Отказ от понимания как форма коммуникативного поведения

Отказ от понимания является сознательно выбранной формой коммуникативного поведения, продиктованной объективными и/или субъективными причинами. Однако на бессознательном уровне работа понимания продолжается.

Ключевые слова: коммуникативное поведение, понимание, непонимание, отказ от понимания, причины отказа от понимания.

Исследуя феномен непонимания в процессе межличностного общения, можно увидеть наличие двух противостоящих друг другу тенденций. С одной стороны, субъект может сам сознательно отказаться от понимания чувств, поступков, точек зрения своего партнера по коммуникации, а также излагаемых им событий и фактов. С другой стороны, бессознательная работа понимания продолжается даже в случае отказа.

Практика общения свидетельствует о том, что зачастую непонимание является его отрицательным результатом. В этом случае оно расценивается как коммуникативный сбой [7], коммуникативная осечка [2], коммуникативная неудача [9, 11, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 20], неуспех, диссонанс в общении, что может привести к постепенному свертыванию разговора: «… увидев, что нас не понимают и не могут понять, мы обычно предпочитаем ретироваться» [10, c. 57]. Первый шаг к пониманию состоит в том, чтобы осознать возникшее непонимание и предпринять попытки по его преодолению: «… pour triompher d’une incompréhension, le meilleur moyen c’est de la tenir pour sincère et de tâcher de la comprendre», André Gide [26, p. 484]. Так, субъект непонимания может постараться преодолеть его сейчас или повторить попытку позже. В повседневном общении довольно часто можно наблюдать ситуации, когда коммуникант оказывается неспособным понять другого, и, ввиду уверенности в тщетности своих усилий, отсутствия необходимости в понимании на данный момент, нежелания менять свое мнение и т. д. он отказывается от попыток «победить» возникшее непонимание. По мнению Н. С. Гамалей, именно отказ от понимания является истинным непониманием, относя неправильное, неполное, неадекватное достижение смысла больше к пониманию, чем к непониманию: «Сколь неадекватно ни понимал бы реципиент текст, это все же будет пониманием. <…> Истинное же непонимание представляет собой отказ от понимания: концептуальная система приведена в состояние хаоса, реципиент пытается построить некую удовлетворяющую его систему смыслов и после неудачной попытки <…> отказывается от поиска организующего начала» [8, c. 78].

Причиной отказа от понимания могут служить определенные характеристики самого субъекта: недостаточные умственные способности, дефицит лингвистических и энциклопедических знаний, некомпетентность в определенной области, невнимательность, рассеянность, сильное эмоциональное потрясение: «Mlle Sergent <…> indique à Rabastens l’endroit que ses nouvelles élèves refusent de franchir, par défaut d’attention, les uns, par incompréhension, les autres», Colette [32, p. 34]. Кроме того, причина может скрываться в неспособности проявить снисхождение к собеседнику, межличностных разногласиях и конфликтах, принципиальных соображениях, столкновениях ценностных ориентаций, несовпадении социальных эталонов и стереотипов, а также индивидуальных различиях: «- Là, comme sur le reste, tu es en contradiction avec toi-même. <…> Allons, ne recommençons pas notre discussion, tu ne veux pas comprendre. / — Si, au contraire, recommençons-la. En quoi, s’il te plaît, suis-je en contradiction avec moi-même?» [25, p. 35]. Нередки случаи непонимания по какому-либо определенному вопросу: люди хорошо ладят в деловой обстановке, но не понимают и не разделяют религиозные или политические взгляды друг друга. Обычно человек понимает то, что ближе ему, что не противоречит его убеждениям, находит отклик в его сознании. Это свидетельствует о том, что непонимание, как и понимание невозможно без оценки и эмоционального отношения к познаваемому [3, 12, 21]. С этой точки зрения, «осмыслить явление, понять сообщение — значит установить, как включено это явление или сообщение в социально-культурную деятельность, в каких целях они могут использоваться или используются» [21, c. 55].

