Особенности презентации информационного противоборства СССР и Германии в 1941–1945 гг. классическим научно-популярным журналом «Историк»

Журнал «Историк» начал выходить в свет в 2015 году, его можно назвать классическим в презентации материала, характер изложения носит оттенок серьезности, о котором заявляется в обращении редакции к читателю: «Наш журнал — серьезное чтение для думающих людей». Это объясняется тем, что проект реализуют ученые-историки из Института социально-экономических и политических исследований. На сегодняшний день можно утверждать, что журнал перешел с локального уровня распространения информации на всероссийский. С идейной и общественной позицией издания можно ознакомиться на его сайте в сообщении «К читателю»: «Мы пишем для тех, кто считает себя патриотом. Для тех, кто испытывает потребность в консервативном знании о прошлом и настоящем. Для тех, кто устал от глумления над историей своей страны, от засевших в общественном сознании и часто привнесенных извне стереотипов и штампов восприятия действительности. Для тех, кто не согласен с попытками интерпретировать историю своей Родины лишь как цепь реализованных негативных альтернатив».

Тема информационной борьбы занимает в журнале «Историк» далеко не главенствующее положение. В основном, тема пропаганды носит статус лишь упоминания в контексте другой, более обширной темы. Тем не менее подобное упоминание является важным компонентом прагматического нарратива, поскольку составляет часть ценностного наполнения. Известно, что «мир человека — это мир ценностей» [3, с. 114], и одинаковые предметы, явления могут иметь разный уровень значимости для людей, которая «зависит от потребностей, интересов, целей, мировоззрения» [3, с. 114]. Таким образом, процесс производства исторического знания носит в некотором роде субъективный характер. Кроме того, историк имеет дело не столько с количественными методами исследования и терминами, лишенными оценочной коннотации, сколько с «человеческой деятельностью, описывает обстоятельства, в которых живут люди, и способы, какими они реагируют на них» [1, с. 172], именно поэтому, по мнению Е. В. Мишаловой, историку приходится использовать «моральные категории и понятия, закрепленные в естественном языке» [1, с. 172]. Описывая эти особенности, философ Х. Патнэм говорил, что «каждый факт нагружен ценностью, и каждая наша ценность нагружает какой-то факт» [2, с. 210]. Уже из сообщения «К читателю» можно сделать вывод, что сотрудники «Историка» имеют патриотические ценностные ориентации, для передачи которых и применяются упоминания пропаганды.

В январе 2019 года Олег Назаров провел интервью с доктором исторических наук Никитой Ломагиным, специализацией которого является история ленинградской блокады. В рамках этой беседы под отдельным подзаголовком «Миф о ром-бабах» интервьюер поднимает вопрос о соответствии действительности утверждения о том, что «ленинградская партийная верхушка, и Жданов в том числе, жируют в осажденном городе, едят икру и ром-бабы». Респондент признает действительным факт о том, что руководство питалось лучше рядовых жителей, но сообщает и о фактах злоупотребления своим положением и спекуляции, которые тем не менее в дальнейшем всегда наказывались. Также с целью опровергнуть выдвинутую интервьюером версию историк рассказывает о происхождении данного утверждения, которое непосредственно связывается с действием пропагандистской машины, на удивление, советской, которое привело к противоположному от ожидаемого результата. Чтобы показать населению страны жизненную силу Ленинграда в газетах размещались фотографии, всячески демонстрирующие это, в том числе и с ромовыми бабами, «пропаганда работала так, что за пределами Ленинграда у людей складывалось впечатление, что в городе на Неве все хорошо». Как мы видим, в этом материале упоминание пропаганды используется, чтобы опровергнуть ложное утверждение, случайно рожденное этой же пропагандой и в результате закрепившиеся в сознании населения, в упоминаемом фрагменте материала стремятся очистить имя Жданова и, в целом, партийной верхушки блокадного Ленинграда.

В материале Николая Крылова «Они были героями» уделяется внимание проблеме «разоблачения “легенд советского времени”», которая рассматривается на примере пионеров-героев: Шуры Чекалина, Лени Голикова, Вали Котика, Марата Казея, Зины Портновой, Абрама Пинкензона, Лары Михеенко и Володи Дубинина. Автор материала сообщает, что писатели, описывающие подвиги «слегка преувеличивали масштабы воинских заслуг юных партизан», «конечно, <…> не обошлось без романтизации», однако преувеличение ничуть не уменьшает реальность героических поступков пионеров. Именно на этом базируется главный тезис автора: «Это не выдумка пропаганды, не миф, не тщательно продуманный сюжет блокбастера. Тут — подлинная основа».

