому же, со времен Айзенка, призывавшего психологов изучать биологию, прошло уже несколько десятков лет. За это время биология существенно продвинулась и ее новая связь с психологией личности может быть весьма плодотворной [5].

Таким образом, подчеркивая достоинства современной теории черт, Л. А. Первин говорит о том, что они «заключаются в большом числе исследований, выдвижении интересных гипотез и в потенциальных связях с биологией через изучение наследственных влияний на личность и эволюционный подход к формированию черт. В то же время остаются вопросы, касающиеся метода факторного анализа, нечеткости определения понятия черты и пренебрежения некоторыми важными сферами личностного функционирования — такими, как организация личностных черт внутри индивида и теория изменения личности». [5, c.325]

Хотя проблема изменяемости — неизменности личностных черт сегодня разрешается в сторону большей вероятности их изменчивости, до сих пор исследователи не пришли к единому мнению относительно того, что же все-таки в большей степени определяет поведение человека в конкретной ситуации: некая черта, или средовые условия. Накоплено достаточно данных, подтверждающих как ту, так и иную точку зрения, т. е. на эмпирическом уровне эта дилемма не разрешается.

На наш взгляд, данную проблему можно попытаться решить на методологическом уровне. По сути, данная проблема является частным случаем другой, более глобальной — противоречием между структурализмом и функционализмом. Иными словами, необходимо ответить на вопрос: структура определяет функцию или функция структуру? Приверженцы того или иного подхода исходят из различий в понимании человеческой психики.

1.      Структуралисты склонны рассматривать психику механистично (по образу какого-либо механизма). В их понимании психика состоит из различных устойчивых элементов (свойств), определяющих специфику реагирования организма в конкретных ситуациях.

2.      Функционалисты в большей степени исходят из термодинамических представлений о психике. С их точки зрения психика изначально никаких структурных элементов не содержит, являясь исключительно гибкой и подвижной (по образу энергетического сгустка), что обеспечивает ее исключительную способность принимать любые формы и адекватно реагировать на различные ситуации (согласно закону сохранения и превращения энергии). С этой точки зрения: появление устойчивых черт — это:

1)                 следствие травмирующего воздействия на психику, оставляющего шрам, после чего она теряет свою гибкость (чаще всего, носит необратимый характер);

2)                 результат научения, привычка, сформированная при продолжительной стимуляции; этим и объясняется устойчивость черт в неизменных ситуациях (носит обратимый характер при изменении ситуации).

На научном уровне оба этих подхода доказали свою состоятельность и не один из них не является на сегодняшний день приоритетным.

Однако реальная жизнь, как всегда вносит свои коррективы, и мы не можем пренебрегать ее требованиями. Вопрос перед каждой личностью стоит так: насколько сегодня черты (личностные диспозиции) помогают нам жить, или же они создают препятствия? Но и здесь мы не сможем найти однозначный ответ:

1)     с одной стороны, наличие базовых личностных черт не дает нам раствориться в круговороте современной жизни и позволяет сохранить себя, свое Я;

2)     с другой стороны, в нашем стремительно изменяющемся мире иметь устойчивые черты — это не позволительная роскошь, так как ситуационная нестабильность держит нас в постоянном тонусе, требуя все новых способов реагирования, не успевающих перерастать в привычку.

Тем не менее, согласно эволюционной теории, мы вынуждены принять позицию изменчивости черт. Как бы нам ни хотелось постоянства и стабильности, но «эволюция человека движется в сторону расширения пределов изменчивости, налагаемых наследственностью, таким образом, человеческое поведение во всё большей степени зависит от условий окружающей среды» [1, с.109]. Этого же мнения придерживаются и такие персонологи, как Л. Хьелл и Д. Зиглер: «персонолог, чьей основной теоретической концепцией является моделирование, непременно должен быть привержен положению изменяемости» [6, с.395]. В общем, большинство здравомыслящих исследователей личности сегодня присоединяются к точке зрения, которую еще в 30-е гг. высказал, будучи одним из первых либерально настроенных персонологов Г. Оллпорт: «Любая теория, рассматривающая личность как нечто стабильное, фиксированное, неизменное, неверна» [7, p.175].

 

Литература:

 

1.         Анастази, А. Дифференциальная психология. Индивидуальные и групповые различия в поведении / А. Анастази. — М.: ЭКСМО Пресс, 2001. — 752 с.

2.         Бурлачук Л. Ф., Коржова Е. Ю. Психология жизненных ситуаций: Учебное пособие. — М.: Росс. Пед. Агенство, 1998. — 263с.

3.         Бурлачук Л. Ф. Психодиагностика: учебник для вузов. — СПб.: Питер, 2003. — 351с.

4.         Лаак Ян тер. Психодиагностика: проблемы содержания и методов. — М.: Институт практической психологии; Воронеж: НПО МОДЭК, 1996. — 384 с.

5.         Первин Л.А, Джон О. П. Психология личности. Теория и исследования. — М.: 2001. — 607с.

6.         Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. — СПб.: Питер, 1999. — 608 с.

7.         Allport G. W. Pattern and growth in personality. — N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1961.

8.         Allport G. W. Personality: A psychological interpretation. — N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1937.

9.         Bandura A. Social cognitive theory // Annals of child development / Ed. R.Vasta. Vol. 6 — Greenwich, CT: Jai Press, 1989. — pp. 1–60.

10.     Bem D. J., Allen A. On predicting some of the people some of the time: The search for cross-situational consistencies in behavior // Psychological Rev. Vol. 81, 1974. — pp. 506–520.

11.     Cattell R. B. The scientific analysis of personality. — Baltimore: Penguin Books, 1965.

12.     Endler N. S. The role of the person by situation interaction in personality theory // The structuring of experience / Eds. Weizman & J. C. Uzgiris. — N.Y.: Plenum Press, 1976.

13.     Epstein S. Does aggregation produce spuriously high estimates of behavioral stability? // J. of personality and social psychology. Vol. 50, 1986. — pp. 1199–1210.

14.     Eysenk H. J. The structure of human personality. — London: Methuen, 1953.

15.     Kenrick D. T., Stringfield D. O. Personality traits and the eye of the beholder: Crossing some traditional philosophical boundaries in the search for consistency in all of the people // Psychological Rev. Vol. 87, 1980. — pp. 88–104.

16.     Mischel W. On the future of personality measurement // American Psychologist. — 1977. — Vol. 32. — P. 246–254.

17.     Mischel W. Personality and assessment. — N.Y.: Wiley, 1968.

18.     Moos R. Group environmental scale manual // Military environmental inventory manual. — Palo Alto CA: Consulting psychology Press, 1986.

19.     Pervin L. A. The representative design in personsituation research // Personality at the cross roads: Current issues in interactional psychology / Eds. D.Magnusson & N. S. Endler. — NJ.: Erlbaum, 1977.

20.     Rotter J. B. A new scale for the measurement of interpersonal trust // J. of personality. Vol. 35. 1967. — pp. 651–665.

21.     Schweder R. A. Fact and artifact in trait perception: The systematic distortion hypothesis // Progress in experimental personality research / Eds. B. A. Maher & W. B. Maher. — N.Y.: Academic Press, 1982. — Vol. 11.