Некоторые параметры понимаемого сообщения также могут быть причиной отказа. К таковым относятся: бессмысленность, абсурдность: «… rien que cet accablement devant l’irrémédiable, mêlé à ce sentiment déjà éprouvé en Italie, des absurdes caprices du destin, de ses cheminements incompréhensibles…» [28, p. 84]; крайняя сложность: «Une phrase correcte est facile à entendre, mais si elle exprime une haute pensée philosophique, il peut arriver qu’on l’entende sans la comprendre» [23, p. 143]; абстрактность: «On a raison, si c’est ainsi, de se moquer de ce qui est intellectuel, et de trouver incompréhensible tout ce qui n’est pas palpable», Mme de Staël [32, p. 33]; неясность: «- Je saisis difficilcement. <…> Je veux bien le connaître, votre logicien. S’il veut m’éclairer sur ces points délicats, délicats et obscurs…» [31, p. 94–95]; необычность: «… le récit de Max était incompréhensible pour lui. Cette force inépuisable de la jeunesse le déconcertait», J. Chardonne [26, p. 484]; неоднозначность: «- Je m’excuse, ma bru, mais c’est votre faute: vous ne m’expliquez rien parce que vous avez décidé que je ne comprendrais pas. / — Il n’y a rien à expliquer. / <…> — En tout cas vous pouvez me dire s’il est malheureux. / — Là-haut, les mots n’ont pas le même sens. / — Bien. Comment dit-on, là-haut, qu’on souffre? / — On ne souffre pas. / — Ah? / — On est occupé» [31, p. 208–209]. Однако такие черты, как наличие смысла и бессмысленность, ясность и неясность, легкость и сложность, тривиальность и необычность относительны, поскольку что сложно и нелогично для одного человека, является простым и обладает конкретным смыслом для другого; что, с одной точки зрения, оригинально и своеобразно, с другой — представляется привычным и ординарным.

Данные заключения находят подтверждение в лексикографическом материале, примерах из французской литературы, описывающих различного рода ситуации непонимания. К примеру, лексема «incompréhension» имеет следующие определения во французских толковых словарях: «Incapacité ou refus de comprendre, de rendre justice à qqn, de comprendre qqn en excusant certains aspects de son comportement; manque d’indulgence» [26, p. 484]; «Incapacité ou refus de comprendre qqn ou qqch, de l’apprécier à sa juste valeur, de se mettre à sa portée» [24, p. 2608]. В приведенных дефинициях наряду с отказом непонимание трактуется как неспособность понять, простить кому-либо его поведение, оценить по заслугам, воздать должное, приспособиться к уровню развития, недостаток снисходительности.

Анализ художественной литературы позволяет выделить концептуальные метафоры — уникальные и нетипичные средства выражения отказа от понимания во французском языке. К таковым концептуальным метафорам относятся: aveugle и sourd, выражающиеся через соответствующие языковые метафоры: aveugle — «qui refuse ou est incapable de voir la réalité, de se rendre à l’évidence» [33, article «aveugle»], «dont la raison, le jugement est incapable de rien discerner» [34, article «aveugle»]; sourd — «qui est insensible à qqch, qui refuse de comprendre, de tenir compte de qqch, de qqn» [33, article «sourd»]. Действительно, субъект, отказывающийся понимать что-либо, превращается в слепого и/или глухого, поскольку так гораздо легче оправдать свое коммуникативное поведение: «… Mais regardez donc! regardez donc, vous êtes aveugle! Ayez le courage de la regarder une fois, une seule fois, de regarder vraiment!” et il montrait Marie-Louise, toute souriante elle aussi, “Imbécile que vous êtes, Maurer! Vous n’avez pas compris? Vous êtes sans ambition, sans cruauté, sans rien de ce qui donne prise sur la vie!» [28, p. 105]; «Ils n’eurent pas fait cent mètres qu’ils entendirent Dupin, qui, les suivant, répétait une main tendue: «C’est un malentendu…» / Argamasilla était sourd. Rico avait beau retenir l’âne et dire: «Si vous l’écoutiez!», Arga avait de la cire dans les oreilles» [29, p. 32].