В статье «Легенда, сложенная из были» Михаила Мягкова звучат те же мотивы, что и в прошлом материале: «В последнее время чего только не услышишь о героях тех сражений. Некоторые публицисты и вовсе утверждают, что их не было…» (речь о подвиге 28 панфиловцев). Упоминание пропаганды встречается во время рассуждения относительно известной фразы, приписываемой политруку Василию Клочкову «Отступать некуда, позади Москва». Повествуется о критиках, которые считают, что фраза не может принадлежать Клочкову только лишь потому, что очень напоминает «пропагандистские лозунги того времени». Тем не менее автор упорно не видит в этом никакого противоречия. По ходу материала автор стремится опровергнуть сложившееся среди некоторых историков мнение, что «фамилии 28 красноармейцев, остановивших армаду немецких танков на подступах к Москве, взяты с потолка и никакого боя просто не было», для этого нарратор прибегает к использованию определенных выражений: «обратимся к справке-докладу», «факты говорят о том, что». Автор желает донести до читателей мысль, словесно выраженную в конце статьи: в попытках доказать недостоверность ряда подвигов, «ниспровергатели» «стремятся поставить под сомнение не только качество советской пропаганды в годы Великой Отечественной войны, но и весь смысл той жертвенной борьбы с врагами Родины».

О подвергающемся дегероизации подвиге генерала-лейтенанта Дмитрия Карбышева рассказывается в материале Арсения Замостьянова «Несгибаемый генерал», по мнению авторов «Историка», объективно преподнесенные события, но в рамках идеологического воздействия, дают многим основания утверждать об их оторванности от реальной действительности. По этому поводу и высказывается автор этой статьи: «История генерала Карбышева — одна из самых трагических и правдивых».

В материале Арсения Замостьянова «Казненные в хмурый день…» о Зое Космодемьянской и Вере Волошиной сообщается, что «страна вроде бы переболела дегероизацией», однако главным врагом остается беспамятство. Основная часть материала отводится под рассуждения о первоначальном материале, посвященном Зое Космодемьянской, очерке Петра Лидова в газете «Правда», и так называемым «ниспровергателям мифов», которые «подвиг и трагедию девушки, с именем которой фронтовики шли в бой, объявили мифом». Рассуждения постепенно приводят читателей к главной идее, размещенной в заключительной части материала и по смысловому наполнению совпадающей с основным тезисом в ранее описанном материале Николая Крылова: «И все-таки подлинный героизм не вычеркнуть из истории. За последние годы мне довелось познакомиться с несколькими молодыми историками и журналистами, для которых подвиг защитников Москвы — не миф и не выдумка пропаганды».

Относительно многих явлений, событий и личностей бытует мнение, что они являются продуктом пропаганды, а не реальным прошлым. Однако, как мы можем видеть, по мнению «Историка», ничто не мешает реальному факту стать компонентом пропаганды, что при этом нисколько не умаляет важности подвига. Касательно людей, которых авторы «Историка» с насмешкой называют «ниспровергателями мифов» в ряде материалов мы можем встретить и другие характеризующие не только их самих, но также и их деятельность выражения: «недобросовестные люди», «лживые сведения», «навет», «не просто лживые, подлые легенды», «перевернули ситуацию сног на голову», «залить помоями», «разоблачение получилось куцым, неубедительным», «шкурническая программа», «лукавая мыслишка». В отношении же героев, подвиги которых отстаивает «Историк», употребляются иные высказывания, например, в качестве синонимичного к описываемым героям-пионерам слова Николай Крылов в материале «Они были героями» употребляет слово высокого стиля «когорта» (сплоченная группа людей), сведения о подвигах Великой Отечественной войны Арсений Замостьянов в статье «Несгибаемый генерал» называет «храмом народной героики» и «святынями Великой Отечественной».

О позитивной роли советской пропаганды содержится информация в материале Арсения Замостьянова «Всю жизнь любил он рисовать войну…». Благодаря ей в широкие круги возвратилась историческая героика, она «сделала достоянием миллионов поэзию Александра Пушкина, музыку Михаила Глинки, наследие Александра Суворова, героические образы Александра Невского, Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского». Евгений Тростин в тексте «Страна писателей, страна ученых» отмечает те же положительные функции советской пропагандистской машины, одним из инструментов которой автор признает Сталинские премии: «Время было предвоенное, а затем фронтовое, и закономерно, что в списках сталинских лауреатов мы видим немало ученых, работавших на оборону».

Литература:

1. Мишалова Е. В. Исторический нарратив как форма организации и репрезентации исторического знания // Epistemology & Philosophy of Science. — 2012. — № 1. — С. 157–173.
2. Патнэм. Х. Разум, истина и история / пер. Т. А. Дмитриева, М. В. Лебедева. — М.: Праксис, 2002. — 296 с.
3. Харитонова Н. Н. Мир человека — мир ценностей // Фундаментальные исследования. — 2008. — № 9. — С. 114.