В философских, психологических, литературных кругах отказ от понимания подвергается резкой критике: «Je souffre du déni de certains. Oui, cette obstination dans le refus, la volontaire incompréhension, la haine», André Gide [34, article «déni»]; «Homme, tout affronter vaut mieux que tout comprendre. / La vie est à monter, et non pas à descendre», E. Verhaeren [22, p. 1129]; «- Mon cher Bérenger, il faut toujours essayer de comprendre. Et lorsqu’on veut comprendre un phénomène et ses effets, il faut remonter jusqu’à ses causes, par un effort intellectuel honnête. Mais il faut tâcher de le faire, car nous sommes des êtres pensants» [31, p. 92–93]. Ученые отмечают, что работа понимания продолжается даже в случае сознательного отказа, это происходит на бессознательном уровне и объясняется онтологическими основаниями понимания, которые определяют бытие человека в мире и дают возможность в нем ориентироваться: «Человек стремится обрести смысл и ощущает фрустрацию или вакуум, если это стремление остается нереализованным» [19, c. 29]; «Человек попросту не может жить в непонятном для него мире — ни практически, ни теоретически» [1, c. 73]; «Человек обращает свой опыт на текст с целью освоения его содержательности, то есть стремится понять текст по множеству самых различных причин, среди которых отнюдь не последнюю роль играют человеческая страсть к освоению действительности, стремление человека достичь своего общественного идеала, любовь к общению с духовным богатством импонирующих человеку авторов, и все это — не «метафизика», а нормальная проекция действительных общественных отношений на действительную субъективность индивидуальной человеческой личности» [5, c. 23].

Вопрос о том, когда преодолеть непонимание, Г. И. Богин связывает с развитием языковой личности. Автором выделяется пять уровней развитости языковой личности: правильности, интериоризации, насыщенности, адекватного выбора, адекватного синтеза: «Когда языковая личность достигает относительно полного развития, начинает действовать положение, при котором чем сильнее непонимание, тем более широк “рефлективный скачок”» [6, c. 12]. Так называемое отсроченное понимание приходит с приобретением недостающих знаний и накоплением необходимого жизненного опыта: «- Il se mit à sangloter à petit bruit, se retenant de sangloter plus haut malgré le silence et la solitude qui l’entouraient de tous côtés et d’une façon implacable. C’était la première fois qu’il comprenait véritablement le sens du mot “implacable”» [30, p. 79].

Другими словами, для высоко развитой языковой личности непонимание выступает в качестве стимула для его преодоления. Поэтому причины отказа от понимания, выделенные в начале статьи, могут выступать в роли стимула для преодоления непонимания. В. Бимель по этому поводу отмечает: «Мы с легкостью склоняемся к тому предрассудку, что когда нам уготовано нечто трудное, то виной этому не само дело или не сама вещь, а тот кто о них говорит. Вероятно, неплохо было бы хоть раз попробовать противоположный подход, предположив, что трудность заложена в самом деле / самой вещи, а может быть также и в нашем ленивом нежелании истинно познать эту трудность» [4, c. 239].

Таким образом, субъект, который отказывается понимать что-либо в силу многочисленных объективных и/или субъективных причин, преследуя свои личные цели или из-за сложного, абсурдного, неясного характера понимаемого, невольно продолжает пытаться преодолеть свое непонимание. В этом проявляется некая противоречивость и относительность отказа от понимания: «- Faut pas chercher à comprendre, dit un des sous-officiers. Viens, Ducroc, on rentre. / — Au contraire, dit-il, il faut chercher à comprendre» [27, p. 82].

Литература:

1. Алексеев И. С. Об универсальном характере понимания // Понимание как философско-методологическая проблема // Вопросы философии. — 1986. — № 7. — С. 73–74.

2. Арутюнова Н. Д. Некоторые типы диалогических реакций и почему-реплики в русском языке // НДВШ. Филологические науки. — 1970. — № 3. — С. 44–58.

3. Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. — 2-е изд. — М.: Искусство, 1986. — 444 с.

4. Бимель В. Мартин Хайдеггер сам свидетельствующий о себе и своей жизни. — Челябинск: Урал LTD, 1998. — 285 с.

5. Богин Г. И. Разные подходы к вопросу о схемах понимания текста // Текст в языке и речевой деятельности: Сб. науч. тр. / АН СССР, Ин-т языкознания и др. — М.: Ин-т языкознания АН СССР, 1987. — С. 20–33.

6. Богин Г. И. Типология понимания текста: Учебное пособие. — Калинин: КГУ, 1986. — 87 с.

7. Винокур Т. Г. Говорящий и слушающий: Варианты речевого поведения / Рос. АН. Ин-т рус. яз. — М.: Наука, 1993. — 172 с.

8. Гамалей Н. С. К проблеме непонимания // Текст: варианты интерпретации: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. (19–20 апреля 2001 г.). — Бийск, 2001. — С. 78–80.

9. Городецкий Б. Ю. От лингвистики языка — к лингвистике общения // Язык и социальное познание: [Сб. ст.] / Сост. В. Н. Переверзев. — М.: ЦС филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1990. — С. 39–55.

10. Демьянков В. З. Недопонимание как нарушение социальных предписаний // Язык и социальное познание: [Сб. ст.] / Сост. В. Н. Переверзев. — М.: ЦС филос. (методол.) семинаров при Президиуме АН СССР, 1990. — С. 56–64.

11. Ермакова О. П., Земская Е. А. К построению типологии коммуникативных неудач (на материале естественного русского диалога) // Русский язык в его функционировании: Коммуникативно-прагматический аспект. — М.: Наука, 1993. — С. 30–64.

12. Ивин А. А. Ценности и понимание // Вопросы философии. — 1987. — № 8. — С. 31–43.

13. Кобозева И. М. Две ипостаси содержания речи: значение и смысл // Язык о языке: Сб. статей / Под общ. рук. и ред. Н. Д. Арутюновой. — М.: Языки русской культуры, 2000. — С. 303–359.

14. Кънева Н. К. Антиидеализм: релятивный подход к исследованию коммуникативных неудач // Тверской лингвистический меридиан. — Тверь: ТГУ, 1999. — С. 56–62.

15. Кънева Н. К. Условия успешности коммуникативного акта // Язык и дискурс. — Тверь: ТГУ, 1997. — С. 26–34.

16. Милосердова Е. В. Прагматика речевого общения: Учебное пособие. — Тамбов: Тамб. ун-т, 2001. — 122 с.

17. Славова Л. Л. Типология коммуникативных неудач (на материале современной английской речи): Автореф. дисс. … канд. филол. н. — Киев, 2000. — 19 с.

18. Смирнова М. Н. Коммуникативные неудачи в неофициальном диалоге (на материале английского языка): Дис. … канд. филол. н. — М., 2003. — 165 с.

19. Сулейманова Э. Д. Понятие смысла в современной лингвистике. — Алма-Ата: Мектеп, 1989. — 160 с.

20. Теплякова Е. К. Коммуникативные неудачи при реализации речевых актов побуждения в диалогическом дискурсе (на материале современного немецкого языка): Дис. … канд. филол. наук. — Тамбов, 1998. — 157 с.

21. Тульчинский Г. Л. Проблемы осмысления действительности. Логико-философский анализ. — Л.: Ленинград. ун-т, 1986. — 177 с.

22. Dictionnaire de citations françaises les usuels du Robert. — P.: sous la direction de Pierre Oster, 1978. — P. 1129.

23. Dictionnaire des synonymes de la langue française par René Bailly. — P.: Éditions Libraire Larousse, 1972. — P. 143–144.

24. Grand Larousse de la langue française en 7 volumes. — P.: Éditions Libraire Larousse, 1986. — T. 3. — P. 2608.

25. Laffitte J. Rose France. — M.: Éditions en langues étrangères, 1953. — 248 p.

26. Le Grand Robert de la langue française. Dictionnaire alphabétique et analogique de la langue française de Paul Robert. — P.: Le Robert, 2^e Édition entièrement revue et enrichie par Alain Ray, 1989. — T. 5. — P. 484–485.

27. Pozner V. Deuil en 24 heures. Roman. — P.: Éditeurs français réunis, 1956. — 332 p.

28. Roblès E. La croisière. — M.: Éditions Prosvéstchénié, 1982. — 144 p.

29. Sabatier R. La Sainte farce. Roman. — P.: Éditions Albin Michel, 1960. — 368 p.

30. Sagan Fr. Les faux-fuyants. — P.: Éditions Julliard, 1991. — 190 p.

31. Théâtre français d’aujourd’hui. Livre 2. — M.: Éditions du Progrès, 1969. — 444 p.

32. Trésor de la langue française. Dictionnaire de la langue du XIX^e et du XX^e siècle (1789–1960). — P.: Éditions du centre national de la recherche scientifique, 1983. — T. 10. — P. 33–36.

33. Trésor de la langue française. Dictionnaire informatisé. — P.: Éditions du centre national de la recherche scientifique, 2004.

34. Version électronique du Nouveau Petit Robert. Dictionnaire analogique et alphabétique de la langue française. — P.: Nouvelle Édition du Petit Robert de Paul Robert. Texte remanié et amplifié sous la direction de Josette Rey-Debove et Alain Rey, 1997.